А за окном и не было ничего интересного: на так и неокрашенном заборе повесили плакат: «Небось, лучше жить с неокрашенным забором, чем врунов слушаться». Плотину строить так и не начали, никак не могли решить, строить ее вдоль реки или поперек. По вечерам посреди двора ставили бочку, и с этой бочки Небоиська обращался к цветочногородцам. «Братцы! — говорил он. — Что мы имеем? Несколько газированных автомобилей и две ракеты чтобы учить уму-разуму жителей Луны, у которых каждый седьмой коротышка имеет собственный автомобиль! И, вместо того чтобы сделать еще десяток автомобилей, мы строим третью ракету!»

Инженер Клепка, под руководством которого строилась эта третья ракета, злился и жаловался в газету.

У охотника Пульки, занявшего в газете место улетевшего Пачкули Пестренького, от частого общения с Клепкой характер быстро испортился. Теперь, когда Пулька со своим верным ружьем выходил на поиски материала для газеты, закрывались все окна и двери, а не успевшие спрятаться коротышки разбегались по переулкам. Даже собака Булька, увидев своего хозяина, убегал, поджав хвост. Находились коротышки, которые подкармливали осиротевшего Бульку. Ему, наверное, было тяжелее всех: он все понимал, но не мог ничего изменить.

Пульки не боялся только Небоиська, он вообще никого не боялся, кроме одной малышки, без которой, несмотря на этот страх, он не мог и дня прожить. Надо ли говорить какое разочарование он испытал, когда однажды Кнопочка сказала ему своим ангельским голоском:

— Извини, но сегодня я не могу пить с тобой чай.

— А завтра?

— Кнопочка вздохнула и, не отвечая, отвела взгляд на Шпунтика, выносившего из ее дома аккуратно перевязанный чайный сервиз.

— Ну, ты, слон! — закричала она. — Как несешь? Это тебе не дрова, не конверторы-дезъюнкторы, вещь хрупкая, уронишь — не склепаешь!

— Ну что ты, Кнопочка… Да я же, Кнопочка… — покраснев, сказал Шпунтик и любовно прижал сервиз к груди.

— Переезжаешь? — наивно поинтересовался Небоиська.

Ответ он прочел в кнопочкиных глазах.

— А как же я? Ты меня больше не любишь?

— Сердцу не прикажешь, — сухо сказал Винтик, — Кнопочка нас любит.

— Обоих? — поразился Небоиська.

— Как низко! Ну, какие еще мерзости ты обо мне наговоришь, чтобы поссорить меня с моими друзьями?! Не могу же я только из-за какой-то любви всю жизнь прожить в этом ужасном городе.

— Да уж, городок наш развалили основательно, — согласился проходивший как раз мимо Шпунтик. — Одна надежда — на тебя. Жаль, что уж не сможем тебе помочь.

— Поболтай мне еще! — одернула его Кнопочка. — Ты что уже все погрузил?

Небоиська даже не заметил, куда исчез Шпунтик.

— Прощай навсегда, Небоиська! — сказала Кнопочка, закрывая лицо руками. — Иди, я не могу смотреть, как ты убиваешься.

Сказав это, она бросила последний взгляд на самого смелого коротышку Цветочного города и решительно направилась к автомобилю.

— Будут спрашивать, где мы, — сказал Винтик, заводя мотор, — говори, что в Солнечный город уехали. Гы-гы. Мы то знаем, где его искать!

Мотор завелся и, Винтик, продолжая смеяться, сел за руль.

— Постойте, братцы! — закричал Небоиська, бросаясь к машине. — Возьмите меня с собой!

— Не можем, Небоиська, — вздохнул Шпунтик, — в машине четверым места не хватит.

И они уехали, оставив неустрашимого Небоиську стоять в облаке пыли.

— Вот и Винт со Шпунтом укатили, — сказал Клепка, снимая рубашку. — Еще немного и нам с тобой, Пилюлькин тоже придется смазывать пятки. А скоро в городе вообще не останется никого кроме Небоськи и этого страдальца в очках.

— Плечо болит? — деловито спросил Пилюлькин, пропуская мимо ушей слова инженера.

— Плечо — ерунда! У меня за город душа болит.

За окном хлопнул выстрел.

— Не обращай внимания, — сказал Клепка, выглядывая в окошко, — это опять Пулька за очередной сенсацией гонится, а, может быть, очередная сенсация за Пулькой. Где он, там всегда шум и пальба, а кто в кого палит — не разберешь. Что тут поделать, как честный коротышка, так обязательно мозги набекрень.

— Можешь одеваться, — сказал Пилюлькин, умывая руки, — Тебе надо следить за своей раной, не запускать. Я тебе дам мазь. Смазывай ей плечо перед сном.

— Да что плечо! Город гибнет! Ракету строить перестали, говорят, что нам лунатиков учить нечему. Умные они там или нет, я не знаю, но я за это дело кровь проливал, а благодарность — вот она: знаешь, что у меня сегодня на двери написали? И тебе скоро напишут.

— Мне не пишут, — вздохнул доктор, — Всякий раз, как выйду из комнаты, вижу, что у меня под дверью кто-то наблевал. Раньше хоть Знайка запрещал так напиваться. А теперь все можно.

— Знайке лечиться надо, — буркнул Клепка. — Занялся бы ты этим.

— От чего же мне его лечить прикажешь?

— Ты доктор — от чего захочешь, от того и вылечишь.

Пилюлькин остановился у окна, глядя на блики заката, разбросанные на лопухах. Он ничего не ответил Клепке.

Путешественники шли вдоль Огурцовой реки, пока из-за поворота не показался мост, на котором Незнайка когда-то проговорился Синеглазке. «Ну, вот и добрались! — сказал он. — Путешествовать хорошо, а возвращаться все равно лучше. Чем, если задуматься, наш город не Солнечный?». Незнайка и Пачкуля Пестренький вышли на мост и долго молча смотрели на еще дымящиеся развалины. Собственно, мост это было все, что осталось от Цветочного города.

— Ничего удивительного, — сказал, наконец, Пачкуля Пестренький, — когда теряют то, что было — это нормально. Удивительно — если находят то, чего нет, Солнечный город, например.

— Нет, Пачкуля, — сказал Незнайка, садясь на мост, — я все равно его найду. Не может быть, чтобы я его не нашел. Есть на свете место, где все коротышки счастливы, иначе и родиться не стоит.

— Да как ты не понимаешь! — возмутился Пачкуля. — Не могут коротышки жить счастливо! Для этого пришлось бы перестать быть коротышками! Ты же сам это все придумал, зачем ты в это веришь?

— А во что же верить, — тихо спросил Незнайка, — в желтое небо и деревянные гвозди?

— Верить надо в то, — ответил Пестренький, — что пока мы с тобой искали какой-то солнечный город, наш собственный город сгорел. Вот.

Пестренький поправил на плече фотоаппарат и поплелся туда, где еще дымились остатки его дома, а Незнайка лег на траву и стал смотреть на небо Цветочного города, которое совсем не изменилось за время его отсутствия.

«Это я во всем виноват, — думал он. — Зачем я все это выдумал? Чем был плох наш городок? Может быть, я и его выдумал?»

— Ну, вот он где! А мы его по всему городу ищем!

Незнайка спросонья осоловело смотрел на Винтика и Шпунтика.

— Мы тебя все утро ищем, — повторил Шпунтик, — ты что, забыл? Самолет уже заправили, все тебя ждут, а ты спишь тут, на мосту. Если бы Гусля не сказал, что ты сюда пошел, ни за что бы не нашли.

Бормоча, какие-то извинения, Незнайка пошел за мастерами к их турболетному прыгоскоку, стоящему у моста.

С приятным урчанием прыгоскок рванулся к сверкающим окнами небоскребам Цветочного города. За последний год город стал еще больше и краше. По широким улицам носились велометеоры, червекрутилки, мотокаты и другие удобные и быстроходные машины. На площадях били фонтаны. В центре города вращались дома, построенные по проекту архитектора Вертибутылкина. Из репродукторов неслась песня: