Лепски застонал, бросился в салон, открыл шкафчик и заметил, что бутылка с виски исчезла. Выругавшись, он снял галстук, смял его в кулаке и бросил на пол.

В дверях появилась Кэрролл.

— Временами, Лепски, — сказал она холодно, — у меня появляется ощущение, что ты дурно воспитан.

Атака была настолько неожиданной, что Лепски смотрел на жену, открыв рот.

— Прекрати вести себя как избалованный ребенок и слушай меня, — сказала Кэррол.

— Моя бутылка! Она исчезла!

— Что поделаешь! К тому же, Лепски, ты слишком много пьешь. Я говорю тебе, слушай меня. Мэхитабель разрешила эту историю с маньяком. Ты хочешь успешно завершить это дело или нет? Ты хочешь стать шефом полиции или нет?

Лепски медленно подошел к креслу, рухнул в него и взял голову в руки.

— Да… да. Ну, и как же старая пьяница распутала дело?

— Я тебе запрещаю называть ее старой пьяницей. А теперь слушай. Она посмотрела в свой кристалл и дала мне три отправные точки. Она мне сказала, что ты должен сначала найти кроваво-красную, луну, потом черное небо и, наконец, оранжевый пляж. Тогда, и не раньше, ты найдешь этого сексуального маньяка.

Лепски поднял голову и круглыми глазами посмотрел на жену.

— Кроваво-красная луна? Черное небо? Оранжевый пляж?

— Так она сказала.

Лепски так свистнул, что мог бы остановить поезд.

— Когда она тебе это сказала? До того или после как выпила мою бутылку?

— Лепски! Будь внимателен. Мэхитабель можно доверять. У тебя теперь есть три зацепки. — сказала Кэрролл. — Теперь прояви себя и покажи свой ум.

— Да, — Лепски откинулся в кресле, — конечно. Кроваво-красная луна, а? Черное небо, а? Оранжевый пляж, а? — Он закрыл глаза и издал звук, похожий на жужжание пчелы, попавшей в бутылку. — Эта старая колдунья высасывает эти указания из бутылки. (Он выпрямился, принюхиваясь. — Что-то горит!

Вскрикнув, Кэрролл бросилась в кухню.

Подозревая худшее, Лепски застонал.

Кэррол кричала:

— Твоя еда пропала! Это твоя вина! Ты слишком много болтал!

Тяжело шагая, Лепски направился в задымленную кухню и посмотрел на обгорелые остатки в кастрюле.

— Ни курицы, ни соуса с шампиньонами?

— Все сгорело — Кэрролл открыла банку с фасолью. — Когда ты научишься молчать?

— Ты хочешь, чтобы мы питались этим? — завопил Лепски, глядя на банку. — А почему не холодное мясо из холодильника?

— Оно на воскресенье.

— Воскресенье, воскресенье! Я умираю от голода!

— Не кричи, когда со мной разговариваешь, Лепски. — Она вытащила из холодильника мясо. — К тому же ты много ешь, Лепски.

— Да, я это уже слышал. Согласен, я ем слишком много.

— Не забудь о трех зацепках, которые я тебе дала, — сказала она, разрезая мясо на куски. — Я уверена, что они помогут разрешить дело.

— Разумеется… разумеется. Ну ладно. Давай есть.

Было 23 часа.

Кен сидел в кресле совершенно опустошенный. Он вернулся после работы в таком состоянии, что даже не мог приготовить себе ужин. Он ожидал, что с минуты на минуту раздастся звонок, появится Лепски и будет пытать его по поводу пропавшей пуговицы.

Он взял бутылку виски. Налил в стакан и принялся ждать.

Он будет вынужден рассказать Лепски всю эту историю, и, потом, есть еще Лу Бун. Он был уверен, что тот отошлет письма. Карин сказала, что умеет обращаться с отцом, но он был уверен, что Стернвуд вышвырнет его за дверь. И, наконец, Бетти. Он выпил. Его жизнь на мертвой точке.

Раздался звонок.

Лепски! Он с трудом поднялся. Это конец, подумал он. Он пересек комнату, подошел к двери и открыл ее.

— Быстро впусти меня, меня никто не видел, — сказала Карин.

Она оттолкнула его, он поспешил захлопнуть дверь и в упор посмотрел на нее.

— Что тебе надо?

— Ты, приятель, напиваешься, — сказала Карин и, покачивая бедрами, проскользнула в салон. На ней было узкое зеленое платье.

— Что происходит? Зачем ты пришла?

— Смотри.

Она протянула ему ладонь, на которой лежала пуговица в форме мяча для гольфа.

Кен закрыл глаза.

— Это то, что тебе нужно? — сказала она, улыбаясь. — Я тебе сказала, что все улажу.

Кен вошел в комнату. Вид пуговицы в ладони Карин его несколько отрезвил.

— Где ты ее нашла?

Она засмеялась.

— Никакой проблемы. Я пошла в магазин Левина, все были, заняты, я срезала ее с одного пиджака и ушла. Они меня даже не видели. Они подумают, что она оторвалась. Ну, доволен?

Кен протянул руку, чтобы взять ее. Он вдруг почувствовал себя помолодевшим.

Карин, продолжая улыбаться, сжала ладонь в кулак.

— Где здесь спальня, Кен? Нужно отпраздновать это. — Быстрым движением она освободилась от платья и осталась голая. — Пуговицу в обмен на любовь, — добавила она. — Равноценно?

Какое-то мгновение он думал, что этот дом принадлежит в такой же степени Бетти, как и ему. И кровать также. Но виски погасило воспоминания. Он видел красивую, чувственную, обнаженную женщину.

Он обнял ее и повел в спальню.

Кен был разбужен звонком у входной двери. Вытянувшись в постели, он почувствовал, будто его ударили по голове. Он застонал и взял себя в руки. Потом, так как звонок продолжал звонить, он откинул одеяло, спустил ноги с кровати, не открывая глаз и продолжая держать голову руками.

Звонок продолжал звонить, и у него раскалывалась голова. Что за скотина звонит? И сколько сейчас времени?

Он с трудом открыл глаза. В комнату проникали лучи солнца. Его взгляд остановился на часах у кровати: 8.15. Когда он с трудом поднялся, голова у него будто сжалась, потом расширилась. Он застонал.

Проклятый звонок! Он заметил, что голый.

Он надел пижаму.

— Что за шум? — спросила Карин.

Кен повернулся и с изумлением посмотрел на нее. Она голая сидела в кровати и мигала глазами от солнца. Его охватил ужас. Он вспомнил все, что произошло накануне. Вспомнил, что она дала ему пуговицу и они спали вместе. Так как он был пьян, он не мог вспомнить всех деталей, но без труда мог их представить. Что на него нашло? Заниматься любовью с этой девкой в постели Бетти! Он полностью пришел в себя.

— Звонят в дверь. Звонят, — сказал он гневно. — Спрячься.

— Бедный Кени, — хрипло сказала она, выскальзывая из постели. — Все время в панике.

Неуверенными шагами он прошел к двери, резко открыл ее и оказался лицом к лицу с Лепски и Максом Якоби.

Кен с удивлением смотрел на них. В голове удары молоточком усилились. Вдруг он разозлился.

— Что вам нужно, черт возьми? — закричал он.

Лепски посмотрел на него. О-ля-ля, подумал он. Похоже, он провел бурную ночь.

— Извините за беспокойство, мистер Брэндон, — начал он. — Я хотел бы еще раз поговорить с вами об этих пуговицах.

Кен умерил свой гнев. Следовало быть внимательным. Более любезным тоном он сказал:

— Я хотел позвонить вам утром. Я нашел их. Послушайте, я опаздываю. Я еще не проснулся, а мне нужно ехать на работу.

Лепски прищурил глаза.

— Вы нашли пуговицы?

— Они были в коробке у жены, Я посмотрел, и нашел их там.

Лепски сделал шаг вперед, намереваясь войти.

— Вы не могли бы их показать, мистер Брэндон?

Кен посторонился, думая, где находился Карин. Он проводил их в салон и пошел за коробкой. Потом вспомнил, что оставил их в кармане пиджака.

— Подождите, — сказал он.

Он прошел в спальню. Карин там не было. Он подумал, что она спряталась в ванной. В тот момент, когда он взял пиджак, лежащий на стуле, в дверях спальни появился Лепски.

Лепски сразу же понял, что в постели спали двое. Обе подушки были смяты.

Кен вытащил пуговицы из кармана и пошел на Лепски, вынудив его отступить.

— Вот они. А теперь, бога ради, прекратите меня мучить.

Лепски пересчитал пуговицы, потом, так как Брэндон продолжал идти на него, вернулся в салон.

— Все на месте. Мистер Брэндон, но я хотел бы еще раз взглянуть на ваш пиджак.