Крутиус подчеркнул последнее слово, потому что прежде всего подумал, что разбираться надо в другом: откуда у такой скромной женщины такие ценные музейные вещи?

Его слова немного успокоили Изольду. Она наконец остановилась, тяжело дыша, оперлась на дрожащую руку своего разгоряченного красномордого Бобчика, перевела дыхание и сказала, обведя взглядом кучу добра, что беспорядочно лежали среди двора:

— Ой, слава богу! А я думала — горим.

— Во-первых, бога — нет, как доказано наукой, — строго заметил Крутиус, — и вам, уважаемая Изольда Сократовна, стыдно этого не знать. А во-вторых, надо немедленно выяснить, откуда эта пыль! — И участковый направился было к двери дома, и Изольда заступила ему дорогу.

— Гражданин участковый, подождите немножко! — испуганно затараторила она. — Я только вареньице вынесу — на зиму готовила, — а тогда, будьте добры, смотрите! — И она забежала в дом.

Ее не было минут пятнадцать. Из избы доносился лишь стеклянный перезвон. Наконец на пороге появилась Изольда. Она тащила за собой тяжеленный ковер, свернутый в узел, где глухо погромыхивали стеклянные банки.

— Давайте помогу, — предложил Крутиус.

Но Бобчик первым бросился к матери, которая почему-то отстранила благородного участкового, и поспешно воскликнул:

— Не волнуйтесь, он легонький! Мы его пока к соседям затянем, чтобы вареньице пылью не пришлось. — И вдвоем с мамой потащили ковер на дачу Валяйко.

— Вы не против, если это немного здесь полежит? — спросила Изольда брата и сестру, которые тихо стояли в толпе и с нескрываемым любопытством наблюдали за странной суматохой.

— Прошу, прошу! — затараторила Лизка. — Пусть лежит сколько надо.

— Вот спасибо, хорошие вы дети! — поблагодарила она и сунула ковер с банками в угол летней кухни.

— Так что, будем осматривать? — снова обратился к Изольде Крутиус.

На этот раз хозяйка гостеприимно распахнула дверь.

Ступив в дом, участковый едва не задохнулся. Мелкая, как пудра, пыль лежала по дому толстым слоем, летала облаками в воздухе и забивала нос и рот. Но работа есть работа, и участковый решительно взялся за расследование.

Он тщательно осмотрел каждую щелочку и трещинку на потолке, на стенах и на полу, но так и не нашел ни одной причины, которая могла бы вызвать такую ужасную пыль, что ее даже увидели пожарные в городе и примчались сюда.

Участковый решил пригласить к расследованию ученых из Института кибернетики: пусть посмотрят, потому что слишком уж странное явление пришлось наблюдать кругликовцам. Крутиус слышал про грязевые вулканы, но здесь речь шла о пыле. Может, в Круглике появился новый тип вулканов — вулкан пыльный? Кто его знает… Пусть ученые мужи исследуют это и сделают надлежащие выводы, а он здесь бессилен.

Когда участковый уже выходил из дома, он вдруг за что-то зацепился. Крутиус глянул под ноги и увидел покрытую толстым слоем пыли ворону без признаков жизни.

Это был Креня. Он наглотался пыли и потерял сознание, потому что так и не успел вылететь вовремя из дома.

Крутиус осторожно поднял птицу, стряхнул с него кончиками пальцев пыль и поднес к глазам — разглядеть. Неожиданно Креня встряхнул крылом и раскрыл один глаз. Увидев прямо над собой голову в милицейской фуражке, птица, который еще не совсем оправился, отчаянно подумал: «Вот и все! Попался!.. А только думал становиться на праведный путь…» Его крыло, что мгновение назад дернулось, тяжело обвисло вниз, а глаза закрылись вновь.

— Живой! — услышал он над собой радостный возглас милиционера. Этот возглас вернул Крене силы и надежду. Он уже смелее взглянул на участкового и увидел, что тот сияет от радости.

«Получается, милиция радуется, что я жив?! А коварная Изольда, значит, обманывала меня?!» — мелькнуло в птичьей голове, потому что, искренне говоря, Креня надеялся услышать совсем другое, что-то вроде: «Ага, разбойник, попался! А ну, марш в тюрьму!..» А тут, видите ли, — «живой!»

Креня так обрадовался, что откуда и силы взялись! Он вырвался из рук изумленного Крутиуса и сквозь приоткрытую дверь сиганул в лес, прочь от этой проклятой жизни!

И уже на полпути он вдруг что-то вспомнил, стремительно повернул назад, молнией влетел в дом Изольды — и через мгновение вылетел оттуда с исписанной бумажкой в клюве…

Толпа медленно начал расходиться. Пожарники свернули свои шланги, так и не понадобились, и поехали домой. А облако густой пыли под легким ветерком медленно уплыло за дальний лес.

Крутиус еще немного постоял посреди двора Изольды Сократовны, что-то обдумывая, а потом попрощался с хозяйкой и Бобчиком — и тоже ушел. Он решил нанести визит и подробно расспросить о ценных вещах в другой раз: что не говорите, а сейчас у людей несчастье.

А Изольда Сократовна вдвоем с Бобчиком принялись быстренько, но уже не так спешно — чего спешить, когда беда миновала, а соседи и так все видели! — заносить вещи обратно.

Последнее они перетащили ковер с банками, в которых, по ее словам, было варенье на зиму.

Банки звонко звенели, подпрыгивая в ковре, и при этих звуках Изольда замирала на месте и хваталась за сердце. Можно было подумать, что если бы разбилась хоть одна банка, без варенья она бы умерла.

Когда Олег и Лиза пришли помочь соседям, вдруг что-то быстро пробежало по ноге девочки и спряталось в кармашек на фартучке.

— Ой! — испугалась девочка и схватила брата за руку.

— Тсс! — зашипело из кармашка. — Это я, Минимакс!

Лиза бросила руку брата и прикрыла кармашек ладошками.

— Родной, нашелся! — горячо зашептала она, но из кармашка снова зашипело:

— Тише! Не шуми — услышат. Лучше иди домой, я там все расскажу…

Сидя в полутемной дачной лачуге, брат и сестра внимательно слушали рассказ Минимакса.

— Как я попал к соседке, я, честно говоря, не знаю и сам, — сказал дракончик. — Я вышел в сад выкурить одну-две сигаретки…

— Так уже одну-две! — перебила Лизка. — И там, под вишней осталась целая куча окурков!

— Пожалуйста, не перебивай, а то забуду, — оборвал ее Минимакс. — Так вот, попыхиваю я себе сигареткой, песенку мурлычу, и так мне хорошо, аж глаза сами закрываются…

— Это ты уже выдумываешь, — вмешался Олег. — Неужели от курения может быть хорошо?

— Я же не говорю — от курения, — решил Минимакс не врать, а говорить правду. — Просто тепло и приятно было вокруг. А от того проклятого курения — черт побери, чтобы я когда-либо пробовал эту отраву! — у меня вдруг закружилась голова — и я, наверное, потерял сознание, потому что больше ничего не помню. А когда очнулся, то едва не умер от удушающего запаха и увидел, что оказался у вашей соседки. Как я туда попал и какой это был запах, так до сих пор и не пойму.

— Моя работа! — неожиданно послышалось от порога, и дети увидели на дверях ворону.

— Чего так смотрите, как будто впервые слышите, что ворона говорит? — мотнул головой Креня, а это был, конечно, он. — Вас же не удивляет, что Минимакс говорит. Да и вообще не удивляет, что на свете существуют дракончики. Что же удивительного, когда я болтаю?

Логика птицу была неоспоримой, поэтому Олегу только и оставалось, что пригласить ворону в дом.

— Спасибо, — поклонился Креня и прыгнул в лачугу. — Меня зовут Креня, — представился он, и пока его никто не перебивал, быстро и кратко рассказал о своей жизни в Изольды, о том, как он украл Минимакса, про нашатырь и про свое решение окончательно покончить, как он выразился, со своим темным прошлым.

В конце рассказа птица пожаловался, что до сих пор не знает, где жить дальше. Бросать родной Круглик не хочется — он ужасно привык к селу. Да и, что не говорите, а его родное гнездо, в котором он родился, было именно здесь!

Ему бы хотелось свить в Круглику собственный дом, завести семью — в свое время он познакомился с одной очень симпатичной городской вороной, которой ужасно надоело жизнь в городе с его суетой, поэтому она мечтала переселиться на село, — и воспитывать детей.

Словом, планы были грандиозные, но как их воплотить в жизнь, он представлял плохо. Ведь, находясь у Изольды, птица столько зла натворил, что и не знал, простят ли ему.