Утро наше было бы… дневным, если бы слуги, почти нежно, не стали будить нас поутру, сами целуя и обнимая друг друга… Видимо они провели всю эту ночь под нашей дверью, но сердиться на них, сияющих счастьем, было невозможно… Они были тоже — как блаженные. Мы же облили себя холодной водой и растерли до яркого румянца… Такими и вышли на турнир.

Этот день, по традиции нескольких веков, — самый важный!

Все это описано в книгах и летописях, есть даже кодекс… На ограждении трибун гордо красовались щиты с геральдикой рыцарей самого высокого звания: графов Корнуолльского, Глочестерского, Уоренского, Линкольна, Пемброкка и Ричмонда. Были и щиты с незнакомыми гербами рыцарей из Франции, Германии и Испании с Италией.

Первая часть дня была посвящена турниру рыцарскому, и потому мы проследовали к трибуне, где нас ждали наши места, распорядители и гарольды кланялись мне и сияющей Инессе почтительно и в тоже время искренне сердечно.

На широком ристалищном поле выстроились рыцари в роскошных доспехах, кирасах, оплечниках и наручах. Налатницы — красиво расшитые безрукавки из дорогих тканей, при осмотре маршалом не надевались, в них рыцарей облачали оруженосцы после проведения смотра. Все участники были вооружены широкими турнирными мечами, с незаточенными кромками и без острия. Свое оружие и доспех рыцари демонстрировали маршалу, гарольды которого повязывали на шлемах тех, кто одобрен для турнирного сражения платки разных цветов — с символами тех стран — откуда рыцари родом… Поодаль стояли оруженосцы с лошадьми в поводу. Копья для турнира предоставлялись также маршалом. Они делались устроителями турнира из мягких сортов древесины, и часто драматично ломались в ходе турнира, зато оставляли противников в живых… Сломанное копье требовалось немедленно бросить, — скол мог быть опасно острым и поразить противника на смерть, что категорически не допускалось. Концы копий имели корончатые наконечники и широкую коническую чашку — для защиты руки в стальной перчатке.

Турнир был удостоен присутствием многих рыцарей из «братства голубой подвязки», учрежденного самим королем Эдуардом в Винзоре в 1344 году.

Всем гарольдам было известно, что верховным командором братства, ставшего тайным орденом с девизом: «Да будет стыдно тому, кто дурно об этом подумает», был король — рыцарское сердце которого хранило верность прославленным воинским традициям. Орден сей посвящен был Святому Георгию, небесному покровителю всех воинов, и ежегодно собирался в замке Виндзор, окруженный тайными обрядами, многие из которых были призваны сохранить славу старинного воинства перед лицом новых богов войны: артиллерии, арбалетов и луков, а так же нарождающейся пехоты, вооруженной мушкетами… и аркебузами.

Среди устроителей турнира, рядом с сэром Блэквудом, сидел на почетном месте сам граф Дерби, состоящий в пожизненном звании капитана этого ордена. Звание присвоено ему королем Эдуардом за верность кодексу чести истинного рыцарства.

Вот по рядам зрителей прошел легкий рокот восхищения: к маршалу в сопровождении оруженосцев подошли зачинщики из Франции — шевалье Жан ле Майгр, по прозвищу де Бусикот, — известнейший турнирщик и победитель, с ним были де Сампи и де Ройе — также известные головорезы… С появлением их среди зачинщиков турнир становился столь острым, сколь остра бритва брадобрея, когда он обслуживает особенно капризных клиентов! Трое зачинщиков вызвались отвечать всем, кто осмелится выйти против — в конных копейных схватках и пеших боях на мечах и топорах. Так как турнир при «Речном замке» был по меркам турнирных канонов короток (многие турниры длятся до тридцати дней кряду), сшибки предложено было производить единожды, а именно на коне с копьем, в пешем строю — с топором, и пешими — на мечах.

С тем, зрители, внимающие объявлениям глашатаев, замерли в ожидании схватки. Турнир будет стремительным — условия очень жесткие — немедленное выбывание после явного проигрыша.

Стоит только оказаться выбитым из седла при сшибке копьями и… рыцарь выбывал из состязания. Стоит только пешему противнику не устоять на ногах — и выбывание тоже немедленно. К зачинщикам этот жесткий отбор был еще жестче: при выбывании одного из них, остальные должны были ответствовать всем новым и новым ответчикам. В конной сшибке поединок проходил бы в этом случае один на один. Но в пешем поединке они должны были выступать и вдвоем — против трех и даже — в одиночку против трех противников. Но участников турнира это не смущало, так как слава де Бусикота и его соратников была столь громкая, что видимо из желания устроить столь острый сюрприз эти герои вчера даже не встали в ряды своих соотечественников-зачинщиков. Просто для всех было честью скрестить мечи и копья со столь известными противниками.

Этот стремительный бой и начался стремительно и прекрасно организованно. Оруженосцы подавали своим господам копья. Те сдерживали разгоряченных коней по разные стороны места сражения, где все пространство земли покрыто было толстой подсыпкой из речного песка, деревянные ограждения, вдоль которых должны были скакать боевые кони сражающихся, сработаны добротно, было их устроено тоже три — по числу зачинщиков. Длина ограждения была не меньше трехсот шагов.

Всадники начинали движение по сигналу боевого рога, в который трубили по приказу маршала. Судящие схватку наблюдатели стояли через каждые двадцать шагов… С трибуны все видно было, как на ладони… Инесса просто была в восторге и прижималась ко мне горячим бедром, сжимая руку и постоянно обмениваясь вопросами или комментариями.

И вот непрерывное и динамичное конное сражение началось. Конники устремились великолепными тройками друг на друга. Кони вошли в галоп и шумно и норовисто дышали, все увеличивая аллюр, подобные ветру. Французы были удачливы и удивительно опытны… Они сбивали одну тройку за другой… И англичане из толпы кричали все громче, поддерживая новых и новых соискателей турнирного счастья.

Маршал был непрост и подбирал тройки с равными возможностями… Точнее сказать, что тройки самых выдающихся бойцов от англичан еще не выступило к ограде.

Зачинщики были неумолимы и стойки, как утесы перед морским штормом. Это было хорошо известно их противникам, для которых было честью скрестить копья с теми, кого почитали за лучших сами короли… И честь эта была оказана. Уже пять троек разрушил этот отряд поединщиков, и их преимущество было настолько подавляющим, что зрители понимали это, подбадривали англичан и были снисходительны к павшим с коней. Французы не теряли бодрости и изредка просили подносить им по глотку подогретой воды для себя и коней, чтобы не спалить их разгоряченного дыхания. Более этого тренированная тройка великанов не требовала передышки. Выучка и слаженность их казалась неодолимой!

Но вот поле взорвал шквал криков, аплодисментов и топота ног торжествующих зрителей. Это на единоборство выехали герои вчерашней схватки: граф Линкольн, граф Рочестер и… сам Джон Голландский, единокровный брат самого короля Ричарда. Известно, что на одном турнире он сразился с де Бусикотом, и после третьей сшибки, на четвертой из пяти оговоренных — конь англичанина пал… Теперь под ним был другой, столь мощный и бешенный, что двое оруженосцев с трудом сдерживали его, подводя к месту состязания. Оказавшись в седле Джон, опытнейший всадник, осадил своего красавца и весело похлопал по мощной шее, конь довольно мотнул головой. Это вызвало гром аплодисментов прекрасных дам с трибун и из толпы — всем женщинам нравится покорность лошадей наездникам…

Джон Голландский был атлетически сложен… Ширина его плеч выдавала годы тренировок с оружием и лошадьми, но талия рыцаря была уже, чем у Линкольна чуть ли не вдвое, что производило впечатление звериной легкости и увертливости, сродни леопардовой. Недаром этот зверь был символом английского трона. Вместе эта тройка смотрелась так же лихо, как и сами зачинщики.

Да это и было основой традиций любого турнира — в мирном соревновании убедить молодых бойцов в неисчерпаемой стойкости тех, настойчивость и усердие которых в ежедневных тренировках, святом служении своему предназначению воина и ежеминутной готовности к войне сделало из них героев, способных быть истинными защитниками своих вассалов, красой и гордостью всего народа — истинными рыцарями и… образцами для подражания и поклонения.