— Высь и крылья! Что ты тут устроила? — ахнул кто-то у нее за спиной. Кружка взлетела с пола и обосновалась на столе. Тия рывком обернулась, замедленная реакция ног подвела, и девочка плюхнулась в липкую лужу, ощеряясь и шипя, как кошка. Глаза панически шарили по сторонам — и никого не находили. Не успела! Ничего не придумала! И дверь не появилась! Как же он вошел? Или… он призрак? Или дроу? Говорят, они умеют сквозь стены…

— Только сунься, гад! — попыталась рыкнуть Тия, но голос предательски сорвался, она всхлипнула, шаря рукой по низенькому столику: запустить в него чем-нибудь! Это он, тот, кто пел, она его узнала! Она никогда не сможет (рука нашарила жареную курицу) забыть этот голос! Курица попыталась отправиться в свой последний полет, но тормоз опять сработал, и получился не бросок, а вялое помахивание куриной тушкой. — Сволочь! — бессильно всхлипнула Тия. — Гад ползучий! Гоблин драный! Урод чокнутый!

— Да знаю, что не красавец… — растерянно сказал голос. — Так и не навязываюсь, собственно… Че ты бесишься-то вообще?

— Бешусь? — взвизгнула Тия, захлебываясь от ярости. — Где моя семья, гнида? Что ты с ними сделал? Убью, скотина!

— Семья?.. Ой, бли-ин! — ахнул невидимый Ри и схватился за голову. Идиот! Ну да, она же потеряла сознание, а он на радостях, что все получилось, забыл, просто напрочь забыл стереть ей память о последнем разе! Ой, козлина! Правильно она его обзывает, еще и не так надо бы! Если она все помнит… Да кой гоблин — если! Она все помнит. И морок инцеста и его голос, читающий заклинания. Зашибись! Теперь она его не подпустит. И как стирать, если даже не подойти? Исправил эмоциональный фон, блин! Развеселил, блин! И, блин, успокоил! Ага. Дегенера-ат! — Послушай, — Тия уловила движение воздуха неподалеку и напряглась. — Не-не, я подходить не буду, не дергайся, просто — послушай! ПОЖАЛУЙСТА! Вот, я даже проявлюсь — видишь, я просто сел? — В трех шагах от девочки проявилась фигура, то ли отлитая из голубой воды, то ли выточенная из сапфира. Свет странно обрисовывал ее, отражаясь от внутреннего рельефа тела. Мужчина? Женщина? Непонятно. По голосу — вроде мужчина. По ширине плеч — тоже. Тощий. Даже не мышцы — сухожилия. Что-то более темное, менее прозрачное и кудлатое до плеч, видимо волосы, черты лица не различить из-за полупрозрачности и множественности деталей, ясно видны только острый длинный нос и узкий подбородок. И две яркие черные щели вертикальных зрачков. Именно эти зрачки напугали Тию больше, чем все произошедшее, вместе взятое. Именно они лучше всяких объяснений сказали ей: это — не человек. Тия, не сводя глаз с этих черных щелей, заскребла ногами и руками, отползая на пятой точке и скользя по луже. А Ри продолжал заговаривать ей зубы, лихорадочно пытаясь сообразить, что же предпринять. Опять усыпить? Он не эльф, не вампир и не человеческий маг, лично ему для этого нужен непосредственный контакт — а его-то и нету! Наброситься и схватить? А если это и будет последней каплей, после чего она и чокнется? Сейчас-то вроде еще адекватна, просто очень зла. Нет, нельзя так рисковать. Хватит с него трупов и чокнутых детей. Так действительно можно в чудовище превратиться, а что-то не хочется. Он и так уже натворил много такого, о чем хотел бы забыть, спасибо, хватит! И никакие попытки оправдаться перед самим собой — мол, так надо было — не помогают нифига, проверено. Как ни оправдывайся, все равно как вспомнишь — так и передернешься. — Просто послушай, что я тебе скажу, хорошо? Вот. Ты сказала — урод чокнутый. Урод — согласен, но не чокнутый ни разу. Мне — послушай! — мне просто амулеты зарядить надо было, а на самом себе такое не проделаешь! И никакого счастья мне эта процедура не доставила — вот, чем хочешь поклянусь! И не такая уж и сволочь — просто дурак! Ты ничего помнить не должна была бы ни в коем случае — я тебе память должен был стереть. А я забыл, склеротик долбанный! Тело в порядок привел — не болит же ничего у тебя? — а про память забыл напрочь! Ну прости кретина! Я, честно, все исправить могу! Просто стереть надо, понимаешь? Ты все забудешь! Только руку дай — я тебе все и сотру!

— Ах-ха, щазз! — прошипела Тия. Нельзя сказать, что речь странной твари не произвела на нее впечатления. Извиняется — надо же! Но на вопрос так и не ответил! — Где моя семья? Куда ты их дел?

— Да не было тут твоей семьи! — замахало руками голубое чудовище. — Морок это был, наваждение! Для усиления реакции. Дома твоя семья! Вернешься — сама увидишь! Только руку дай сначала: надо же у тебя из головы всю эту пакость стереть, нельзя иначе, понимаешь? Или ногу протяни, что ли — мне-то все равно!

Вернешься?! Она не ослышалась? Он собирается ее отпустить? Тия недоверчиво сверкала глазами, сжавшись в комок. Предоставлять какие бы то ни было части тела этому гаду она не собиралась. Ни для чего. Мало ли, что он там говорит! Уже поверила, ага, ищи дуру!

— Слушай, я тебя прекрасно понимаю — злишься, да? Я бы тоже злился! Ну, хочешь — отлупи меня, потешь душу! Я вот тут лягу — и даже шевелиться не буду, обещаю! И хватать не буду, и вообще ничего не сделаю! На, держи! — он вынул прямо из воздуха длинное махровое полотенце, бросил его девочке и растянулся на полу ничком, прикрыв голову руками. Тия, проигнорировав полотенце, замахнулась на пробу курицей, которую все еще держала в руке. Движение получилось резким, похоже, тормоза исчезли. Она вскочила. Бежать! Немедленно! Но сначала… Искушение оказалось слишком велико. Подходить близко к странному существу она поостереглась, но яблоком, выхваченным из вазы, в него попала. Прямо по затылку, оставшемуся неприкрытым сцепленными ладонями. Вот так-то! И затормозила: бежать — это прекрасно, а куда, собственно? Дверь-то так и не появилась… А она его уже яблоком… Сейчас как вскочит, да как даст! Тия дернулась в одну сторону, в другую, и замерла в растерянности. Ри лежал неподвижно.

— Ай, — послушно отреагировал он на яблоко. Подождал. Высунул голову из под руки и очень удивленно спросил — И все?

Это подействовало, как спусковой крючок. У Тии снесло крышу. Что-то невнятно заорав, она набросилась на него, и стала лупить чем попало. Руками, ногами, полотенцем, успевшим намокнуть в сладкой луже, курицей. Курицей было очень удобно, держа за ножку, но она быстро развалилась. Фруктовая ваза оказалась неудачной формы: одной рукой тяжело, а двумя не ухватишь, а блюдо из-под курицы с картошкой было жирным и выскальзывало из рук. В заключение она попрыгала у него на спине, стараясь как можно сильнее ударить пятками это жесткое голубое прозрачное недоразумение. Ри исправно покрикивал «Ай-ай!» и «О-е-ей!», но актер из него вышел неважный. Как-то это получалось без души, и ясно было, что все усилия Тии не способны не только нанести ему вред, но даже доставить сколь-нибудь заметное неудобство.

— Сволочь! — всхлипнула запыхавшаяся Тия, села на пол, где стояла и бессильно заплакала. Ну ничто этого гада не берет! Ри повернулся на бок и долго молча смотрел на нее, опираясь на локоть. Вроде пар немножко спустила, может, теперь полегче будет? Движением брови убрал бардак с пола, на столике опять появились курица с картошкой, фрукты и кружка.

— Ну не реви, — наконец миролюбиво сказал он. — Сядь лучше, поешь.

— У! — Тия отвернулась, всхлипывая.

— Не, серьезно! А то, хочешь — давай так: отгадай, кто я такой, а я исполню твое желание!

— Удавись! — всхлипнула Тия.

— Не-е, ну-у, так не интересно, я так не играю! Ты для себя загадывай! Денег там, или красоту несказанную. Вот цвет глаз не смогу поменять — сразу говорю, этого никто не может! Ты прикинь, чего хочешь, я серьезно! Неужели ни о чем не мечтала?

Тия искоса зыркнула на него, вытирая нос мокрым липким полотенцем. Он что, действительно серьезно?

— Мечтала, — буркнула она. — Всю жизнь. Знать, когда мне врут.

Ура, разговаривает! Ри перевел дух. Теперь главное — не сбить контакт! А там, глядишь…

— Так этому и так научиться можно. Вранье очень легко читается: движения глаз, руки, краснеют некоторые…