(Вообще, стоит обратить внимание на то, насколько устойчива в европейских умах связь между стремлением дать разным уровням и областям реальности единое, цельное описание – и идеей эволюции.)

Хайдеггер (Heidegger) Мартин (1889-1976) – немецкий философ. Радикальным образом соединил понятия человека и времени: считал конечность, она же временность, самой существенной характеристикой человека, которую тот должен осознать и принять в полной мере, чтобы обрести собственную подлинность и постичь истину бытия. Во многом определил духовный контекст, в котором формировались европейские интеллектуалы поколения Пригожина.

В открытых системах отток энтропии наружу способен уравновесить ее рост в самой системе. Тогда может возникнуть и поддерживаться стационарное состояние (Берталанфи назвал его «текущим равновесием»). По своим характеристикам оно может быть близко к равновесным состояниям; в этом случае производство энтропии будет минимальным (это – так называемая теорема Пригожина, которую он доказал еще в 1947 году). Но если отток энтропии превысит ее внутреннее производство – возникнут и станут разрастаться до макроскопического уровня крупномасштабные флуктуации. Начнется самоорганизация системы: из первоначального хаоса станут возникать все более упорядоченные структуры, все более сложно организованные состояния.

Хаос от Гесиода до Пригожина, или История Хаоса как часть истории Логоса Заговорив о Хаосе, Пригожин затронул – и привил к стволу европейского классического рационализма – одну из очень древних тем (не древнее ли темы Времени?). Корни ее – там, где мысль еще едина со своими мифологическими истоками. Ведь мир возникает из первоначального Хаоса едва ли не во всех мифологиях. В европейской традиции это имя впервые произнес Гесиод, и обозначало оно темную зияющую пра-бездну, которая возникла прежде всего остального.

В самом своем начале интеллектуальная история Хаоса была очень интенсивной. Философы – досократики, очень любившие рассуждать о нем, порой трактовали Хаос чуть ли не по- пригожински: как неупорядоченное первовещество, первоначало Вселенной (чаше всего его отождествляли с водой), из которого – случайно или под воздействием неких сил, противоборствующих или упорядочивающих, – рождается мир. Эта же мысль знакома и стоикам: Хаос у них – кладовая первовещества, из нее подпитывается Космос-порядок.

Хакен (Hakeri) Герман (р. 1927) – немецкий физик. Во второй половине 60-х, на основе анализа модели статистических характеристик излучения вблизи порога лазерного генерирования, выдвинул междисциплинарную концепцию самоорганизации и назвал ее «синергетикой», от греческого «ухнесгейб» – содействие, сотрудничество. Термин был призван акцентировать внимание на согласованности взаимодействия частей при образовании структуры как единого целого и прижился очень быстро, сделавшись обозначением междисциплинарного направления научных исследований процессов самоорганизации в системах самой разной природы. Термин стали распространять и на теорию Пригожина, называя его, наряду с Хакеном, основоположником синергетики. Объективно говоря, это справедливо, хотя сам Пригожин от этого термина дистанцируется. В его глазах «синергетика» – лишь частная формулировка феноменологической теории лазера, которая и была в свое время предложена Г. Хакеном (впрочем, с точки зрения Хакена пригожинская теория диссипативных структур – тоже не более чем раздел нелинейной неравновесной термодинамики). Тем не менее, как бы ни относились друг к другу Пригожин и Хакен, важно, что у них оказались до известной степени общие результаты в смысле влияния на умственный климат времени: обоих прочитали и восприняли в контексте большого интереса к концепциям самоорганизации, причем к таким, которые могли бы объединить разные области знания.

С началом христианской эры Хаос приобретает однозначно негативные коннотации. Он появляется уже в Книге Бытия: «тьма над бездною», бывшая до сотворения мира, – это тьма именно над хаосом. Бездна – в греческом тексте Септуагинты, «темная, бездонная, страшная пустота» – очень близка к хаосу греков. Но этот Хаос уже не мог быть первоматерией, источником возникновения всего: ведь библейский мир сотворен из ничего. Хаосу осталась роль Ада: в этом качестве он и продолжает существовать, и именно отгула в конце времен, как сказано в Апокалипсисе, предстоит выйти Зверю.

В Средние века опять вспомнили о Хаосе; Василий Великий, Беда Достопочтенный, Фома Аквинский увидели в нем так называемую вторичную материю (sylva) – результат первого акта творения. «Беспорядочное смещение телесной твари, которое древние звали хаосом» (так назвал Фома эту разреженную массу беспорядочно движущихся первоэлементов), была первым состоянием вселенной, до существования оформленных тел – правда, лишь логически, а не по времени. В этом явно отозвался Хаос стоиков.

В Новое же Время мысль как будто забыла о Хаосе. Новоевропейская наука не занимается им, она интересуется порядком. Впрочем, может быть, для нее никакого хаоса в мире-механизме и вовсе нет? Он если где и есть, то разве только в душах и делах неразумных людей. То есть раз его нет в объективном составе бытия – он, как и необратимое Время, – в каком-то смысле иллюзорен.

К Хаосу после перерыва в несколько столетий вернулись в начале XX века. Правда, им занялось скорее воображение, чем мысль, а если и мысль – то в основном художественная и гуманитарная. Сохранялось чувство, что Хаос (как и Время) – это принадлежность человеческих дел. Следующий этап интеллектуальной истории Хаоса начался во второй половине века: этап научного, рационального его освоения; им занялись естественные науки и технологии. Это неспроста совпало с возникновением чувства, что старые модели рациональности не годятся, их нужно или расширять (как предлагает Пригожин), или радикально трансформировать. Очень популярна стала тема ограниченности знания. Логос обращается к Хаосу, когда у него возникают проблемы с самим собой, с собственными возможностями и границами – как к своему резерву?

Аттракторы (от английского to attract – притягивать) – геометрические структуры, которые характеризуют поведение системы в фазовом пространстве по прошествии длительного времени. Траектории, выйдя из начальных состояний, в конце концов приближаются к аттракторам. Упрощенно говоря, аттрактор – это то, к чему система стремится прийти – к чему она «притягивается». Самый простой случай аттрактора – неподвижная точка. Именно в нее всегда неизбежно возвращается маятник – простейшая колебательная система – после того, как оказывается выведенным из состояния равновесия. Аттракторы же хаотические, которые соответствуют «непредсказуемому» (то есть лишь в ограниченной степени предсказуемому) движению, имеют сложную геометрическую форму.

Бифуркация (от латинского bifurcus – двузубый, раздвоенный) – буквально означает «раздвоение», разделение, разветвление. В этом смысле слово употребляется, например, в анатомии («бифуркация бронха»), в географии (так обозначается разделение реки на две ветви). В математике термин применяется в более широком смысле – для обозначения качественных изменений объектов при изменении параметров, от которых эти объекты зависят. Переход через бифуркацию – процесс случайный, подобный бросанию монеты.

Флуктуация (от латинского fluctuatio – колебание) – случайное отклонение величины, характеризующей систему из большого числа частиц, от ее среднего состояния. Имен но флуктуация вынуждает систему выбрать ту ветвь, по которой будет происходить дальнейшая эволюция системы.

Пригожин был не одинок в интеллектуальной «реабилитации» Хаоса, но роль ему принадлежала очень большая, в своем роде единственная. Так же, как это было со Временем, он предложил основы естественнонаучного языка, на котором стало можно говорить о Хаосе. Хаос и порядок теперь видятся как части одного целого. Они предполагают друг друга, нуждаются друг в друге, возникают друг из друга. Хаос, утверждал Пригожин, способен быть продуктивным. На микроуровне он присутствует всегда; он – физическая основа нестабильности. А благодаря ей объекты в определенных условиях становятся чувствительными к возмущениям на микроуровне, флуктуациям – и те влияют на макромасштабное поведение объекта! В классических подходах такие влияния вообще не рассматривались. Бывший синоним «иррационального», «темноты», «бездны». Хаос вошел в границы Логоса, стал его частью. Из области «иррационального» (надо ли говорить, насколько «иррациональное» – культурный конструкт!) переместился в другую культурно сконструированную область: «рационального».