— Почему она напала на нас? — хрипло спросил он.

— Ты еще не вспомнил? — вопросом на вопрос ответил Эдвин.

— Что я должен вспомнить?

На лице Эдвина отразилось легкое нетерпение.

— О том, как жил здесь до того, как мы поступили в Обитель.

Дэвид удивился и хотел спросить «Что за бред? Я никогда раньше здесь не был», — но в этот момент воспоминания наконец вернулись к землянину.

…Он действительно провел в замке Вилиссы более месяца перед тем, как отправиться в Селке–техтар. Эти недели совершенно выпали из его памяти, вернее сказать — были аккуратно удалены и сохранены отдельно от его основного сознания, чтобы затем, когда он снова окажется в замке, опять вернуться к нему, в очередной раз перемешав все компоненты мозаики и собрав из них совершенно новую картину.

Он встретился с Эдвином на просторах ИИП в период, непосредственно последовавший за разговором с Проводником Мертвых, когда Дэвид активно терзал терминал в происках всей доступной информации об Обители. Эдвина эта тема также интересовала, они пересеклись на просторах какого–то форума, узнали друг друга и договорились о встрече. Дэвид не стал скрывать, что влечет в Обитель его самого, рассказал о смерти Идэль, разговоре с Марионель и Кирультом, но он не мог понять, зачем в эту задницу лезет Эдвин. Это выглядело какой–то блажью, глупостью. По их прежнему знакомству, еще со времен Академии, у Дэвида сложилось впечатление, что Эдвин достаточно трезв — более чем достаточно — чтобы не вестись на такого вот рода сомнительные предложения. Ведь совершенно ясно, что хотя Обитель и в самом деле давала своим посвященным какую–то силу, цена этой силы не будет низкой — чтобы они там не говорили про бесплатное обучение. Эдвин все понимал. Более того, он изначально располагал об Обители гораздо большим объемом информации, чем Дэвид, — сыну хеллаэнского барона были доступны такие каналы и связи, о которых эмигранту можно было только мечтать. И располагая этими сведениями, Эдвин, как мог, постарался отговорить Дэвида от его затеи (что хелла–энцу так и не удалось) — но интересно то, что сам Эдвин при этом был твердо намерен в Обитель поступить. Указанное обстоятельство, о котором Дэвид, впрочем, забыл, как забыл обо всем, что было связано с его контактами с кен Гержетами, — удивляло не только землянина, но и Вилиссу, в замок которой они перенеслись во время второй или третьей встречи, когда Эдвин уверился, что его бывший сокурсник от цели своей не отступит.

Хотя ученики Обители в половине случаев и сдавали выпускной экзамен, была еще вторая половина — та, о которой в Обители не любили вспоминать — когда ученик погибал, переоценив свои силы. Их тела и заклинания, применявшиеся во время боя, чрезвычайно интересовали ту часть аристократии, которой было известно о существовании Обители, но Обладающие, по понятным причинам, информацией делиться не спешили: каким бы ни было секретное оружие монастыря, хеллаэнские лорды совершенно не желали, чтобы технология его создания или даже сведения о нем распространялись и дальше. Тела павших уничтожались или уносились куда–то, информационные поля на месте стычки подвергались деформации. Попытки захватить учеников, еще не сдавших экзамен, и подробно исследовать их энергетические поля уже привели к истреблению нескольких семей: шла игра в высшей лиге, и походя смахнуть с пути путающихся под ногами смертных без особенного труда могла как одна сторона, так и другая. В силу вышеназванных причин источники информации, которыми могли пользоваться заинтересованные лица, были довольно ограничены, однако кое–какие исследования все же были проведены и кое–что о специфике того волшебства, которым пользовалась Обитель, уже было известно. Вилисса совершенно не хотела, чтобы Эдвин влезал в эту историю. Ученики Обители охотились, как правило, на тех, кто обрел Силу лишь сравнительно недавно — их мощь была еще сравнительно невелика. Владыки медленно запрягают, но быстро ездят, рано или поздно они проявят себя, и тогда лучше находиться как можно дальше от Селкетехтар, ибо не факт, что от этих холмов останется вообще хоть что–то. Но Эдвин был неумолим, он говорил, что если сидеть в Академии и дальше, то можно просидеть всю жизнь и так ничего не добиться. В эпоху перемен легко погибнуть, но легко и вознестись на ту высоту, которой ты никогда не достигнешь в период стабильности, когда все сбалансировано и тихо. Вилисса поняла, что племянник не отступит, и перед ней возник выбор: не мешать ему сворачивать шею или все же попытаться помочь ее не свернуть. Она выбрала второе. Располагая Именем Света, она надеялась нейтрализовать влияние Обители — так, чтобы Эдвин сумел получить эту силу, но не утратил себя в той новой индивидуальности, которую формировали в монастыре. Однако это был тупик. Обитель не собиралась делиться своей силой с кем бы то ни было, и одного–единственного отступника они уничтожили бы без труда.

Вот тогда Эдвин и привел в первый раз землянина в замок Вилиссы, посвятил в свои планы и предложил помощь в устранении последствий той промывки мозгов, через которую им предстояло пройти. Он пригласил в замок еще несколько человек — позже большей части из них отказали еще на собеседовании — и собирался в любом случае освободить весь свой курс, а то и больше, если только ему самому удастся поступить. Десять или двадцать человек, располагающих силой Обители, но при этом свободных — совсем не то же самое, что один–единственный беглец. Тетушка считала эту затею совершеннейшей авантюрой, и Дэвид был внутренне с ней согласен, но от помощи Вилиссы отказываться не стал — для него это был вообще единственный шанс уцелеть.

— Каким образом вы планируете убрать контроль сознания, который установят мастера Обители? — спросил он, обращаясь одновременно к Эдвину и Вилиссе и предоставляя им самим решать, кто будет отвечать. Разговор происходил в гостиной, сидели на мягких стульях за столом — мирная, домашняя обстановка…

— Я понимаю, если бы речь шла об устранении какого–нибудь подчиняющего заклинания, — добавил землянин. — Тут все просто: убрал цепи — человек свободен. Но из того, что вы рассказали, у меня сложилось впечатление, что там меняют саму структуру сознания. Нечего убирать. Не от чего освобождать. Сам человек становится другим.

Вилисса и Эдвин переглянулись. Как–то сразу стало ясно, что говорить будет Эдвин: тетушка молчаливо отступила, предоставляя племяннику самому отвечать на трудные вопросы, связанные с его затеей.

— Там действительно не устанавливают прямого контроля, — подтвердил Эдвин. — Да при прямом контроле им бы и не удалось создать убербойцов, способных управиться с лордами. Прямой контроль — это низкая или даже вообще отсутствующая обучаемость, неспособность принимать творческие решения, неспособность действовать в нестандартной ситуации и так далее. В этом смысле, насколько можно судить, в Обители силой ничего не навязывают, а проводят ученика по определенной цепочке изменений так, чтобы на выходе получилось то, что надо. Он сам дает согласие на изменение своего внутреннего мира, ведь без этого не получить силу, а как только это происходит, его превращают в идеального агента, трудящегося не за страх, а за совесть. Информация о тех немногих учениках, о которых хоть что–то известно — тех, кто пытался оттуда вырваться или тех, кого видели и чье описание потом составили их родственники — полностью подтверждает это предположение. А если так, то можно найти способ избежать окончательной внутренней трансформации. И я думаю, что этот способ относится к той же категории, что и заклятия, с помощью которых мы создаем запасные тела. Теперь ты понимаешь идею?

— Ни черта я не понимаю, — ответил Дэвид. — Какие еще запасные тела?

Эдвин и Вилисса опять переглянулись.

— Неужели ты не слышал об этом? — недоверчиво спросил молодой барон. Потом он вспомнил, что Дэвид — приезжий, и добавил:

— Ты ведь уже не первый год живешь здесь. Дэвид покачал головой:

— Нет, не слышал.

Эдвин встал и сделал жест, приглашая землянина проследовать за собой.