Навигатор мелодично сообщает об очередном повышении.

ЛИЧНОСТЬ

                     ЗДОРОВЬЕ:

                     108 хитов

 СУДЬБА

            ГЕРМЕНЕВТИЧНОСТЬ:

            эмпатия +++

Оглядываемся по сторонам.

Что-нибудь изменилось в мире, верее, в нашем его восприятии?

Мнится ль нам, или действительно впереди справа сквозь толщу скал проглядывает малиновое пятно?

Правое запястье окольцовывают слегка щекочущие мурашки. Опускаем взгляд на куммулятивно-кинетический браслет. На экране прорисована начальная половина плато с двумя зелеными треугольничками возле валуна. Далее пустое поле, но в правом верхнем углу и впрямь что-то ярко высвечивается. В самом деле малиновое пятно. Очертания ни о чем не говорят.

В любом случае, надо проверять.

Все равно необратимость стези, наверное, уже вступила в силу.

Взяв серебряный кинжал с недреманным оком в перекрестье, мы тем самым, надо полагать, миновали точку невозврата.

Отдаем охотничий дротик, чтоб не мешался, собрату и направляемся к разлому в крутом восточном склоне, ведущему к месту последней битвы Хранителя.

Дурачина следует за спиной, держа дротики, будто мечи, как паладин, привыкший прорубаться сквозь сарациновы тьмы обеими руками.

Отвесные склоны плавно загибающегося к северо-востоку ущелья ограничивают видимость до пятидесяти метров.

Становится прохладнее, хотя встречного движения воздуха не ощущается.

Ощущается всевозрастающая угроза, словно с каждым шагом мы приближаемся к подстерегающей опасности, которой хорошо известно о нашем приближении.

Правая рука не может выбрать, куда ей тянуться – к голени или лопатке.

Перекладываем именное оружие во вшитые ножны другого башмака, передоверяя его заботам левой руки.

Надо вырабатывать новый рефлекс. Сначала швырнуть метательный нож, и только потом ввязываться в рукопашную. Время перекинуть ятаган в правую останется. Когда порядок действий укоренится, можно будет вернуть его на привычное место.

Прижимаемся к правому склону, выигрывая пару метров видимости.

Под ногой едет случайный камень.

Замедляем ход, не отрывая взгляда от линии, открывающей обзор.

Длинный поворот все никак не заканчивается.

Хватит ли у нас реакции в случае неожиданного броска?

Атакующей скорости противника мы не знаем.

При ста километрах в час пятьдесят метров покрывается за две секунды.

Даже чуть менее.

Успеем?

Должны.

А при двухстах?

Закидываем руку к лопатке, сжимая в ладони рукоять метательного клинка.

Теперь можно и посоревноваться.

Тем более что скорость нужно еще набрать. Малиновый контур, просвечивающий сквозь скалы, до сих пор неподвижен.

Времени сверяться с браслетом нет.

Боевой собрат с силой сопит за спиной.

Похоже, тоже чувствует нарастающую угрозу.

Давай, насыщай кровь кислородом. Если нас снесет, между тобой и посмертной славой ничего не останется.

Ха, мы, кажется, на шутки способны.

Уж не блефует ли затаившийся?

Да нет.

Никакой намеренности в угрозе не чувствуется.

Тщание напрочь отсутствует.

Запугивание в его умыслы не входит.

Подавление воли есть лишь сопутствующий эффект.

Смятение является естественной реакцией организма на неконтролируемую мощь.

Но злоба этой мощи в самом деле запредельна.

И четко нацелена.

Если молния во время грозы бьет что называется по площадям, то тут точно не приходится сомневаться, куда будет направлен первый удар.

Но с другой стороны, источник молнии заведомо недосягаем, даже для хорошего метательного ножа.

В этом смысле настоящий расклад справедливее.

Все-таки кто кого.

А значит, бабушка положит, может, и не поровну, однако, по-любому, надвое.

Ну давай, вылезай уж!

Чего выжидаешь?

Все равно не разминемся.

Разумная мысль отклика не находит.

Продолжаем медленно продвигаться.

В конце заканчивающегося изгиба в поле зрения постепенно вплывает завал, образованный вывороченными из склонов обломками скальной породы.

А поверху, припав к камням и подавшись вперед…

…чудовищная харя, впившаяся в пришедших широко раскрытыми глазами с острым разрезом вертикального зрачка неугасимо желтого цвета.

Девятым валом накатывает сметающая волна первобытного ужаса, от которого только опрометью.

– Аааааааааааааааааа!!!

По ущелью шарашится эхо, но сам вопль быстро удаляется за спиной.

Собрат, вперекор возрасту, не сильно отдалившийся от детства, не выдерживает давления.

Однако упрекнуть его, язык не поворачивается.

Нас самих спасает только оторопь, словно от удара в грудную клетку.

Когда удается, наконец, выдохнуть, бежать, открывая спину, наверное, уже поздно.

К тому же, взбудораженные рефлексы позвоночника тормозит возникающая на заднем плане сознания мысль.

Что-то тут не так.

Прошло не менее двух, трех, четырех секунд, а противник по-прежнему лишь ест нас глазами.

Не мигая.

И не шелохнувшись.

Ну что, поиграем в гляделки?

Слегка пригнувшись, устремляем глаза в глаза, в самую глубину зрачка.

Но тут же мотаем головой, отрывая взгляд.

Погорячились мы с тобой, Брайан.

Еще чуть, и выжгло бы мозг.

Смотреть ему в глаза нельзя.

Даже на прямой находиться не стоит.

Смещаемся в сторону.

Взгляд не отпускает, следуя за нами.

Но это всего лишь известная оптическая иллюзия, когда зрачок расположен ровно в середине глаза.

Нас такими фокусами не проймешь.

Тем более что в краткий момент погружения мы успели почувствовать главную боль Зверя.

Он не может двинуться.

Видимо, полностью парализован.

Еще с тех времен.

Вопреки покаянию на камне, Хранитель свое дело знал.

А вон, кстати, и рукоять ножа над переносьем торчит.

Специально предназначенного, передающегося из поколение в поколение.

Следовательно, теперь уже нашего.

Так что придется вернуть.

Покрасовался и будет.

Есть и другие желающие его поносить.

Так же во лбу, словно третий глаз.

Смещаемся еще вправо, почти вплотную к склону, чтобы окинуть экземпляр одним взглядом.

Размерами стойбищенские ваятели, похоже, ему польстили. До трех брайановских ростов он явно не дотягивает. От силы полтора.

С другой стороны, они же не Зверя увековечивали, а его Дух, величие коего может намного превосходить габариты тела.

К тому же, в обычном состоянии драконы не припадают к земле.

Держатся на задних лапах, гордо выпятив грудь.

И если он посильнее напыжится, то, пожалуй, и свой Дух превысит.

Хотя, помнится, пульсирующий рогом передвигался по заснеженной  котловине совсем в иной манере.

Извивающейся.

Издалека не рассмотришь, перебирал ли лапами, или плыл над настом.

Но точно не летел. Раскинутые крылья не совершили ни одного взмаха.

Да и размер их не достаточен, чтоб поднять такую тушу.

Возможно, это не классический подвид дракона.

Не исключено, что и вовсе не дракон.

Не случайно, в плясовом заговоре имя его усечено.

Значит, так ему отныне и называться.

Драк.

Вытянутая массивная башка с узким костяным наростом на носу, разбросанные кожистые крылья, черное веретенообразное тело за два с половиной метра в поперечнике, две пары маленьких в сравнении лап. Совокупная длина в данный момент не установима, поскольку хвост глубоко подвернут и поджат. Но и пятнадцать метров, оставшихся на виду, впечатляют.