— Мадре де диас, — пробормотал торговец за спиной Пепла.

— Я верховная жрица, я лежала с богом, но мне не доводилось родить бога, — сказала индианка. — Меня зовут Бессмертная Игуана.

«Может статься, — подумал Пепел, — что завтра на ней будет пара новых черепов. Не успевших еще подсохнуть».

— Ты смотришь на мою грудь? Или на мои украшения? — спросила индианка.

— На то и другое, — пробормотал слингер.

— Я видела, как умерли эти люди, — сказала Бессмертная Игуана. Она по очереди подняла руки. — И вот эти. И вот эти.

На ее запястьях красовались браслеты, сложенные попарно из челюстей, желтоватых и неприятно мелких, похожих на детские.

— Мы пришли узнать, что на диске, — сказал Пепел, глядя в разные глаза Игуаны. — Твой брат уже был здесь? Он должен был принести диск.

— Мой брат уже был здесь, — эхом отозвалась верховная жрица. — Он принес мне твой диск.

В свете факелов у ее ног плясали тени. На миг стрелку показалось, что тело индианки дрожит в воздухе, будто тело змеи, готовой ужалить. Игуана добавила:

— Мой брат сказал, что твой мексиканский помощник принесет мне золото.

Пако вышел навстречу.

— Моя сеньорита, любые сокровища — веришь? Организуем сразу. И чёрта, и дьявола, пута соврет.

Он приложил руки к сердцу, вытянул их вперед и вдруг упал на колено. Галантный жест торговца едва не пропал зря — на нем ширмой болталось намокшее пончо, мешавшее ему приседать. В протянутых руках торговца лежал недавний золотой подсвечник.

— Можешь приблизиться ко мне, Кортес, — сказала Игуана, не то едва заметно улыбаясь, не то хмурясь: неверный свет факелов не позволял определить точнее. Пако с кряхтением поднялся, выпрямился и шагнул ей навстречу. Подсвечника, впрочем, у него в руках уже видно не было.

— Осторожно, — сказал Пепел мексиканцу в спину. — У нее волосы заколоты. Игла.

Пако остановился.

Смех Игуаны зазвенел отовсюду — стены храма были устроены так, чтобы усиливать голос верховной жрицы. Подняв руку, она плавно вынула из своей прически тонкое, едва различимое в темноте острие.

— Умница, — сказал Пепел. — Брось.

Дзинь! Булавка просвистела мимо его уха и звякнула о стену, выбив сноп бледных искр.

Щелк! Пепел взял индианку на мушку прежде, чем искры успели растаять во тьме.

— Ты приказал, и я бросила. — Сказала жрица. — Ты хочешь убить меня за это?

Стрелок на секунду замешкался.

— Я не сказал, куда, — произнес он наконец. — Извини.

Пепел опустил Кочергу, но с курка не снял.

Игуана опять засмеялась. Она тряхнула головой. Ее сложная прическа рассыпалась, и две бухты тяжелых кос упали на бронзовые плечи жрицы.

— Священные волосы, — сказала Игуана. — Они не должны касаться навоза. Помоги мне.

— Навоза? — спросил Пепел.

— Золото, — объяснила жрица. — Навоз богов. Лови, ковбой.

Игуана швырнула ему одну из кос. Пепел ухватил ее в полете, но та зазмеилась вниз и едва не выскользнула у него из рук. Поколебавшись, он спрятал оружие и подхватил бухту волос обеими руками.

— И твой помощник. — Игуана бросила вторую косу торговцу.

— Э-э, — сказал Пако. — Помощник?

Взгляд Игуаны вернулся к нахмуренному слингеру.

— Не бойся меня, ковбой, — сказала жрица. — Хочешь, я буду рядом, когда ты умрешь? Я возьму твое лицо и буду носить его вот здесь.

Она положила руку на одну из лицевых костей.

— Или на животе, — сказала Игуана. — Чтобы мой следующий сын родился таким, как ты.

Пепел огромным усилием вернулся к теме:

— Мы хотим знать, что на диске. Покажи нам. И мы уйдем.

Жрица склонила голову.

— Я покажу, — сказала она тихо. — Подойди ко мне. Подойдите вы оба.

Стрелок не двинулся с места.

— Нам и здесь хорошо, — сказал он.

— Почему ты боишься меня, ковбой? — спросила Игуана. — Тебя пугают мои одежды? Мне снять их? Не бойся их! Это обычные кости людей. Кости зверей ведь тебя не пугают.

«Опять цыганские фокусы», — подумал слингер.

— Не пугают, — сказал он. — Эти тоже не пугают.

— А вот и пугают, — сказал Пако. — Снимай.

Бессмертная Игуана отстегнула костяной лифчик и швырнула его прочь. Следом во тьму полетели браслеты-челюсти с обеих рук. Пальцы жрицы скользнули вверх по ее гладкой ноге и остановились у застежки на поясе. Невесомая повязка, спадавшая с ее талии, трепетала в теплом дыхании факелов.

— Нет, — сказала Бессмертная Игуана, отняв руку. — Должен остаться какой-то наряд. Я стою в храме.

— Сними тряпку, а браслеты обратно надень, — подсказал мексиканец.

— Не так. — Она вскинула подбородок. — Вы оба, идите за мной, несите волосы.

Она сделала шаг назад. Потом еще и еще один. Коса в руках Пепла натянулась, и ему пришлось шагнуть Игуане навстречу.

Жрица вспорхнула в бронзовую чашу, едва-едва потревожив груду драгоценностей. Она взялась за косы и потянула их на себя.

— Идите. Уходите с пола. Золото грязь. В золоте можно всё.

Торговец послушно побрел за ней.

— Самсон и Далила, мексиканец, — сказал Пепел.

Пако занес ногу над высоким краем чаши.

— Слингер, — сказал он. — Спасибо, конечно, но я ни слова ни понял, что ты сказал сейчас.

Пепел нахмурился.

— Самсон и Далила, — повторил он. — Уловка стара как мир.

Пако секунду поколебался.

— Ты прав, чико! И будь я проклят, если я сейчас же мигом на нее не куплюсь.

Он ступил в золото и чертыхнулся, когда едва не потерял сапог. Пепел вздохнул и шагнул за торговцем следом.

[ФОН] /// Confronting the Beast /// AKIRA YAMAOKA

Из груды сокровищ получилось бы неважное ложе. Золотые безделушки осыпались под ногами и почти не давали им опоры, да еще над головой болтался тяжелый крюк на цепи, то и дело норовивший задеть слингеру по голове. Дважды Пепел оступался и ронял косу в золото. Оба раза он ждал, что Бессмертная Игуана прервет ритуал, но она, как видно, впала в шаманский транс. Жрица стояла неподвижно, прикрыв глаза и заметно вздрагивая. Слингер готов был поклясться, что она что-то слушает или чего-то ждет.

Мексиканец открыл рот, но Пепел остановил его жестом. Он тоже прислушался. Глубоко внизу, под толщей металла, гудели водяные насосы.

Кланг! Что-то переключилось в недрах железной пирамиды, и жрица заговорила, нетвердо и едва слышно:

— Наш отец Кецалкуат, Несущий Знание, Пернатый Змей, великий белый бог, требует детей Солнца вернуться… и пойти войной на тех, что кормят ложное божество своей плотью, и поят своего Бога Смерть своей кровью, и пожирают его фекалии, не ведая, что восходит из ямы шестое солнце, и грядет великая война трех миров, где детям Солнца предстоит победить, или да пожрет их Отец Люцифер, Отец Уицилопочтли, Отец Солнце!

Игуана запнулась.

— Огненный змей Кецалкуат велит нам сжечь Иисуса Христа, — сказала она другим голосом, немного помолчав. — И сжечь его мёртвых слуг. И сжечь Пирамиду-Призму, и всех ее рабов, и всех ее учеников, и всех ее служителей.

«А девчонка-то напугана», — осенило Пепла. И не просто напугана. Верховная жрица была на грани истерики.

— Эста буэно, — сказал Пако. — И зачем…

— А иначе Кецалкуат выпустит шестое солнце из ямы и оно сожжет весь мир, и все дети пятого солнца умрут, а спасутся только дети шестого солнца, я и ты, ковбой, — сказала жрица.

— Солнце, послушай… — начал Пепел.

— А я? — спросил Пако. — Я спа…

— Солнце, — громко перебила его Игуана. Стены храма загудели в тон ее голосу. — Солнце в яме! Ты понимаешь, что это значит, глупая тварь?!

Она раскрыла глаза — живой и мертвый, одинаково холодные и пустые.

Кланг!

— ДЕРЖИСЬ! — крикнул Пепел, и в следующий миг опора под ногами исчезла.

В компании безделушек они полетели во тьму.

«Девка не упала», — подумал слингер, болтаясь туда-сюда как мексиканская пиньята, поочередно врезаясь плечами в железные стены колодца. Чертова жрица обманула их. Когда дно чаши распахнулось, Пепел чудом вцепился в ее косу, а потом не отпускал ее ни на миг, стерпев и обжигающий рывок, и болтанку, что последовала за ним. Волосы натянулись, но выдержали его вес. Игуана не провалилась следом.