Оперативники переглянулись.

— А почему вы пошли именно туда? — не унимался Нечипоренко.

— Если она пошла на выставку, а не поехала, то, значит, недалеко. Я у менеджера Эрика из кафе узнал: где могла быть такая выставка. Туда я и поехал.

— Неплохо. А почему мне не позвонили? Ведь мы же с вами договаривались.

— Я как-то не подумал.

— Не подумали, а зря, — снова нарушил молчание широколицый. — Вы уже, наверняка, знаете: кто такой папа Евы.

— Да. Он вор в законе.

— Во-о-о-от. Знаете, но, наверное, немного не понимаете. Нам звонили из кафе «Ассоль». Утром туда наведались очень непростые люди. Хозяин в панике. Её папа всю Москву на уши поставил. Вы представляете, что может быть, если вы где-нибудь перейдёте дорогу его уркаганам? У нас сейчас задача опередить его. Ещё непонятно: есть там криминал или нет. Нет тела — нет дела. Но любого, кто причастен к исчезновению девочки, ждёт действительно страшная участь. Наказывать и мстить в той среде умеют. По сравнению с нашими жуликами, испанские инквизиторы вам покажутся шалунами.

— Поймите. Мы хотим вас уберечь от ошибок, — включился молодой оперативник.

— Вы сегодня молодец, конечно, — похвалил меня скуластый. — Очень хорошее дело сделали. В нашем отделе за этим уродом уже три года гоняются. Вы представить себе не можете: сколько эта гнида детей искалечила. Но вы сегодня чуть не погибли. Вы это понимаете?

— Да.

— И ещё, ваша активность смотрится несколько подозрительно.

Вот тут я вскипел.

— Конечно! А вы ещё меня оправдываться заставьте, — разозлился я. — Ведь я такой подозрительный, поисками занимаюсь, когда всем наплевать. Ведь так? Теперь получается, что я, как никто другой, подхожу на роль козла отпущения, чтобы дело закрыть! Вы ведь это умеете? Не так ли?

— Постойте. Ну, зачем же вы так?

— А вот так, сами говорите, что работы у вас много и ерундой заниматься некогда.

— Не без этого. Но напрасно вы думаете, что полицейским безразлична судьба девочки. Мы действительно ищем и работаем. Поэтому и вами интересовались. Работа у нас такая — всех подозревать и проверять.

— Проверяйте!

— Напрасно вы так реагируете. Мы ценим помощь, но, прежде всего, просим о своевременном информировании и координации. Активных действий не предпринимайте, пожалуйста, без нашего ведома. И ещё раз: координация, координация и координация. И поменьше творческой инициативы, а то у нас тут есть один псих.

— Ха! — я снова начал заводиться. — Вы меня за ненормального принимаете? У меня две дочки растёт, и я очень хорошо могу понять родителей девочки. А чужое горе оно до какого-то времени может быть чужим. Или вам до сих пор непонятна моя мотивация?

— Простите, я совсем другое имел в виду, — продолжил убалтывать меня вкрадчивым голосом скуластый. — Буквально за пять минут до вас пришлось общаться с местным шизофреником. Он буквально третирует правоохранительными органами своими заявлениями о преступлениях, которые произойдут.

— Так, это же хорошо, — удивился я. — Вы можете предотвратить преступление.

Тут оба оперативника саркастически хмыкнули.

— Он информацию от звёзд получает, — пояснил Нечипоренко Константин Васильевич, — а мы должны сбиваться с ног, чтобы проверять всякую чушь. В своё время он в психушке несколько лет отлежал за преступление. Кстати, вот он, ещё не ушёл. Лёгок на помине.

Оперативник раздвинул полоски жалюзи и указал в окно. На улице стоял худой человек в мятом плаще и старомодной вязаной шапке, из-под которой выбивались длинные патлы. Псих выделялся не только странной одеждой, но и тем, что он беседовал сам с собой или с кем-то неведомым, активно жестикулируя руками и гримасничая лицом.

Разговор закончился тем, что я клятвенно пообещал, вообще, никуда не лезть. После чего меня отпустили восвояси. До того как уйти из отделения я умылся и почистил как мог свою одежду.

У выхода с территории отделения полиции ко мне привязался тот самый псих.

— Да что же вы за люди такие? Я же искренне всем помочь хочу. Ну почему вы меня не слушаете? Ведь сколько раз я убийства предсказывал. У вас под боком сегодня мальчик должен погибнуть.

Меня как током ударило.

— Мы спасли мальчика. Я спас, — ответил я психу.

Мы с недоумением посмотрели друг на друга. У психа было очень интеллигентное лицо, которое несколько портили глубокие морщины и недельная щетина. Я бы дал ему лет шестьдесят или шестьдесят пять. Если психа помыть, побрить и переодеть, то он вполне мог сойти за музыканта, преподавателя вуза или учёного. Взгляд у психа был пронзительно ясный и глубокий.

— Точно спасли? — переспросил он.

— Точно.

Старик полез копаться в большой спортивной сумке и достал несколько склеенных листов с распечатанной картой. Он сунул склеенные листы мне под нос и ткнул куда-то в область, исчерченную фломастерами и карандашами.

— Вот здесь спасли? — с надеждой спросил он.

Таким образом, разглядеть место не получилось, и я аккуратно забрал карту у психа, рискуя нарваться на неадекватное поведение.

На склеенных листах карты действительно была наша окраина и приличный кусок лесного массива.

Я водил пальцем по листу, разбираясь, где что находится.

«Так, станция метро у нас здесь, а вот начало парка. Я проехал по вот этой аллее, а площадка, наверное, вот» — размышлял я.

На карте половина собачьей площадки и приличный кусок лесных зарослей были жирно обведены многократным следом шариковой ручки.

— Здесь в овраге, — согласился я. — Вот, где изгиб к краю леса подходит.

— Немного дальше должно было случиться, — уверенно сказал он. — Но отклонение от нормали не критическое. Мальчик жив?

— А откуда вы знаете про мальчика?

— Здесь всё просто и сложно одновременно. Карта события рисует общие линии вероятности, но исходные предпосылки события точно указывают на марсианское влияние.

«Точно псих» — подумал я. — «Сейчас про зелёных человечков рассказывать начнёт».

Ничуть не смутившись, псих продолжал:

— Планета находится в зените и воздействие ретроградного Плутона транзитом проецируется на овна, а Марс указывает на мужское начало.

— Это астрология? — догадался я.

— Можно и так сказать, — согласился псих. — Но прошу вас забыть на какое-то время о предрассудках и домыслах, относительно этой сферы знания. Язык вселенной — это математика, а гороскоп один из древних способов наглядного отражения системы сложных функций.

Старик виновато улыбнулся.

— Я физик по образованию, математик по профессии. Поиск взаимосвязей и закономерностей с описанием их природы — в этом моя работа. Случилось так, что направление моих исследований ушло далеко в сторону от стандартных научных тем.

Седоволосый человек выглядел не ухоженным, но говорил вполне разумно для моего представления о психах.

— Так, вы можете определить когда и где произойдёт преступление? — уточнил я.

— Не совсем. Я определяю тенденции и предрасположенности. Даже самый лучший мозг и мощнейший суперкомпьютер не способен учесть всех влияний на событийность. По мере сил, я старюсь предоставить негативные события, вставляю в уравнение со многими неизвестными фактор своего влияния.

Я сразу переключился на интересующий меня вопрос:

— Я девушку разыскиваю. Она в прошлую пятницу пропала где-то в этом районе.

— В субботу.

— ???

— Она пропала в субботу как раз перед рассветом.

У меня глаза на лоб полезли.

— Вы что-нибудь про это знаете? — спросил я, боясь услышать ответ.

— Предполагаю. Район здесь не простой. Вы знаете, что в древности здесь было много языческих капищ?

— Нет.

— Знаете что. Вы приезжайте ко мне домой. Там я смогу детально проверить вероятности и тенденции, довлеющие над судьбой вашей девушки.

Во мне боролись одновременно несколько противоречащий. С одной стороны. Я не верил в астрологию, мистику, инопланетян, кикимор и домовых. Внешний вид математика не внушал доверия и, более того, был отталкивающим. Но, с другой стороны, необъяснимые и глобальные изменения, которые начались в моей жизни с момента, когда в неё вошла Ева, заставляли поверить в судьбу или рок. И, с третьей стороны, я хотел разыскать Еву во что бы то ни стало.