Я просто изумляюсь этим людям. Ведь буквально несколько дней назад целая хорта стражников погибла. Ну, пусть эти не в курсе, как они погибли, но хоть чуть-чуть усилить внимание, хотя бы немного задуматься, почему погибли их сослуживцы, и принять какие-то меры для недопущения подобного с ними. Нет. Ни-че-го.

Хотя нет, костер то горит и кто-то его поддерживает. Зато все остальные спят. Ага, и еще кое-что предприняли эти бравые ребятушки. Всех доулонов они связали веревкой и таким образом посчитали себя в безопасности.

– Костер специально зажгли, жрецы почему-то отправляют лодку с людьми всегда ночью. – Все мы уже около получаса вглядывались в едва видимые на фоне костра лежащие группы людей. Шепот Милха я хорошо мог слышать, и мои выводы насчет увиденного подтверждались в результате его рассказа. – Я и тогда когда меня с моими родителями отправляли, не понял, почему именно ночью, и потом, когда приходилось встречать людей здесь на берегу, тоже никак не мог понять, почему так. Стражники догадались насчет костра, он для людей на лодке как путеводная звезда. Все кто прибывает сюда, говорят, что только благодаря костру они и смогли выдержать направление и не уйти в море.

– А может жрецы как раз и хотят, чтобы плывущие на лодке люди сбились с курса и погибли в пучинах океана. Ты, когда тебя вместе с семьей отправляли сюда, не заметил случайно, жрецы никакого ритуала не проводили? Может они, таким образом, приносят жертву богу Океану? Ты же тоже приносишь в жертву будущих убитых тобой врагов.

Милх задумался, потом на его лице появилось понимание этого предположения высказанного мной и он, сжав кулаки проговорил:

– Если это так, то тогда и жрецы будут моими врагами. А я помню, что какой-то там ритуал проводили, но я думал, что жрецы молят богов, чтобы те нам даровали жизнь. Чтобы боги не забыли нас перенести в другой мир, если нам не удастся переплыть пролив. Но ты мне открыл глаза. И я теперь понимаю, почему ночью отправляли людей. Они действительно приносили нас в жертву и богу Океану, и богу Анду. Ведь и тот и другой особой любовью у людей не пользуются. Их боятся, но не славят. Зато жрецы, как я теперь понял, их поддерживают своими жертвами.

Я видел, как у моего друга от понимания такой гнусности со стороны жрецов, горят глаза и как судорожно, то сжимаются, то разжимаются кулаки. Мне кажется, попади он сейчас на материк, то жрецам может достаться немало нелестных слов и не только слов. Но мне сейчас было не до жрецов и расследовать, как и что они делают, можно отложить на потом. Нам необходимо решить, как поступить сейчас. Я вначале предполагал, что мы нападем на стражников в момент, когда те начнут убивать мужчин, именно такой план был у меня, но вот сейчас возникло другое решение проблемы, и я поспешил поделиться с моими товарищами.

– Мне кажется, для нас было бы грешно не воспользоваться плодами нашей молитвы. Вы же видите, что боги нам дают возможность победить наших врагов. Пока они дрыхнут, мы сможем, как и в предыдущий раз, всех воинов уничтожить. Нам только нужно подойти незаметно к ним, и…. – я сделал вид, что втыкаю свой меч в противника.

– Все верно, давайте так и сделаем. Только вот я не уверен, что у них в этот раз никто не дежурит. За костром кто-то следит, а иначе давно бы прогорел, да и возможность прибытия лодки немалая. Должен быть обязательно дежурный. Ну, вот, а я что говорил, видите?

Вскоре мы действительно увидели бредущего к костру стражника, он на ходу поправлял свою одежду, вероятно, отходил в сторону, чтобы справить нужду.

– Жаль, незаметно нам не подойти. Что-то надо еще придумать.

– Семес, я вот подумал, а что если я просто пойду, как и он, заправляя на ходу одежду. Он подумает, что кто-то пока его не было, тоже отходил по нужде.

– Рискованно…. Но вполне может сработать. Да и нет других вариантов. Давай Милх, действуй. Нож не забудь только.

– Скажешь тоже. Нож у меня всегда с собой.

Милх не сразу встал и пошел к костру, он пополз вначале по-пластунски, пытаясь сократить расстояние настолько сколько мог. Мы тоже приготовились к броску. Я рассчитывал, что те сто метров, которые нас отделяли от костра, мы сможем преодолеть быстро.

Что толкало нас на подобное безумство? Может незнание и неумение воевать? Ведь рядом со мной находились по сути мальчишки. А может, это как раз и было причиной таких авантюрных действий. Не знаю, ни в чем не уверен. Я, по крайней мере, вполне осознавал, на что иду, мне нужна победа, у меня есть цель. Я в той жизни в горячих точках не сподобился побывать, строитель я, и автомат держал в руках всего несколько раз, а уж навыков спецназовских у меня и не было никогда. А тут я как крутой мужик действую. Еще и детишек за собой тащу. Нет, точно я сделаю в дальнейшем так, чтобы весь этот молодняк стал не хуже нашего земного спецназа. Я сам буду себя гонять, и их тоже стану дрессировать, мне надо, чтобы они были уверены в себе и действовали не как несмышленые профаны, а как спецы. Зачем мне такие неумехи? И зачем мне будущий спецназ из них? Не знаю…. Но, на всякий случай пусть будет. Авось хоть и стал другом мне, но на него не всегда надо надеяться.

Поднявшегося с земли Милха часовой не сразу даже и заметил, он, сидя у огня, и смотря на огонь, просто не мог сразу увидеть тихо подходившего к нему человека, это даже я знаю, что после огня костра заметить что-то в стороне сложно. Оставалось метров шесть до стражника, когда тот встрепенулся и что-то спросил у подходившего Милха. Что отвечал ему тот, мы уже не услышали, так как вскочили все хором и помчались к группе спящих охранников. Часовой так и не успел ничего предпринять, зато в куче спящих охранников кто-то закричал, и уже было вскочил с лежанки, но до оружия добраться уже не успел. Мое копье вошло в его грудь, я даже услышал, как захрустела под его напором плоть человека. Оставив копье в груди стражника, я выхватил свой меч и успел всадить его лезвие в другого воина на всю длину клинка, он вошел легко, видно попал удачно, минуя кости. Я успел заметить, как Перос оставив также как и я, свое копье в груди одного из стражников, прыгнул на еще одного, который только-только стал вставать с земли. Под тяжестью тела Пероса и с его ножом в шее тот вновь упал на подстилку, заливая и ее, и Пероса, и себя, хлынувшей из раны струей крови. Никто из нас не кричал и только убиваемые нами люди издавали крики от боли и страха. Пятый стражник, а это был старший хорты, все-таки успел схватить свой меч и с ревом злобного зверя ринулся на нас, я, понимая, что никто кроме меня не сможет противостоять этому воину, да и просто не успеет, поспешил встать у него на дороге. Попытавшись подставить свой меч под удар меча противника тут же понял, что еще один такой удар и у меня или отсохнет от удара рука, или мой меч не выдержит и сломается. Передо мной был не просто большой и сильный мужчина, передо мной стоял воин, убийца. Именно он убивал моих родных, именно он убивал всех, кто пытался начать новую жизнь, с трудом достигнув этого проклятого острова. И его желание убивать так и перло из него, даже сейчас, когда уже стало ясно, что его ждет смерть. Энергии ему не занимать и свой меч он ни на секунду не оставлял в бездействии. Но все-таки мои занятия с Силхом помогли мне восстановить те навыки, которые вкалачивал в нас мой родственник. И именно это позволяло мне достойно отражать натиск опытного воина. Я не успевал хоть как-то осмыслить свои движения, мои потуги противостоять этой неукротимой энергии только-только могли сдерживать этот натиск. Его меч мелькал вверх – вниз, вправо – влево, пытаясь найти, наконец, лазейку и достать тело противника. Но я успевал, успевал со своим оружием оказаться там, куда шло лезвие его меча. Я был намного легче, я стоял перед ним как нашаливший мальчик перед большим мужчиной, который все больше и больше напитывался гневом и злобой, которым нужен выход и он его находил. В уверенности, что вскоре победит мальчишку. Он не задумывался, что будет дальше, он защищал свою жизнь и ничего больше не замечал вокруг себя.