А ещё через год, когда ей исполнилось двадцать четыре, она родила близнецов — дочерей. Андриан сам и с помощью своих знакомых избавил тогда её от любых мыслимых и немыслимых забот и волнений. Он абсолютно не возмущался по поводу того, что сначала родились девочки, а не мальчики. Сама Виктория Станиславовна прекрасно понимала, насколько важно и приятно для мужчины, когда его любимая женщина дарит ему сыновей. Но она была рада и горда, что её главный друг не стал делать из рождения дочерей какую-либо проблему. Позднее она узнала, что так же он заботился о женщинах-военнослужащих, а также — о жёнах, матерях и дочерях тех воинов, которые служили под его началом.

Всего через полгода после родов Виктория Станиславовна вернулась в облегчённом режиме к работе на «Скорой», много времени проводила в библиотеках и архивах, изучала прошлое медицинской службы, отмечала важные, но не реализованные направления. Рядом всегда были её дочери, рядом всегда были однополчане её мужа и их подруги.

Спустя год она родила троих сыновей, тоже близнецов. Как медик, она знала, что было время, когда такое могло свидетельствовать о нешуточных проблемах в человеческом генофонде, но теперь, под защитой мощнейшей российской медслужбы, будучи сама медиком службы медицины катастроф, она была уверена — время, когда это рождение близнецов означало крупные проблемы, прошло. Оно могло вернуться, но только при определённых условиях, которых она, как врач, не собиралась допускать к жизни ни при каких обстоятельствах.

И вот теперь обе девочки уже перешагнули шестилетний период жизни, а их братья отметили свое пятилетие. Когда дочерям исполнилось четыре года, они, а немного позже — и мальчики — переселились на большую часть года жить в расположение одного из периферийных военных городков, в тот самый полк, которым командовал капитан Орлов. Здесь они начали постигать нелёгкую науку настоящей элиты российского общества, элиты, способной выживать и действовать в поистине адских условиях и прошедшую с малых лет труднейшую и жесточайшую подготовку.

Виктория Станиславовна вспомнила, как её обе дочери в пять лет с гордостью примерили форму спецназа России, как они были торжественно приняты в ряды молодёжного объединения, существовавшего в Российской армии ещё до эпохи борьбы с ВОЦ и призванного давать сыновьям и дочерям элиты ту самую подготовку, которая позволяла впоследствии решать любые задачи в нечеловеческих условиях. Через год девочки получили звания вице-сержантов и стали свидетелями приёма в ряды организации своих братьев. Пребывание почти круглосуточно среди армейцев не делало их солдафонами, чуждыми высот искусства и науки. Девочки и мальчики отлично учились, тренировались в десятке секций спортивного общества «Сокол», играли на пяти музыкальных инструментах — от рояля до свирели, рисовали и лепили, общались со множеством сверстников в свободное от обучения и тренировок время.

Андриан Николаевич быстро определил, да и сама Виктория Станиславовна это отлично видела, что одна из дочерей уже не мыслит иной будущей своей жизни, кроме армейской, а другая становится стопроцентно успешным кандидатом в научные работники. Среди сыновей быстро выделились технарь и гуманитарий, а третий сын отдал также предпочтение армии. Едва были пройдены необходимые внешние тесты и проверки, подтвердившие фундаментальность направленности, программы воспитания и обучения были скорректированы. Несмотря на изменения, все пятеро остались жить в военном городке, благо инфраструктура и обеспеченность позволяли без проблем ездить куда угодно и когда угодно.

— Володя, уберите, пожалуйста, президентский флаг с капота. Мы едем к себе домой, — тихо проговорила Знаменская в ларингофон, прижатый к шее, стараясь не разбудить чутко спавших офицеров конвоя.

— Хорошо, президент. — тотчас откликнулся водитель и лимузин потерял остатки свидетельств своей официальности. Обычные российские номера, неприметная белая притушенная расцветка не выделяли машину в ряду других, следующих по восьмиполосному шоссе.

Знаменская убедилась в исчезновении штандарта с капота и довольно улыбнулась. Когда-то очень давно можно было легко и незаметно приблизиться к городкам вооружённых сил России. Теперь это превращалось в поистине адскую по сложности проблему.

— Полковник Орлов на пульте в Дмитрове, госпожа президент. — сказал, очнувшись, один из офицеров спецназа. — Ваши дети на месте, в безопасности. По последним данным у них — без особых проблем. Остальные — решаются.

— Благодарю, Рогволд. — Знаменская кивнула, вызывая дополнительные экраны. — Володя, сколько до въезда в Озёрное?

— Четверть часа, Виктория Станиславовна. — откликнулся водитель. — я снижаю скорость, пойдём по второй полосе.

— Ладно.

Впереди уже виднелся поворот на неприметную боковую дорогу, уходившую в чащу деревьев, окружавших небольшой военный городок. Знаменская вспомнила, сколько сил и времени потребовалось для полного восстановления этих лесных массивов, ставших не гостями, а хозяевами даже в крупнейших мегаполисах. Мягко качнувшись, лимузин сошёл на боковую дорогу и помчался вглубь леса. У синих ворот со знаком вооружённых сил России стоял капитан-общевойсковик. Он заметил машину, кивнул выглянувшему из пристройки дежурному и ворота плавно открылись.

— Здравия желаю, госпожа президент. — офицер наклонился к приоткрывшемуся окну боковой дверцы главного салона.

— Здравствуйте. — Знаменская вышла из машины, кивнула в ответ на воинское приветствие. — Как обстановка?

— Всё — в пределах допустимого, госпожа президент. — ответил капитан. Знаменская боковым зрением сразу «схватила» всю «картинку» и убедилась, что действительно, явных и даже скрытых признаков неблагополучия здесь не было и не планировалось. — Прикажете известить полковника Орлова о вашем прибытии?

— Не надо. Господин полковник сам знает, когда и где я появлюсь. — улыбнулась президент. — Мой номер в гостинице для офицеров ещё цел?

— В полном порядке.

— Тогда я прогуляюсь туда пешочком, а вы разместите моих людей и машину. Благодарю, капитан.

— Служу России, госпожа президент. — ответил офицер, подзывая жестом дежурного по КПП. — Размести гостей как лучше, поручи это дежурному по жилому городку и подключи наш гараж.

— Э, нет, господин капитан. — водитель слышал весь разговор и подошёл как раз вовремя. — Покажите, где бокс, об остальном позабочусь я. И забудьте о том, чтобы прикасаться или подходить к машине. Я всё сам сделаю.

— Как скажете, господин капитан. — кивнул представитель хозяев. — Слышал? — обратился он к дежурному по КПП. — Тогда — рысью.

— Слушаюсь, господин капитан. — солдат козырнул и умчался.

Знаменская все это время придирчиво оглядывала городок, направляясь к гостинице для офицеров. Шедшие ей навстречу солдаты и офицеры сразу переходили на строевой шаг и козыряли, на что президент реагировала учтивыми кивками головы. Войдя в вестибюль гостиницы, она кивнула вскочившему из за пультового полукруга рослому сержанту и прошла в правое крыло, к хорошо знакомому ей номеру. Открыв неприметную дверь, Знаменская прошлась по комнатам и села на мягкий пуфик, стоявший в углу спальни.

Чуть слышно щёлкнула задвижка входной двери и в спальню вошёл Андриан Орлов. Виктория открыла глаза, но не успела ничего сказать, как оказалась на руках мужа, закружившего её по комнате.

— Андрин, отпусти… — шутливо просила Знаменская, обнимая главного друга за шею.

— Ни за что, Викта. Ни за что.

— А войдёт кто? Стыда будет…

— Какого такого стыда? Ты же такую волну устроила в Поволжье — мне мои коллеги не успевают докладывать о разительных изменениях в стольких областях… Устала? — он крепче обнял подругу.

— Если честно — да, Андрин. Немного вымоталась. Но это поправимо. А вот твоя весёлость, вижу, немного показная. Что случилось?

— М-м-м. Проблемы.

— Мне угадывать или сам скажешь?

— От твоих угадываний мороз по коже — сразу в точку попадаешь. — Андриан Николаевич сел на кровать, не выпуская жену из рук. — Проблемы в нашей молодежной организации дивизии. Избиение.