— Смотрю, твой репетитор поднатаскал тебя.

Лайонел же, придирчиво оглядев ее перьевой наряд, заявил:

— Таких ощипывают в деревнях на суп. Я сам видел.

Даймонд лишь вздохнул и увел свою спесивую пассию в мраморный сад. И вот теперь две фурии объединились и уже над чем-то или кем-то смеялись. Бесс пила.

Вильям топтался возле них с несчастным видом, но оставлять свою возлюбленную с коварной Тьеполо наедине, похоже, не собирался.

Катя огляделась. Большая часть сада из живых скульптур Моргана Нориша была погружена в полумрак.

Порфирио в смокинге цвета морской волны кружил неподалеку, выгадывая момент, когда Лайонел отойдет подальше, чтобы можно было беспрепятственно подойти.

С начала приема он уже сделал две попытки. Во время первой успел схватить ее руку в перчатке и исцеловать до локтя, а во второй раз — проходя мимо, громко шепнул на ухо: «Я мечтаю заняться с вами любовью в этом бассейне!»

Лайлонел, услышав подобные речи, примчался с другого конца сада, где он, точно павлин, в окружении самых хорошеньких женщин вел дискуссию о вчерашней постановке «Ромео и Джульетты».

После он никуда не отлучался. Разве что обязался сходить за напитками. В итоге спустя пять минут она нашла его неподалеку от бассейна — без напитков, пялящегося на бывшую любовницу с ее выдающимися прелестями.

И сцены из «Лебединого озера», мелодично переключающиеся в голове, лучше всяких слов говорили, о чем он думал.

Однако появление брата с Бесс отвлекло его. Лайонел взял Катю за локоть и повел к гостье. Та встретила его гримасой отвращения и, наморщив нос, спросила вместо приветствия:

— Не пора ли сменить в вашем туалете освежитель воздуха с «Морозной свежести» на что-нибудь новенькое?

Анжелика прикрыла губы пальчиками, но засмеяться не посмела. Вильям сделал большие глаза и чуть выступил вперед, прикрывая свою дерзкую подругу.

Лайонел скользнул оценивающим взглядом по черному вечернему платью Бесс, короткому, открывающему грудь, и обратился к брату:

— Нет ли у нас газеты?

— Зачем? — опешил тот.

Там полно бесплатных объявлений. Поищем кобеля для нашей суки.

— Грубо даже для тебя, — оценил Вильям.

А Бесс оттолкнула его и, встав прямо перед Лайонелом, бросила ему в лицо:

— Меня тошнит от твоего пафоса.

— Только не на мой мраморный пол, иначе я вытру его тобой. Впрочем, тебе не привыкать!

Катя переглянулась с Вильямом, он был растерян и не знал что делать, а эти двое, казалось, вообще никого не замечали.

— Давай, покажи всем, как самый сильный вампир города расправится с человеком, — издевательски рассмеялась она.

Лайонел поправил запонку — дымчатый топаз на рукаве серой рубашки.

— Убью тебя, и что? А куда доброй половине мужиков нашего района сливать свое семя? Ты у нас вроде банка спермы.

Катя закусила губу. Это уже было слишком жестоко. Бес размахнулась, чтобы ударить его по лицу, но тот перехватил ее руку и так сжал, что девушка вскрикнула.

Подскочил Вильям:

— Отпусти!

Брат подчинился, процедив сквозь зубы:

— Убери ее отсюда!

Девушка отпила портвейн прямо из бутылки, а затем плеснула им в лицо Лайонелу.

В прозрачно-голубых глазах заострился лед, капли вина блеснули на кончиках золотистых ресниц, и в ту же секунду молодой человек кинулся на девушку. Вильям едва успел ее оттолкнуть и подставиться под удар. Тот рассек ему скулу. Раздался звон разбитой бутылки портвейна, Бесс прокатилась по полу, и в ее шею вонзился один осколок, разрезав кожу.

По саду пронесся всеобщий вздох. Лайонел поднял девушку на ноги и впился зубами ей в шею. Вильям рывком оттащил его — завязалась драка. Первыми на мраморный пол посыпались запонки, затем пуговицы. Ткань смокингов и рубашек трещала. Казалось, эти двое так ненавидят друг друга, что готовы убить. Гремел двенадцатый — Революционный этюд Шопена.

Вокруг дерущихся собрались гости, никто не вмешивался, только смотрели.

— Достаточно, — неожиданно прогремел голос в сводах пещеры.

Все обернулись — повисла страшная тишина, нарушаемая лишь ускоренным стуком человеческого сердца.

На главной аллее сада стояла компания из Тартаруса. Создатель, по правую руку от него могучий Уриэль с женой — юной красавицей Сарах. Девушка уже получила от отца бессмертие. Наверняка в качестве подарка на свадьбу. Был тут и Наркисс в своем неизменном черном капюшоне, скрывающем уродливое лицо. Прибыл и Ниматрак-дэн — тибетский учитель Лайонела. Обе жены Цимаон Ницхи Агарь и Наама. Несколько его уже обращенных желтоглазых сыновей. Один из них держал на огромной цепи Пожирателя вампиров. Существо, похожее на голую собаку, но в двадцать раз больше: безглазое, с грубой морщинистой кожей, огромной пастью и зубами в два ряда.

Братья поднялись с пола. Лайонел шагнул к Кате и встал рядом с ней.

Создатель добродушно засмеялся, глядя на него, и, точно в нетерпении, потер руки.

— Чудесно. Просто чудесно. — Взгляд янтарных глаз переместился на Бесс и Вильяма, на губах старца мелькнула улыбка, затем тот взглянул на Фарнезе, почтительно склонившего голову.

— Идемте, — жестом приказал Цимаон Ницхи и зашагал к воротам дворца со множеством окошек, похожего на пчелиные соты.

Свита последовала за ним — все, кроме Наркисса, тот остановился перед Анжеликой и негромко сказал:

— Вот мы и встретились снова.

Катя заметила, что девушка дрожит.

Старейшина оттолкнул в сторону Даймонда.

— Пошел прочь.

Тот не послушался.

Фарнезе, Вильям и Бесс двинулись вслед за Цимаон Ницхи. Лайонел медлил, поправляя одежду. Катя оставалась с ним.

Наркисс обнял Анжелику за талию.

— Прогуляемся, красавица. Мы так давно этого ждали.

Анжелика, несмотря на то, что рядом находился Даймонд, устремила беспомощный взгляд на Лайонела и выдохнула его имя.

Тот уставился на нее, крайне недовольный, что его отрывают от его занятия.

Катя никогда еще не видела у первой красавицы такого умоляющего выражения лица. И хотелось бы ей позлорадствовать, что, наконец, та получит сполна за все свои насмешки, но отчего-то радость победы не ощущалась. Сколько бы ни злилась она на Анжелику, неподдельное восхищение ею мешало быть безразличной.

Наркисс махнул вслед удаляющейся процессии и сказал:

— Вам туда. Поторопитесь.

Лайонел жестом подозвал Анжелику:

— Пойдем-ка.

Девушка с облегчением шагнула к нему. Но Наркисс ухватил ее за запястье.

— Не так быстро.

Лайонел холодно прищурился, отчеканив:

— Женщины этого города принадлежат мне.

— Не много ли для тебя одного? Нужно делиться.

— Делиться? Ты заставишь меня?

Из капюшона донеслось страшное рычание. Анжелика в ужасе закрыла глаза, Лайонел схватил ее за другую руку и потянул к себе.

Наркисс отпустил девушку, процедив:

— Не стоило…

Молодой человек подтолкнул ее в спину к Даймонду, приказав:

— Вперед.

Все двинулись по главной аллее к белокаменным вратам, где стояли стражники, одетые в бело-голубые мундиры. Наркисс выглядел так, словно вот-вот накинется на Лайонела, поэтому Катя, тронув гостя за руку, пробормотала:

— Привет. Как дела?

Капюшон метнулся в ее сторону и замер.

— Ты, — пренебрежительно вымолвил старейшина.

Лайонел посмотрел через плечо, но девушка беспечно махнула ему:

— Все в порядке. Мы дружим.

Наркисс на ее заявление издал звук, похожий на фырканье.

— Мы не дружим, глупая девчонка!

Катя пожала плечами. Не таким уж и страшным он был. Она знала его историю и просто не могла бояться.

— Так что она смело взяла его под руку и сказала:

— Знаете, Наркисс, а я вспоминала вас. Ваш рассказ запал мне, — хотела сказать — «в душу», но вовремя опомнилась: — В память.

Он попытался отнять свой локоть, но девушка не отпустила и улыбнулась черному проему капюшона.

— Что новенького в Тартарусе?

— Проклятие, — прошипел тот и взревел: — Лайонел, забери от меня эту надоеду!