— Оставьте, сын мой. — напыщенно ответил Макгибур. — Да видит небо, я истинный христианин. И я не замараю убийством руки.

— Вот как?! — в бешенстве вскричал лже-библиотекарь. — Вы всё предоставляете моим рукам?! Скормить озёрным карпам старого дворецкого — работа для меня! Вы ж только молвили, что старый Джон слишком много разболтался! Вы даже дали тётушке Лауре на его помин! Сколько стоит самая маленькая свечка? А когда пять лет назад проклятый Кларенс чуть не увёз от нас мою сестру и вашу дочь, вы тоже лишь кудахтали, как старая наседка? Ах, Седрик, дорогой, кажется, мы сейчас лишимся перспективы удачно выдать замуж нашу Глорию!

— Напрасно вы так сурово выговариваете мне. — невозмутимо заметил старый Макгибур. — Не я вас заставлял затеять драку. Я думал, вы просто поговорите с Кларенсом и объясните, как мало он подходит нашим планам. Но вы не можете забыть, что именно я спас вас от смерти. Я выходил вас и вылечил.

— О да! — заскрежетал зубами Седрик. — Вы склеили меня, как вазу! Просто сложили вместе кости, как придётся, и предоставили природе решать мой жребий. Вы и полушки не выделили на самого дешёвого из докторов! Теперь я должен быть вам благодарен за этот горб, за плохо сросшиеся ноги, за эту маску из рубцов на моём лице! Но мало этого, вы позаботились всем объявить, что я разбился, падая с горы! Теперь я не мертвец и не живой!

— Ну, знаете, мой сын! — притворно возмутился Макгибур. — Вы сами виноваты в том! Вас губит наше родовое чванство. Никто из Макгибуров никогда ни по каким причинам не признается, что он неправ. Насколько помню я, не перспектива лишиться выгодного брачного контракта погнала вас к этой драке. Тогда, влекомый пагубными своими страстями, вы едва не погубили всех нас. Ваша противоестественная страсть была известна всей округе. Мало того, что вас отлучили от церкви за грех инцеста, вы ещё надумали увлечься некромантией. Не вам, мой сын, упрекать в жестокости отца! Уж коли на то пошло, вам благодарить меня бы надо. Благодаря легенде о вашей смерти, вы получили полную возможность заниматься вашим делом, сколь будет вам угодно. Я не вникаю в ваше колдовство, а вы не суйтесь в моё дело. Вам нужен пастор, вы его и отыщите. А я вот отыщу бумаги нашего родного Фредерика и укачу в его коляске. Мне надо ещё Лауру отвезти домой в деревню.

— Не выйдет, папа. — смеясь, заметил Седрик Макгибур. — Лаура нынче преставилась внезапно. Упала с лестницы и мирно упокоилась.

— Какой ты всё же озорник, мой сын. — с достоинством ответил папа. — Ну ладно, мне же легче. Не буду ездить взад-вперёд. Я только заберу бумаги Фредерика и уберусь отсюда. А ты, мой сын, целуйся с трупом.

— Опять ошибка. — зловеще и без тени смеха сказал калека. — Бумаги Фредерика мне пригодятся самому. Такую ценную добычу я не отдам вам, мой отец. Мне нужен Фредерик Уоллес целиком — всем телом, кошельком, брачным договором и прочими вещами, которые вы тут так неаккуратно раскидали.

Он сделал шаг вперёд, и старый Макгибур попятился.

— Постойте, Седрик. — забормотал он. — Не собираетесь же вы…

— Да, собираюсь. — передразнил его лже-секретарь.

Гордон не успел ответить, как повалился с криком на кровать.

— Седрик, ты убийца. — проклокотал, слабея, он.

— А ты не знал? — склонясь со смехом над кроватью, спросил его калека-сын.

Фредерик, лёжа под кроватью, зажал руками рот. Пружинный матрац быстро пропитался кровью, и теперь она капала на белую рубашку. Ужас, охвативший Фредерика, был силён. Но ещё сильнее был страх быть обнаруженным. И Фредерик остался недвижим, с содроганием ощущая, как кровь старого лукавца Макгибура проникает внутрь сюртука и скапливается под спиной.

Седрик между тем рыскал по опочивальне, как кабан под дубом. С рычанием он выворачивал шкафы и ящики. Он также искал бумаги Фредерика. И, наконец, остановился перед кроватью. Попытался опуститься на одно колено. Ничего не вышло. Тогда с гнусной бранью он одним ударом отшиб столб, держащий балдахин. Сооружение с треском наклонилось, посыпалась пыль. Седрик пришёл в неистовство. Он вышиб второй столб. Тот оказался, как и всё в этом доме, трухлявым. Балдахин с грохотом обрушился на матрац, вздымая облака пыли.

Раздавшийся крик на мгновение заставил его остановиться. Фредерик мгновенно выкатился из-под кровати и вскочил на ноги. Враги застыли по обе стороны обломков, а между ними бедово скалился мертвец. В следующий миг Фредерик кинулся вперёд прямо через кровать, через обломки балдахина. С отчаянием загнанного зверя он оттолкнулся ногой от трупа Макгибура и рухнул сверху на убийцу. Горбун не ожидал подобной прыти и замешкался. В следующий момент сокрушительный удар обрушился ему на голову. Он потерял сознание и опрокинулся. Не понимая, что делает, Фредерик ринулся в открытый зёв потайного хода.

Он ничего не думал, разум словно умер. Ноги сами несли Фредерика. Но вместо спасительного выхода из спальни он влетел в открытый зёв тайного выхода из спальни — таким путём вошёл сюда проклятый секретарь.

Странная память снов подсказывала юноше куда бежать, где будет поворот, где нужно пригнуть голову, чтобы не удариться. Узкие тайные ходы дома сменились на широкие проходы подземелья. Он снова вылетел на маленькую площадку, к которой думал уже никогда не вернуться. Один из боковых ходов вёл как раз из его комнаты.

Фредерик заметался. Он лишь ненадолго опередил Седрика, и тот скоро появится тут. А уж Макгибур наверняка знал свою крысиную нору, как свои пять пальцев. Его проклятия уже слышались из темноты. С отчаянием загоняемого животного Фредерик ринулся в приоткрытую дверь, из которой вышел всего-то час назад. А казалось — вечность!

В лаборатории мало что изменилось. Всё так же коптили факелы, всё так же горел огонь в жаровне. Но, едва проникнув за занавеску, Фредерик увидел нечто новое.

У стены на свободных дощатых столах лежали ещё два тела. В одном из них Фредерик с содроганием узнал безжизненную тётушку Лауру. Кровь запеклась у неё на виске и пропитала седые волосы. Чепец слетел и болтался на одной завязке. Вторым трупом был почти голый, костлявый Кларенс. Теперь Фредерик получил возможность разглядеть его обтянутое мертвой кожей бледное лицо. Лежащий на окровавленном столе Франциск Медина был теперь свободен от своих оков. Был ещё четвёртый стол. И беглец содрогнулся, представив, для кого предназначалось это место.

Но разглядывать всё это было некогда. Он заметался. Снова спрятаться в шкафы? Выбора большого не было, чернокнижник уже был за дверями и Фредерик, взмолившись Богу, забился под какой-то хлам.

Дверь грохнула от сильного удара. Разъярённый Седрик входил в помещение. Сквозь какие-то пыльные тряпки Фредерик увидел одним глазом, в чём причина такой его задержки. Горбун тянул за шиворот тело своего отца. Продолжая изрыгать проклятия, он втащил труп за занавеску и на глазах у обомлевшего деверя взгромоздил его на четвёртый стол.

— Ну вот все в сборе. — зло рассмеялся младший Макгибур. — Теперь, пожалуй, пастор нам больше и не нужен. Разве что на мясо для моей прислуги!

То, что Фредерик увидел дальше, на всю жизнь сделало его больным. Ещё много лет он будет лечиться от ночных кошмаров.

Оставив трупы на простых дощатых столах, Седрик сдёрнул занавеску. Фредерику было видно очень хорошо, и он порадовался, что сам находится в тени. Дрожь сотрясала его, и он подумал, что ещё не видел главной мерзости дома Макгибуров. Готовилось нечто более страшное, чем всё, что ему удалось обнаружить до сих пор. Проклятая ночь всё не кончалась. Казалось, само время остановилось в доме Макгибуров.

Седрик готовился к какому-то обряду. Он доставал и ставил на подставки многочисленные вещи, раскрыл книгу с тёмными страницами, зажёг множество свечей. И, наконец, оделся в тёмный балахон. Лица он больше не прятал, и Фредерику был хорошо виден его худой профиль. Волосы цвета воронова крыла и седая прядь на виске.

Седрик начал процедуру вызова духа. От низкого пения у Фредерика заложило уши. Он сжал ладонями голову, не желая слышать гнусных заклинаний. И закрыл глаза, чтобы ничего не видеть. Но мерзкий запах горящих на жаровнях трав и смол едва не заставил его раскашляться. Тогда Фредерик зажал руками нос и рот, подавляя в себе тошноту. Он молча мучился и оттого всё слышал. Глухой рёв потряс всё подземелье.