— Я Амиладжар Джемал, дочь Джалилы Джемал и Султана Джанфарадана. В возрасте около восемнадцати лет, ко мне пришли собратья моего отца и спросили меня, кем я хочу быть. Какой народ я выберу. Господи боже мой, Хабек, я же никогда не рассказывала об этом Экзелю. Конечно в нём не так много этой крови, но если они придут и он захочет уйти с ними, он покинет меня навсегда.

— Подожди-подожди, Ами. — Кто они? О ком ты говоришь?

— Я говорю про Элементалов.

Как только Амиладжар Джемал сказала это слово, меня немедленно призвали в коллегию и я был вынужден оставить Лидера Конклава в покое. Видимо мои коллеги откопали что-то очень и очень важное.

Испытание. Проклятое Великое Испытание. Я пишу и пишу, пытаюсь сделать рассказ интереснее, и хотя теперь, много веков спустя, я уже не чувствую этого столь ярко, но всё ещё помню ту боль, которую мне и моим братьям и сёстрам пришлось пережить.

Наш привал на лестнице не принёс нам ничего кроме многочасовой передышки. Почему-то никто из нас не мог уснуть. Несколько раз Нильсен подходил ко мне и просил хоть как-то замедлить рост его Силы, и каюсь, без магистра мне бы не хватило мозгов распределить излишки между собратьями с ярко выраженными тёмными талантами.

Магистр выудил из недр балахона небольшой хрустальный шарик и заглянув в него сообщил, что сегодня уже двадцать девятое Января, и примерно восемь часов утра.

Я только успел подивиться ому, как же быстро пролетели эти два дня. Собрав всё наше мужество, мы двинулись дальше.

Седьмой уровень подземелья мало чем отличался от всех остальных, такие же коридоры, стены. Ах да, моя память меня подводит, всё время забывал описать. Во всём подземелье, на каждом уровне, Стены излучали какую-то странную Ауру и свет. Этот свет нельзя было распознать, он рассеивался, позволяя нам видеть окружающий мир в этаком тумане. Зато решилась проблема с факелами, которых у нас было мало. Забегая вперёд скажу, мы им тоже нашли применение.

Первые пятнадцать минут мы шли я бы даже сказал, прогуливались, в полной тишине и покое. Не было слышно ни звука, ни скрипа костей, ни шарканья ног, ни завываний призраков. И, в очередной раз забегу вперёд, Вампиров в Хашарате нет. Мы шли дальше и дальше, Магистр указывал нам дорогу, хотя пару раз был момент, когда меня просто подмывало свернуть или пойти другим путём. Сейтиас быстро убедил меня в том, что эти боковые тоннели ведут к тому, что можно назвать поселениями Нежити. В Инквизиции их называли «Гнёздами». Конечно интересно было бы взглянуть на них поближе, но, я не строил иллюзий, нас бы раскатали в блин.

Но далеко от «гнезда» нам уйти не дали… Сначала мы услышали тоскливый вой, Джером сжал пальцами какой-то амулет висящий на груди и сказал: — Призраки Мучеников.

Он как всегда оказался прав, в нашу сторону летели стройные ряды призраков, но в отличие от обычной Нежити, эти могли вселяться в человека, или животное. Умели нагонять страх, а если человек попадался пугливый, могли вытянуть душу, таким образом найдя себе вместилище. Призраки Мучеников не имели ничего общего со страдальцами, которых пытали грешные еретики, имелось в виду, что они умирали в особо долгой агонии. Под пытками, если хотите. Как правило они все были клятвопреступниками.

Их было не очень много, наверное десятка три, прозрачные истёрзанные фигуры замотанные в какое-то тряпье тянули нам свои руки.

По земле строем, что опять очень не понравилось вашему покорному слуге шагали очень неповоротливые но опасные твари, которые назывались Кномы. Это название дали им сами Гномы. Как известно, подгорный народ не может похвастаться выдающимися успехами в Магии, но зато они считаются самыми устойчивыми к магии существами. Однако злое колдовство научилась превращать нескольких умерших гномов в одного огромного, толстого и неповоротливого воина с топором или секирой. Гномы ненавидели этих уродцев и назвали их Кномами, хотя особого значения данное слово не имеет. Кномы считались опасными как раз потому, что обладали почти полным иммунитетом на Магию, и даже если бы я призвал какое-нибудь заклятье, не факт что оно сработало бы против них. Удар Кнома мог снести человеку голову, даже если Кном не держал в руке топор. Мерзкие твари, но и их вышло не более двух десятков. Я не успел порадоваться этому, когда в моё сознание вошёл Джером.

«Экзель. Их семеро и среди них один старший. Я не знаю кто он, но чувствую его. Действуйте сами как хотите, а я буду беречь силы. Я буду вашим козырем, поверь мне.

Я кивнул Джерому, подтверждая его правоту. Теперь предстояло сражаться. Я отобрал в свой отряд Нильсена, Диамонда, и Алтениона, чтобы рубить Кномов, а остальным дал приказ разобраться с призраками. Воины уже в четвёртый раз остались не у дел и раздражённо взялись за пращу.

Это конкретное сражение прошло на удивление легко. На самом деле Кномов было не двадцать а восемьдесят, просто они продолжали прибывать через проход. Нам здорово помогла их неповоротливость, они не успевали причинить нам вреда, но всё же несколько раз топор задел меня, едва не отрубив мне руку. Нам здорово помог проснувшийся Тиран. Злобно зыркнув в мою сторону, он начал плести сложное заклятье и предназначалось оно Кномам.

Я хотел предостеречь его, сказать что на Кномов такая магия может не подействовать, когда первый из них за моей спиной, превратился в Факел. Страшное зрелище, на наших глазах Кномы один за другим превращались в горящие факелы, продолжали идти вперёд, обращаясь в пыль быстрее чем успевали дотянуться до нас.

Призраки завывая начали покидать поле боя, но радость наша была недолгой. Джером прошептал: — Они здесь. — И оказался прав.

Из темноты коридора заструился дым, удушливый, чёрный. Он стелился по земле и стремительно приближался к нам. Я не любил штучки с отравляющим газом и гаркнув Магистру создать поле защиты начал ожидать. Дым всё густел и густел, мы все почувствовали смрад немытого гниющего тела. Запах был настолько резкий, что глаза начало щипать.

Я потёр их рукой вытирая выступившие слёзы и увидел как из дыма вышли четыре фигуры магов в чёрных изодранных одеяниях. При жизни это наверное были роскошнейшие мантии чёрных Магов, кое-где ещё можно было разглядеть знаки различия, однако увидев их я остекленел, в душу пробрался липкий страх…

Каждый маг держал в руках посохи Магов, которые со временем сильно пострадали от поползновений личинок и древесных насекомых, но кристаллы и камни венчавшие любой посох или жезл мрачно светились зеленоватым светом, явный признак отравляющей магии Смерти, и только у одного из них кристалл был чёрным. Но этот маг был куда опаснее остальных, он был их лидером. Нам на встречу вышли Личи Хашарата под руководством своего короля. Кое-кто из них мало чем отличался от воинов Скелетов, плоть слезла с костей обнажая кости, кто-то напротив сохранился очень и очень хорошо, можно было рассмотреть жёсткие и грубые черты лица. Как я и думал, они были людьми при жизни.

Дым продолжал обволакивать нас, и я с опозданием понял, что Личей вижу пока что только я. А в следующую секунду мне стало не до размышлений. Все Личи подняли посохи над головой и из кристаллов вспыхнувших ярко словно солнце ударили зелёные лучи. Маги сразу же вычислили меня, опаснейшего и сильнейшего Мага в команде, и направили удар на меня. Я услышал предостерегающий вопль Магистра, но среагировать не сумел. От такой атаки барьер не создашь. Первые три быть может он бы и выдержал, но меня атаковала шестёрка Личей. Когда лучи вошли в моё тело, меня скрутило от боли, возникло ощущение, как будто внутренности выжигают раскалённым тавром. Я не выдержал и заорал.

Этот крик эхом разнесся под сводами пещеры, и если их слышали все жители этого уровня, то я на их месте отправился бы разведать, что это там происходит. Лучи жгли и жгли меня, я не мог терпеть эту боль. Никогда в жизни я не испытывал такой страшной Боли. Я думаю такое испытывают лишь единожды, перед самой смертью. Мои братья почему-то не спешили на выручку мне, возможно их удерживал Сейтиас, что в принципе было верно, а может быть и Король-Лич, которого я упустил из виду. Шесть его приспешников между тем продолжали атаковать меня, становясь вокруг меня, образуя правильный шестиугольник. Они прекратили мучить меня совершенно внезапно, я даже удивиться не успел, как предо мной предстал старший из них. В его глазах, мёртвых и безжизненных не отражались какие-либо эмоции, но что-то заставило его обратиться ко мне. Его речь была подобна скрежету металла, с шипящими интонациями. Иногда это становилось похоже на более правильную речь Джерома.