– " Безумству храбрых – поем мы славу", и вот тут уж не поспоришь. И безумство есть и храбрость присутствует. И я теперь точно знаю, что там, на второй половине острова, имеется. Страх постепенно отступал, давая место адекватному мыслительному процессу. В первую очередь я подозвал Зурха и приказал ему бежать в поселение и привести помощь. Понимая, что его в любую минуту могут отловить ерлики, я, тем не менее, ничего другого предпринять не мог. Ждать когда наступит ночь, мы не могли, и я точно знаю, что без воды мы не только никуда не уйдем, но можем и потерять с таким трудом спасенных женщин и детей. Затем я рискнул, (в какой уже раз), и взобрался на шхуну. Необходимо было посмотреть, что есть из еды на кораблике. В наших сидорах, что мы брали с собой, уже давно пусто, но вот сетку для защиты от ерликов, и самое главное от солнца было бы неплохо найти на шхуне, и с ее помощью соорудить хоть какое то укрытие. Я не обращал внимания что Нэт не оставили своих попыток и вновь стали собираться стаей возле нашего суденышка. Зато змеями новое скопление Нэт не осталось не замеченным.
– Интересно, сколько могут эти великаны сожрать за раз? Ведь акулы по размерам не маленькие. Правда, змеи не заглатывали целиком своих врагов. Тут на помощь им приходили крупные зубы в пасти, и я видел, что они откусывают куски точно по размерам своей головы. Это походило, как если бы я откусил от булки хлеба кусок, затем проглотил и уже после этого откусил бы следующий кусок. Только я-то могу держать в руках всю булку, а змеям приходится гоняться за другой акулой, чтобы повторить сей процесс. При их размерах резкие развороты и гонки за пищей невозможны. Видимо они это понимают и выход нашли, они как бы надкусывая свой пирог оставляют недоеденную часть на потом. Главное завалить побольше. Это смахивает на охоту волков, что происходит на Земле. Там то же самое происходит. Стоит волкам попасть в стадо баранов и пошла потеха, валят одного за другим и не обращают внимания, что не съедят столько зараз. Вот и здешние хищники поступают подобным образом. Не все правда, Нэт, наоборот, старается тут же набить свой желудок, она при этом забывает, что в любой момент может превратиться из охотника в жертву. Вот уж точно, нет мозгов. Кстати, а у змей я что-то не понял, где сама голова находится? Вернее, та часть, где может находиться мозг. Голова-то в наличии, но она в то же время и пасть. Я не успел увидеть точно, но мне кажется, жабер, как у наших земных рыб, там, в глотке нет, одни зубы. Но это не кит, и даже не кашалот, это та же самая акула только другого вида.
То, что они вновь появились рядом, меня как-то успокоило, я уже привык, что змеи нам до поры до времени не враги, они нас как будто не замечают. Я не удивлюсь, если узнаю, что они нас используют при охоте на свою добычу в виде приманки для Нэт. И вполне возможно, что рассказы тети про то, как змеи нападают на корабли людей, ничего подобного под собой не имеют. Просто один вид таких громадин вызывает страх, и люди напридумывали себе всякую чушь.
Я, обдумывая все это, не прекращал таскать все, что попадало мне на глаза, и скидывал за борт. Из еды я нашел немного бобов и три закостенелых, непонятно из чего спеченных таким способом, лепешки. Зато внизу в трюме я увидел несколько слитков меди, по всей видимости, они служили в виде противовеса для устойчивости кораблика. Капитан подтвердил мою версию, он по мере сил помогал уносить все, что я скидывал, в сторону. Микос пытался в это время расправить нашу накидку и хоть таким образом прикрыть лежавших на песке людей.
Понимая, что змеи насытившись, вскоре уйдут, и Нэт вновь соберутся здесь, выжидая, когда кто-то из нас ошибется и окажется в их желудке, я спешил все что было не закреплено на шхуне выбросить за борт.
Наконец оглядев еще раз шхуну, я с сожалением, что нельзя перетащить подальше на берег и саму ее, покинул сей "спасательный плот" и уже втроем мы поспешили стащить все, что удалось выкинуть с нее, в одну кучу, подальше от берега. Я не мог разорваться и делать сразу несколько дел. Люди, лежавшие на берегу тоже требовали незамедлительной помощи, но я пока не спешил к ним. Да и чем я мог помочь. Те капли воды, что оставались в наших бодо мы уже почти полностью использовали по назначению. Осталось на один раз по глотку, не больше, а чтобы, допустим, накормить людей, нужны были продукты. Те, что сумел найти на борту шхуны, без воды не превратишь во что-то более-менее съедобное. Короче, полный затык. Зная, что таким образом нам предстоит почти трое суток существовать, я рискнул размочить морской водой сухие лепешки. Посуда нашлась и я, понимая, что после такой еды захочется еще больше пить, тем не менее, приступил к процессу готовки еды. Замочив куски хлеба, я получил кашицу непонятного, на мой взгляд, продукта, и мы вместе с Микосом стали силком впихивать в рот каждому ребенку. Я представляя себе что за дрянь мы пытаемся им скормить, причем только слегка ставшим приходить в себя людям, тем не менее почти насильно впихивал еду, я не жалел ни времени, ни усилий на уговоры, настойчиво старался пропихнуть в них все, что намешал, понимая что это необходимо для поддержания жизни. Затем я замочил бобы в той же морской воде. Нашелся и большой горшок, который мы поставили на костер с морской водой и бобами. Топливо нашлось на берегу, Микос побегавший в поисках дров все-таки сумел их найти и разжечь костер, он даже умудрился принести кусок отрубленного мной щупальца акулы. Почистив и порезав на кусочки, забросили и это в керамический котелок.
Целых два часа потребовалось чтобы из того что было в горшке наконец получилось полужидкое пюре. Попробовав эту еду, я скорчил рожу – не вкусно. Морская вода горчит по особому, и убрать эту горечь, чтобы приготовить еду по вкусу, просто невозможно. Из морской воды делают пищевую соль, я это знал, но вот вода для приготовления пищи не годится, имеет привкус горечи. Она хорошо служит, когда готовить приходится крабов или тех же лангустов, но не при готовке пюре из фасоли. Тем не менее, мы с удовольствием приложились к вареву. К нам присоединились две женщины, которые смогли подняться. Кормить детей мы пока не стали. Впереди еще двое, а может и трое суток ожидания, еда еще пригодится. Я знал, что без воды человек может обходиться всего ничего. Тем более что это дети, и они уже обезвожены. Нам предстояло проверить на практике, насколько живуч человек, и как долго может обходиться без воды. Как помочь, чем заменить воду, я не знал.
После еды капитан смог мне коротко рассказать эпопею и своей жизни, и его попутчиков. Это произошло после того как я спросил его на русском языке кто он такой и как попал во всю эту историю. Его вытаращенные на меня глаза сами по себе уже сказали, как он удивился. Удивился и в то же время обрадовался. Я коротко рассказал ему про себя и Лизу чем еще больше поразил и удивил схожестью наших приключений с его историей. По всей видимости, он соскучился по языку, для него родному, но в здешних условиях совершенно бесполезному, и, рассказывая мне свою историю, он как бы вслушивался в свою речь, изумляясь, что не забыл и тот язык, на котором когда-то говорил.
Как оказалось, это не его семья, он попал в эту команду случайно. Кто он и где он, ему пришлось узнавать постепенно, так же как и разговорный язык выучить. То, что он находился долгое время на излечении в одной из местных больниц принадлежавшей храму, ему вскоре стало понятно. Но все остальное, так же как, и Лизе, и мне, по переходу из состояния смерти одного тела в другое, которое также вот-вот умрет, причем непонятно, как могло вообще подобное случиться, явно не мог понять. Короче не позавидуешь этому человеку, как он не свихнулся от всего этого, он до сих пор не может понять. Вернее как раз то, что он выжил, он понял по признаку, что за ним кто-то ухаживает.
– А ухаживала вот эта девушка. – Юркис продолжая рассказ, тепло улыбнулся и кивнул головой в сторону одной из женщин, что смогли уже самостоятельно передвигаться, и даже старались что-то делать по уходу за остальными, пытаясь их привести в чувство. – Мартиника, или как она просила называть ее – Ника. Она дочь вот этой женщины, – Юркис вновь кивнул головой уже в сторону соседней женщины. – Они и вылечили меня, а потом учили говорить на местном языке. Муж и брат этой благородной элланике из кагорты небесных воинов. Я так и не понял, почему они оказались не по нраву своему начальству, но они уже полгода находились в изоляции, или как у нас говорят под следствием. Но даром их все это время кормить никто не хотел, и пришлось женщинам ухаживать за больными и ранеными жителями Фесты в стенах храма. Здесь они и наткнулись на меня, когда я уже готов был перебраться в другой мир. То, что ты мне поведал про переход сознания из одного тела в другое, для меня не стало шоком, я догадывался о чем-то подобном. Сопоставляя факты появления меня, Сидорчука Петра Ивановича, в теле совершенно мне не знакомого человека, но с осознанием, что я это я, меня первое время очень испугало. Я же совсем не помню, что этому предшествовало. Последнее, что я помнил из прошлой жизни – это мое участие в морской регате, проводимой в нашем приморском городе на самодельных сделанных руками самих участников морских небольших судах. Моя посудина столкнулась с другой и все…. Дальше я себя уже вижу в больнице, и мое тогдашнее состояние было на грани жизни и смерти. Не понимая, где я, и что со мной, я мог умереть в любую минуту. Только руки этих двух женщин смогли вытянуть меня из небытия. Сказать, что после этого я смог сразу понять все, что произошло со мной, я не могу. Целых полгода я валялся в постели и только-только начал вставать и кое-как разговаривать, как она сообщила мне, что нам надлежит расстаться, что всю семью их признали виновными в нарушении законов и высылают на остров. Всех! И даже детей. Я не мог оставить ее в беде и принял решение быть с ней до конца своих дней. Никто не противился моему желанию, меня с ней обручили и я стал членом этой большой семьи воинов. Как вы понимаете при выборе, как и на чем мы собираемся пересечь этот пролив, я вначале этому не придал особого значения. Подумаешь каких-то восемь километров, можно и на лодке переплыть. Но когда мне объяснили чем это чревато, то я настоял, чтобы мы сделали шхуну. Что странно для меня было во всем этом так это то, что жрецы не противились волеизъявлению осужденных. И они не только разрешили сделать все, что захотим, но и предоставили материал и кое-какой инструмент. Только потом я узнал, что все, что имели до этого эти люди, я имею в виду из материальных ценностей, все это ушло в счет уплаты за предоставленные возможности сделать то, что нам вздумалось соорудить. Даром ничего в этом мире не дают, да собственно это и везде так.
