– Как же мне не нравится, что Алек Болдуин такой обаятельный, – с досадой произнесла Изабел. – Понятно, почему Мэрил так тянет к нему опять.

Кэт взяла поп-корн.

– А у меня в голове не укладывается, насколько Мэрил Стрип потрясающе выглядит в этом фильме. Ей было лет шестьдесят или около того, когда фильм вышел… а это два или три года назад, кажется.

Лолли взяла коробку от диска.

– «Простые сложности» вышли в две тысячи девятом, а Мэрил родилась в сорок девятом… значит, ты права, ей было шестьдесят. У нее прекрасная фигура и прекрасное лицо. Она излучает радость.

– Я очень надеялась, что фильм именно так и закончится, – радостно воскликнула Джун, когда Мэрил разобралась, чего же хочет. Джун настолько понравился фильм, что она готова была тут же посмотреть его снова.

– Знаете, какая реплика больше всего меня зацепила? – подала голос Изабел. – Помните, когда Алек Болдуин уговаривает Мэрил дать их отношениям второй шанс и она объясняет, почему им не стоит этого делать. Говорит что-то вроде: «Мы оба стали теми, кем хотели быть». Мне это нравится. Может, после этого ты действительно не сможешь вернуться назад.

– Думаю, это правда, – дрогнувшим голосом произнесла Лолли.

Джун посмотрела на тетку.

«Она думает о Харрисоне? О том мужчине, про которого рассказала мне?»

Но мгновение спустя Лолли улыбнулась.

– А мне понравилось, когда Рита Уилсон или Мэри-Кей Плейс, одна из подруг Мэрил, говорит ей: «Не вздумай бросаться его спасать, как бы он тебя ни уговаривал». По-моему, это самые важные слова во всем фильме.

Улыбка Лолли померкла, и она посмотрела в окно.

«Что же такое произошло между Лолли и этим человеком?» – терялось в догадках Джун.

– Я тоже так думаю, – согласилась, кивая, Перл.

Если она и знала о Лолли и Харрисоне, ни ее лицо, ни взгляд, брошенный на Лолли, этого не выдал.

– А мне знаете что запомнилось? – вступила Кэт. – Когда Мэрил рассказывала Стиву Мартину, что в двадцать с небольшим лет поехала в Париж на шестидневные курсы кондитеров, а в итоге осталась там на год учеником пекаря. Мне бы очень хотелось сделать то же самое.

Она, видимо, заметила пристальный взгляд матери, потому что умолкла.

– А вдруг ты сможешь найти курсы на время своего медового месяца? – отозвалась Джун. – Если только это не слишком дико… все же… твой медовый месяц.

Кэт поковыряла бумажную формочку своего кекса.

– Вообще-то я поговорю об этом с Оливером.

На улице коротко просигналил автомобиль – муж Перл на своем белом «субару». Перл встала.

– Мне понравилась сцена в пекарне Мэрил, когда она и Стив Мартин готовят шоколадные круассаны. Ты когда-нибудь готовила вместе с Оливером, Кэт? – спросила она, завязывая на шее рукава своего вязанного крючком свитера.

Кэт засмеялась.

– Ну нет. Но на прошлой неделе у меня было изумительное утро с Маттео и его отцом – он владелец Итальянской пекарни. Алонцо научил меня делать канноли. – Она улыбнулась, на секунду отдавшись воспоминаниям. – Правда, не могу сказать, что я, как Мэрил, налепляла себе на грудь треугольники теста. Боже, мне очень понравилась эта сцена. Она выглядела полной импровизацией, будто актеры действительно получали от этого удовольствие.

Лолли пристально смотрела на дочь.

– Кэт, между тобой и доктором Виолой что-то есть?

– Нет, – ответила Кэт, вспыхнув. – Конечно, нет.

Но она смотрела на свои ноги, а потом вдруг принялась собирать стаканы и грязные тарелки.

– Еще мне понравилась та часть фильма, где Мэрил объясняет Алеку Болдуину, что понимает: не только он виноват в разводе, – быстро заговорила Изабел, словно чувствуя: Кэт нужно, чтобы кто-нибудь сменил тему. Немедленно. – Мол, она считает, что тоже была не права. Я думала, что пытаюсь спасти нас с Эдвардом, но здесь, – она коснулась сердца, – я сдалась. Хотела чего-то, что он отказывался мне дать. Что само по себе было сложно, полагаю.

Джун кивнула.

– Все это сложно. И мне нравится, как в фильме показывают почему. Алек Болдуин в конце концов опять ее разочаровывает – по непростым причинам. Однако больше всего меня поразила невероятная близость всех членов семьи. Дети издают восторженные возгласы при виде друг друга, обнимаются и подбадривают. Им всегда нравится быть вместе.

– Мне кажется, сейчас мы на них похожи, – улыбнулась Кэт. – У меня возникает такое же чувство, когда я вижу вас двоих. А вижу я вас двоих постоянно.

Изабел и Джун засмеялись.

– За семью, – провозгласила Лолли, поднимая стакан чая со льдом.

Но смотрела она на дочь.

Джун обратила внимание, что Кэт избегает взгляда матери.

«Неужели Кэт встречается с доктором Виолой – Маттео?»

Все подняли стаканы и чокнулись.

Вид у Кэт был такой несчастный, словно ей хотелось исчезнуть, поэтому Джун встала и начала собирать у себя под ногами поп-корн.

– Почему, когда я ем поп-корн, всегда часть его роняю на пол?

– А у меня поп-корн, кажется, закатился в лифчик, – подхватила Изабел, выуживая оттуда зернышко кукурузы.

Лолли улыбнулась.

– А вам понравилась сцена, когда Алек Болдуин говорит Мэрил и детям, что они устроят киновечер, как прежде, что он сделает поп-корн?

Затем они принялись вспоминать, сколько всего фильмов уже посмотрели. Джун была уверена, что семь, но Кэт, видимо, благодарная за радикальную смену темы, прикинула, что вроде бы восемь, взяла и посчитала. «Мосты округа Мэдисон». «Дьявол носит „Прада“». «Мамма миа!» «Ревность». «Защищая твою жизнь». «Крамер против Крамера». «Открытки с края бездны». И теперь – «Простые сложности».

– Восемь фильмов с Мэрил Стрип всего за несколько недель, – подвела итог Изабел. – Мне никогда не надоест смотреть на ее лицо, наслаждаться ее выдающимся талантом. У нее невероятный диапазон. От самых серьезных драм до самых беззаботных комедий.

Джун кивнула.

– И эти комедии тем не менее заставляют здорово задуматься, потому, вероятно, что она такая хорошая актриса. По-моему, больше всего в «Простых сложностях» мне понравилось, что у Мэрил появился второй шанс понять. Что все ее возможные вопросы – как и что могло быть – получили ответы.

«У меня никогда не будет такого шанса, – грустно подумала Джун. – Мечта, за которую я держалась и, возможно, пряталась все эти годы, рухнула».

– Иногда не следует даже спрашивать, что было бы, если… – серьезно заявила Кэт, глядя на свое кольцо.

– Да, – прошептала Лолли срывающимся голосом.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Кэт.

– Вопросы «что если» могут в любом случае убить тебя, – сказала Лолли. – Я знаю, потому что… я… – Она посмотрела на дочь и отвернулась. – Когда-то у меня был роман. И в последнее время, наверное, из-за болезни, эти «что если» осаждают меня.

С глубоким вздохом она тяжело опустилась на диван, глядя в пол.

– Роман? – недоверчиво переспросила Кэт. – Когда ты была с папой?

Не поднимая глаз, Лолли кивнула. Кэт посмотрела на Изабел и Джун, потом села рядом с матерью.

– Что случилось?

– Это началось как эмоциональный роман… Теперь это так называют, – проговорила Лолли. – Роман сердца. Он жил у нас в гостинице. Приехал один, чтобы пережить только что закончившиеся у него отношения, и мы просто разговорились…

– И что же в нем было такого особенного? – спросила Кэт голосом, полным чувств, но без злости.

Лолли будто ушла в воспоминания.

– Рядом с ним я чувствовала себя другой женщиной. Той, какой всегда хотела быть – более умной, более веселой, более красивой, более сексуальной, более интересной. Не знаю, что именно в нем пробудило все это во мне. Может, то, с каким вниманием он меня слушал, как смотрел на меня – словно не мог оторвать глаз. Он приезжал каждые выходные, останавливаясь в другой гостинице, конечно. И за лето наш роман расцвел. Мы даже говорили о моем разводе с твоим отцом, Кэт. Всю ту осень и длинный холодный декабрь я думала об этом.

– Ты почти бросила папу, – прошептала Кэт. – Не могу поверить.