Я скромно улыбнулся.

— Итак, я занимаюсь предысторией Митча Джексона, нашего национального героя, его отцом и лягушками, поскольку крупный иллюстрированный журнал планирует серию статей об этом человеке.

Он почесал свою редеющую шевелюру.

— Я бы сказал, что это устаревшие новости. О Метче Джексоне уже так много написано!

— Вы же знаете, как это бывает, мистер Везерспун. Я ищу новую точку зрения, нечто такое, о чем еще нигде не упоминалось.

Он пожал плечами:

— Ну что ж, я могу рассказать вам о лягушках, но я никогда не встречался с Митчем Джексоном. И судя по тому, что я о нем слышал, об этом не жалею. Итак, лягушки… Вы обратили внимание на запах. Постепенно вы к нему привыкнете. Лягушки пахучие и живут в пахучих местах. Лягушачьи лапки или филе, как мы именуем их в торговле, приносят высокие доходы. Лично я их не люблю, но есть множество состоятельных гурманов, которые обожают их, особенно под чесночным соусом… Это процветающая индустрия. Мы приобретаем их у владельцев лягушачьих ферм, обрабатываем и продаем ресторанам.

Он откинулся в своем кресле, и я мог видеть по оживленному выражению его лица, что лягушки дороги его сердцу.

— Самое хитрое, разумеется, изловить лягушек. К счастью, это не моя забота. Фред Джексон на протяжении тридцати лет был нашим лучшим поставщиком. И не только по количеству. Теперь же я не могу на него уже так сильно надеяться. Он стареет… как и мы все.

Он наградил меня еще одной широкой улыбкой.

— Фермеры-лягушатники, как мы их называем, работают таким образом: они находят подходящий участок земли с болотом и прудами, арендуют его или покупают. Фред Джексон был дальновидным дельцом, он приобрел свой участок почти даром. Лягушки питаются насекомыми. Фермеры вроде Джексона разбрасывают вокруг прудов гнилое мясо, которое привлекает мясных мух. Лягушки их любят. В то время, когда лягушки ловят мух, фермеры отлавливают их. Джексон специалист. Его не удовлетворял только дневной отлов лягушек, он установил электрическое освещение вокруг прудов для привлечения мотыльков и жуков. Так как лягушки едят также по ночам, он тут как тут, ловит их. Самка лягушки откладывает за год от десяти до тридцати тысяч икринок. Через девяносто дней появляются головастики. Проходит два года до того, как лягушку можно есть.

Он снова улыбнулся:

— Лекция закончена.

— Благодарю вас, — сказал я, — это именно то, что я хотел.

Помолчав, я продолжал:

— Вы сказали, что никогда не встречались с Митчем Джексоном, и однако же добавили, что, несмотря на то, что он национальный герой, вы об этом не сожалеете. Как же это можно объяснить?

Он немного смутился, потом пожал плечами.

— Вы должны понять, мистер Уоллес, я не уроженец этого города. Мне потребовалось порядочно времени, чтобы меня здесь признали. Я купил партнерство с Морганом, который постепенно отошел от дел и недавно умер. Я один руковожу этим бизнесом. Митч Джексон имел тут большую репутацию, потому что его наградили медалью, поэтому мне не хотелось бы, чтобы меня цитировали. Здешние дети боготворят его память, так что сказанное мною ни в коем случае не для печати.

— Никаких проблем, — сказал я. — Ваше имя не будет упоминаться, раз вы этого не желаете.

— Да, прошу вас.

Он внимательно посмотрел мне в лицо, затем продолжал:

— Я приехал сюда уже после гибели Митча Джексона, но многое слышал о нем. Местные жители опасались его, считая злобным головорезом, но когда он получил медаль, город сделал его легендарной личностью, а местные девушки, помня его отчаянным донжуаном, чтят его память, как если бы он был какой-то поп-певец.

Я никак не отреагировал на эти слова. В детстве моим кумиром был Синатра. Дети должны иметь своих богов.

— Если вы хотите получить более подробные данные о Митче Джексоне, вам следует обратиться к Эйбу Леви, — продолжал Везерспун. — Он один из моих шоферов, который доставляет лягушек. Он забирал товар у Фреда Джексона многие годы.

Он взглянул на часы.

— Сейчас вы его найдете в разделочном цехе. Хотите с ним поговорить?

— Конечно, и благодарю вас, мистер Везерспун. Еще последний вопросик: что вы можете сказать мне о Фреде Джексоне?

Он покачал головой.

— Ничего. Я никогда с ним не встречался. Слышал, что он потерял обе ноги, сражаясь с крокодилом. Пока он болел, лягушек отлавливал Митч, потом Фред снова начал передвигаться. Его добыча за последнее время сократилась, но этого и следовало ожидать в его возрасте. Здесь бытует мнение, что он непокладистый, ко честный.

Я встал.

— Так я поговорю с Леви?

Он показал через окно:

— Вот тот большой сарай. Сейчас он в нем завтракает.

Везерспун поднялся тоже:

— Рад был познакомиться, мистер Уоллес. Если вы захотите узнать еще что-нибудь о лягушках, вы знаете, где меня найти.

Мы пожали друг другу руки, и я вышел в зловоние.

В сарае, где с десяток цветных девушек разделывали лягушек и стоял такой тяжелый дух, что мне захотелось зажать себе нос, я нашел человека лет шестидесяти пяти, который с завидным аппетитом приканчивал банку с консервированными бобами. То, что кто-то может есть в такой вонище, меня потрясло, но этот невысокий крепыш с фигурой борца и седеющей бородой не испытывал никаких отрицательных эмоций.

Я рассказал ему ту же басню, что и Везерспуну, о сборе информации для агентства. Он слушал меня, продолжая жевать, потом в его глазах мелькнул алчный огонек, значение которого я выяснил безошибочно за годы сбора всякого рода сведений у неимущих людей.

— Мистер Везерспун говорил мне, что вы могли бы снабдить меня кое-какой информацией. Я не жду, что вы дадите мне ее даром… Пять долларов вас интересуют?

— Десять было бы лучше, — сказал он, не задумываясь.

Я достал из бумажника пятидолларовую бумажку и помахал ею.

— Пять для начала. Посмотрим, как мы поладим.

Он выхватил пятерку у меня из пальцев с ловкостью ящерицы, глотающей муху.

— О’кей, мистер. Что вы хотите узнать?

— Расскажите мне про Фреда Джексона. Вы знаете его много лет, как мне сказали.

— Правильно. И чем больше я его вижу, тем меньше снова хочу видеть. Он отвратительный старый скряга. О’кей, наверно многие люди станут жадными, если потеряют ноги, но Фред всегда был скупердяем.

— Вы хотите сказать, что он не любит расставаться с деньгами?

— Не только это. У него подлый характер. Он из тех людей, которые сделают гадость лучшему другу, ни на секунду не задумавшись об этом. Впрочем, у Фреда никогда не было друзей. У него такой же характер, как у его сыночка.

— Его сын награжден медалью.

Леви фыркнул:

— Его наградили, потому что он несговорчивый, подлый и жестокий. Его никогда не волновало, в какую историю он вмешивается. Я не называю это храбростью. Это глупость, вот как я считаю. Джексоны испорчены. Ни один из них мне не нравится. Более двадцати лет я бывал в хижине Джексона. Ни разу ни один из них не предложил мне хотя бы банку пива. Не помог мне грузить бочки, а они ведь такие тяжелые. Понимаете, теперь, когда Фред потерял ноги, я и не жду от него помощи, но этот бугай Митч только ухмылялся, наблюдая, как я надрываюсь.

Он снова фыркнул:

— Другие фермеры всегда угощают меня пивом и мне помогают, но только не Джексоны.

Он заглянул внутрь консервной банки, поскреб в ней и что-то отправил в рот.

— Все эти разговоры о том, что Митч Джексон — гордость нашего города, меня бесят. Хорошо только то, что город от него отделался.

От Леви я не узнал ничего нового, все это мне уже выложил Везерспун.

— Ну а внука вы встречали?

— Один раз. Я приехал на грузовике, он стирал белье в лоханке. Наверное, Фред заставлял его отрабатывать за жилье и еду. Как только он увидел меня, ушел в дом, а Фред вышел ко мне. Я с мальчишкой ни разу не поговорил. Наверное, ему жилось плохо у этого жлоба, поэтому он сбежал от него, как только Митча убили. Это случилось почти шесть лет тому назад.