В китайском фольклоре, кроме волшебных царств призраков, находится место и аду, населенному мириадами демонов — видимо, здесь сказывается влияние буддизма. Однако отнюдь не эти дьявольские существа приносят людям зло и болезни, не являются они и теми силами, против которых человек ведет вечную войну не на жизнь, а на смерть. Скорее они — объект его благочестивой заботы, несчастные жертвы собственных грехов, и помочь им вырваться из обители несчастья и отчаяния может только милосердная религия. О конкретных практиках и ритуалах, связанных с этим, а также об этих скорбных местах мы будем еще говорить в дальнейшем.

Народ, живущий на земле Китая, как и все прочие существующие либо существовавшие в прошлом языческие народы, во все времена создавал своим воображением людей как мужчин, так и женщин, в сознании простого народа обладавших силой оказывать воздействие на духов, ради благих либо порочных целей, силой, далеко превосходящей ту, что имеют обычные смертные. Посредством своего искусства они могут вызывать к жизни добрых и злых духов, что позволяет предположить наличие если не выраженного, то негласного соглашения с ними, обладания над ними той степенью власти, которая подразумевает более или менее явную покорность и повиновение. Если прибегнуть к китайской терминологии, они умеют «призывать и заклинать гуй и шэнь», а затем «использовать их».

Таким образом, анимистическое колдовство можно разделить на два основных вида. Колдовство первого вида нацелено на принесение счастья людям посредством воздействия на добрых духов и божеств через ритуалы, заклинания и прочие практики и потому может быть названо «религиозной магией», или белой магией. Именно оно является важной составляющей деятельности священнослужителей. Колдовство второго типа заключается в том, чтобы использовать духов для нанесения вреда людям, это черная магия, «ведьмино искусство», и именно о нем пойдет речь ниже.

Безусловно, главным сподвижником черной магии является темнота. Поскольку именно она держит в постоянном страхе и трепете доверчивые сердца целого народа, как, впрочем, и весь сонм злых духов, практикующие ее индивиды вызывают поистине всеобщее отвращение; они в любой момент могут стать жертвой народного гнева, их могут также жестоко покарать власти, которые, как правило, не менее легковерны и доверчивы, чем ослепленная толпа. О колдовстве так часто упоминают самые различные сочинения, что мы волей-неволей вынуждены признать: оно процветало в Китае во все времена, и не менее пышно, чем в нашей родной Европе в периоды древности и средневековья. Кроме того, мы не нашли в источниках ни единого высказанного сомнения, которое показывало бы неверие в реальность колдовства и действенность его последствий. Итак, Китай предстает перед нами живым свидетельством неоспоримого факта: там, где распространена вера в злых духов, не может не процветать и черное колдовство, побуждающее этих духов к действию.

Завеса тайны и скрытности, за которой скрывает себя черное искусство, чрезвычайно затрудняет его изучение. Впрочем, от колдунов и ведьм едва ли можно ожидать того, что они охотно раскроют свои секреты, ведь в таком случае они сами инкриминируют себе преступление и могут подвергнуть большой опасности собственную жизнь. Неграмотные люди чаще всего открыто признают, что мало знают о них; а люди ученые, как правило, мало что могут поведать, за исключением того, что они почерпнули из нескольких книг, а к этим книгам мы и сами можем обратиться. Поэтому нашему читателю ничего не остается, как смириться с теми отрывочными сведениями, что были взяты нами из китайской литературы, а также из немногочисленных записей о впечатлениях от личных встреч, сделанных нами во время пребывания в Китае.

Колдовство в Китае отнюдь не является некоей особой профессией. Поскольку народная вера во всяческих потусторонних существ повсеместна и чрезвычайно глубока, поскольку они находятся в пределах досягаемости практически каждого и ими переполнен весь мир, практиковать колдовство может каждый, кто обладает достаточной волей и знаниями. Естественно, что обширный слой людей, претендующих на способность оказывать влияние на судьбы людей посредством космических сил, пронизывающих вселенную и составляющих ее Дао, а именно — священнослужителей, предсказателей и гадателей, геомантов, шаманов — у, одним словом, знатоков оккультных искусств в широком смысле слова — в первую очередь относят к людям, занимающимся колдовством; и те источники, коими мы располагаем, позволяют сделать вывод, что уже со времен ханьской династии к ним относились с большим подозрением.

Обычно в китайских текстах колдовство обозначается терминами яо дао, яо шу или яо фа, или се дао, се шу и се фа; все они означают примерно одно и то же: «демонические методы, практики», а яо и се, как мы помним, подразумевают неблагоприятное влияние призраков. Поскольку, однако, объем понятия се более широкий и включает в себя все, что противоречит Дао, естественному порядку вещей, т. е. все «еретическое», сочетания се дао, се илу и се фа могут означать также еретическую магию, религиозную или какую-либо еще, практикуемую без намерения причинить вред человеку или даже из благих побуждений. Во все времена находились невежественные и недалекие люди, относившие к подобным практикам различные невинные фокусы, шутки с предсказанием судьбы или использование таинственных, неизвестных законов природы, и тогда жертв их подозрительности жестоко карали, иногда даже смертью, как нарушающих благопристойность, сеющих хаос и смуту и вообще врагов нравственности и общественных устоев. Поэтому следует четко различать еретическую магию и колдовство, поскольку если колдовство является еретической магией, то сама еретическая магия далеко не всегда есть колдовство. Несомненно, в различных частях обширной китайской империи существовали местные диалектические слова, обозначавшие колдовство, не вошедшие в письменный язык и происходящие из глубины веков. Таков, например, термин цио[98], который мы встречаем в Амое. Эти выражения не следует путать с сосуществующими с ними понятиями, обозначающими белую магию.

Особого внимания заслуживает достаточно часто используемое сочетание, поскольку оно является единственным, которое можно признать классическим: цзя гуй шэнь дао, «путь или метод неправильного использования шэнь и гуй». Встречается оно в «Ли цзи» (гл.18,1.38), в пассаже, который можно считать древнейшим китайским письменным законом, направленным против нарушения общественного спокойствия, извращения обычаев и нравственности посредством еретических доктрин, магии или колдовства любого рода: «Смертью караются те, кто порочными речами подрывает силу закона, кто, высказывая сомнения относительно общепризнанного, пытается вызвать смуту, кто посредством порочного пути пытается бросить управление в хаос. Смертью караются также создатели еретической музыки, официальных одежд, отличных от предписанных, странных изобретений и странных инструментов, сбивающие с толку народ. Виновные в неестественном поведении и упорствующие в нем, произносящие еретические речи и тем самым порождающие споры, постигшие порочное и ставшие знатоками в нем, следующие неправильному и пропитанные им — все они подлежат смерти, если они смущают умы людей. Таким же должно быть наказание и для тех, кто сеет сомнения среди людей, неправильно используя гуй и шэнь (благоприятные и неблагоприятные) сезоны и дни или совершая гадание на панцирях черепахи или стеблях тысячелистника. Преступников этих четырех видов можно казнить, не заслушивая их слов в свою защиту».

Во втором веке новой эры Чжэн Кан-чэн в своем комментарии к приведенному выше фрагменту указывает, что под «порочным путем» он подразумевает у гу, наиболее распространенную и наихудшую форму черной магии, весьма популярную в его время. Мы готовы признать, что сочетание цзя юй гуй шэнь может иметь и иной, чем «неправильное использование гуй и шэнь», перевод. (Так, Легг[99] понимает его как «давать неправильное истолкование появлению духов») Тем не менее, вряд ли можно сомневаться в том, что в те незапамятные времена, когда был создан текст, оно указывало именно на интересующий нас вид колдовства, которое считалось страшным преступлением.