Античные авторы были едины во мнении о том, когда греки появились в Малой Азии. Так, Павсаний, историк II века новой эры (но ведь он такой же надежный свидетель далекого прошлого, как иной наш современник, пишущий о «Велесовой книге»; пропасть, разделившая эпохи, громадна), доверительно сообщал, что Кодр, последний афинский царь, защищая родной город от пришлых дорийцев, послал своего сына на Восток, чтобы основать новое поселение для жителей Аттики. По расчетам историков, явствовало, что событие это, описанное Павсанием и другими авторами, произошло около 1000 года до новой эры.

Лишь недавно археолог из Греции Ирена Лемос попыталась подтвердить время переселения греков. Пускаясь искать следы древних «морских кочевников», она исходила из того, что три тысячи лет назад спасшиеся ахейцы, странствуя ради земель плодородных и обетованных, непременно делали остановки на отдельных островах и, лишь убеждаясь, что они непригодны для колоний, продолжали свой путь. Задерживал их в бухтах островков и всесильный Посейдон. Переменчивый нравом бог, он трепал и мучил их суденышки, как воспетый легендой корабль Одиссея. От его немилости греки коротали время среди скал, подчас роняя и разбивая вдребезги посуду, отмеченную неповторимым стилем того времени – геометрическим стилем. Те же черепки, что нашлись в основании храма Артемиды в Эфесе, можно было найти и на клочках суши, раскиданных по пути в Малую Азию. Так рассуждала Ирена Лемос и принялась за поиски битой посуды на Киклааских островах и западном побережье Турции. Против ожидания ей редко попадались сосуды со строгим геометрическим рисунком. Зато много было керамики, украшенной растительными завитками. Такую посуду в этом регионе изготавливали около 1200 года до новой эры. Поэтому Лемос датировала исход своих предков в Малую Азию этим временем – эпохой «народов моря», когда многие племена Средиземноморья двинулись в путь и, преодолевая разнообразные препятствия, переселялись в Троаду, Сирию, Анатолию, Нильскую дельту, наводняя своими полчишами Хеттскую державу и страну фараонов.

Греков привлекали не только восточные берега Средиземного моря. Их корабли, плывшие на заход Солнца, достигали Сицилии и Италии, почти рассекших Средиземное море надвое. Все южное побережье Апеннинского полуострова покрылось городами. Торгуя и замиряясь с местными племенами, а при случае и побеждая их, греки захватили обширные плодородные земли – Великую Грецию. В ту пору в окрестности Везувия возник Новый полис – Неаполь. Эти места тогда были так дики, что эллины назвали лежавший вблизи остров Искья и другие островки «архипелагом Обезьян» (Pithekussai). На берегу Сицилии коринфянин Архий основал Сиракузы, вытеснив живших здесь сикулов. Позднее город станет яблоком раздора среди греческих полисов. Выгодно расположенная крепость не раз явится причиной войн. А добравшись до устья реки Роны в Южной Франции, колонисты обоснуются здесь и назовут свой город Массалия (ныне Марсель).

Итак, два главных фактора, исторический и географический, определили процветание Малой Азии в начале первого тысячелетия до новой эры – в ту пору, когда Греция все еще пребывала в упадке. Здесь, у себя на родине, микенская культура была забыта. Там, в Малой Азии, хоть отчасти сбережена. С другой стороны, Малая Азия лежала на границе двух миров: Востока и Запада, микенского мира и страны хеттов, а позднее дорийской Греции и Лидийского царства. Через Малую Азию пролегали торговые пути, связывавшие два непохожих мира. Опыт Микен и опыт Востока срослись на этой земле, породив самобытную культуру. Греческие соседи могли лишь завидовать и подражать ей.

В VIII веке до новой эры Малая Азия казалась эллинам страной неограниченных возможностей. Для жителей Эллады скромная деревушка слыла городом, клочок окрестной земли – царством. В Малой Азии грекам пришлось жить по меркам, заданным обширной страной и ее многовековой историей. Удивлять народы Востока можно было лишь подлинным величием и размахом.

Первым «небоскребом» для европейцев, вероятно, был храм Артемиды в Эфесе, главой устремленный ввысь. Поэт Антипатр во 11 веке до новой эры, когда сожженный храм был давно восстановлен, передает, наверное, общее мнение, говоря, что он «кровлю вознес до туч, все остальное померкло пред ним» (пер. Л. Блуменау). Воистину храм этот «скреб крышей небо», как сказал бы какой-нибудь господин из Сан-Франциско, окажись он при дворе царя Пергама. Одно слово – чудо света. «Солнце не видит нигде равной ему красоты».

Микенская ваза. Местные гончары делали посуду самых различных размеров – от маленьких кубков до громадных амфор. Экспорт керамики и торговля оливковым маслом приносили богатство Микенам

На юго-восточном побережье Средиземного моря возникли две крупные колонии: Кирена в Ливии, славная своими урожаями пшеницы, и Навкратис в устье Нила, известное место торговли для иноземцев, ведь, по словам Геродота, «никакого другого порта в Египте не было». В Навкратис переселялись жители из разных греческих городов. В стране фараонов греки приобщались к таинствам философии и математики и увозили на родину семена египетской учености. У ливийцев же учились практической мудрости, например, узнавали, как «запрягать четырех лошадей кряду», сообщал Геродот.

В первой половине III тысячелетия до новой эры ведущую роль в хозяйстве Эгейского региона играют Кикладские острова. Здесь, на этих крохотных островах, возникают центры выплавки и обработки важнейших тогда металлов – меди и олова, а также их сплава – бронзы. Здесь стремительно развивается судоходство. Жители островов регулярно совершают плавания по Эгейскому морю на лодках, вероятно, еще не оснащенных парусами.

В раннем бронзовом веке Кикладские острова уже являют прообраз будущей Греции, состоявшей из множества общин – из городов-государств, которые справедливо будет назвать «островками», что лежали, правда, не посреди моря, а на суше.

После 2500 года значение архипелага падает, хотя никаких следов разрушения или резких перерывов в культурной традиции нет. Вероятно, упадок здешней культуры был связан со стремительным возвышением соседнего крупного острова – Крита.

К сожалению, мы не знаем, кто были носители кикладской культуры, откуда они появились, на каком языке говорили.

Иония – так называли греки побережье Малой Азии – давно стала для эллинов «Старого Света» не только «фабрикой грез», где процветали огромные, удивительные города, но и средоточием мысли.

В XX веке в Америку ехали Эйнштейн и Ферми, Набоков и Томас Манн, великое множество китайских и индийских ученых. За несколько столетий до наступления новой эры такими же важными интеллектуальными центрами, как Нью-Йорк или «Силиконовая долина», были города Ионии.

Уроженец Милета Фалес впервые в европейской истории предсказал затмение Солнца. Светило, послушное ему, померкло 28 мая 585 года до новой эры, знаменуя восход эллинской научной мысли. Анаксимандр из Милета свел все разнообразие сущего к единой основе - апейрону (первоматерии), а также поведал, что мир наш не единственный, а только один из многих других, возникающих и погибающих. Его земляк Анаксимен наделил мироздание удивительной гибкостью, где воздух плавно превращался в огонь, в туман, воду, землю, камень. Гераклит из Эфеса с его фразой «Все течет, все изменяется», возможно, и сегодня остается самым цитируемым греческим философом. Уроженец острова Самос Пифагор стал основателем религиозной и математической школы. Правда, из-за политических реалий того времени школа эта нашла приют в Кротоне, в Южной Италии. Именем врача Гиппократа из Коса выпускники медицинских вузов клянутся по сей день.