Так северный стержень украсил опал, впитавший в себя цвет весеннего неба. Для запада был выбран алый рубин, напоминающий кровь. В южной стороне своё место занял топаз с золотистым отливом. Камнем востока был изумруд.

Мечник закончил возится со стержнями, взял три кувшина и подошел в плотную к жертвеннику. Он расставил их так, чтобы они оказались на одной линии со стержнями. Без кувшина Аруш оставил только южную сторону. Затем он вернулся к свертку, лежащему отдельно. Аруш развернул его и вытащил на свет небольшое зеркало. В отличие от обыкновенных зеркал, его поверхность была вогнуто. Крепления металлической рамы напоминали когти хищной птицы, и доходили почти до центра зеркала.

Мечник установил зеркало с южной стороны алтаря и приступил к последнему действию. Он высыпал содержимого мешочка в сосуд, выдолбленного из плода, напоминающий маленькую, вытянутую тыкву. Взял книгу и открыл её на заранее заложенной странице.

– ЭСИЛО ТЕФЛАТОС ЦАУТИ ЗОАКСИ, – стал читать заклинание мечник из Соола. Он убрал палец, закрывающий дно сосуда, и оттуда посыпался порошок.

Аруш двинулся мелкими шашками по кругу против часовой стрелки к западному стержню, оставляя за собой единую линию из порошка.

– НЕБОРАЛИ ТЕМ СИЭТА ТА ЛИГ ТАОКО, – голос мечника становился тверже.

Миновав западный край выстроенной пентаграммы, Аруш не останавливаясь, направился к следующему стержню.

– НИМА НИУМА ВИТА РИТАВКИЛО, – гремело под сводами пещеры.

У людей по коже забегали мурашки. Впечатление было такое, будто ураган настиг путников в горах. У воинов, стоявших рядом с мечником, заложило уши.

– ЛИЛ ОПОНОРО РОТОТИЗА СИКОНЕ ТАКО, – закончил читать Аруш и замкнул круг.

Последние крупинки порошка упали на пол. В этот момент из камней, вставленных в кольца на стержнях, ударили лучи. Они вонзились в камень на алтаре. Раздался вой. Не было в этом вое, ни мольбы о пощаде, ни отчаянья, только ненависть, лютая ненависть и желание убивать. Из камня стали появляться тени. Они летали над алтарем, постепенно формируясь в образ, который и описать можно было с трудом. Более всего это напоминало клубок плоских червей, которые тянули во все стороны свои, лишенные глаз, приплюснутые головы с челюстями, наполненными множеством маленьких крючкообразных зубов.

Тварь старалась держаться подальше от света, так как даже тусклый свет факелов заставлял нечисть втягивать свои мерзкие отростки. Тем временем, нежить закончила трансформацию, и множество отростков, словно выпущенные стрелы, устремились к стоящим за линией пентаграммы людям. Едва они приблизились к линии, нанесенной порошком, ленты наткнулись на невидимую стену, отскочили обратно. Кувшины, через которые проходили лучи, вспыхнули, огонь вырывался из узких горловин, встал стеной, преграждая дорогу нечисти. Отрытым оставался лишь проход, в конце которого было установлено зеркало. Нежити ничего не оставалось, как кинуться в этот проход. Едва тварь из иномирья приблизилась к зеркалу, как оно ярко вспыхнуло и сразу же потухло, превращаясь в кусочек первозданного мрака. Тварь завизжала, и на этот раз в режущем слух звуке было слышно, понятное человеку, чувство отчаянья. Мрак втянул нежить быстро и без остатка, не оставив в этом мире ничего от питавшейся страданиями нечисти.

– ЛОСЧЕНОХ, – выкрикнул Аруш и хлопнул ладонями.

Потемневшее зеркало треснуло и рассыпалось на мелкие осколки. Пламя из кувшинов набросилось на них и превратило в пепел.

Все действие не заняло и десяти тинок, а Вену показалось, что прошло несколько тэй. Закашлявшись от гари, , он пришел в себя.

– И сколько таких жертвенников ты уничтожил? – спросил он у собирающего стержни мечника.

– Этот был четвертый, – будничным тоном ответил Аруш.

– А без тебя мы могли бы справиться? – откашлявшись, спросил сотник.

– Могли, конечно, только людей бы погибло много, и место охранять пришлось лет сто, а то и по более. Чтобы какой-нибудь глупец сюда не забрел. Откапает такая дурная голова остатки, и народ в округе начинает страдать от хвори разной.

– Так что, нам еще это проклятое место стеречь придется? – удивлено спросил Вен.

– На этот раз, можно сказать, обошлось. Изничтожили мы гадость, причем полностью, – успокоил Аруш сотника. – Только не спрашивай, как это получилось, сам удивлен, обычно что-нибудь, да остается, а сей раз под чистую.

– Все, так все, пойдём отсель, не по душе мне здесь, – произнес Вен, которому поскорей хотелось, выбраться на свежий воздух. Сотник развернулся и направился к выходу из зала.

– Надмир, ну чего, ты так и будешь стоять? – спросил Вен у сына. Но тот продолжал стоять, не слыша отца.

– Да что с тобой, сына, – забеспокоился сотник, глядя на застывшего Надмира.

Он слегка потряс его за плечо, но юноша продолжал стоять, ничего и никого не замечая.

Вен потянулся за флягой с водой, дабы привести сына в чувство. В этот момент рука мечника остановила сотника.

– Не стоит, – предостерег взволнованного отца, Аруш, – вода ему сейчас не поможет, а вот навредит точно. Ты взгляни в его глаза.

Сотник последовал совету мечника и от увиденного сжал кулаки. В глазах сына бушевал огонь. Его языки исполняли адский танец, кружили вокруг горевшего в центре солнца, словно пытаясь задобрить зажженную звезду.

– Что с ним? – спросил Вен.

– Твой сын – маг, волшебник. Я не знаю, как у вас это называется, вообщем обладает силой. Сейчас он там, за гранью, куда нам, простым смертным не попасть. Наверное здесь что-то произошло, чего я не заметил. Сам видел, был занят, и ему пришлось вызвать силу без подготовки. Теперь он в их власти. Будем надеяться, что он сможет их обуздать и вскоре вернется к нам.

– А, мне, мне что теперь делать? – дрогнувшим голосом произнес сотник.

– Ждать, только ждать, – тихо ответил Аруш и направился к выходу из пещеры.

– Ждать, сколько, – сотник поглядел на сына и тяжело вздохну. – Прости, сын, опять я не углядел, проворонил, хоть и рядом был.

Вен понимал, что ничем не может помочь сыну, но никак не решался уйти, отставить Надмира одного.

Надмир шел за отцом, словно в тумане. Голова становилась все тяжелее с каждым шагом, казалось, что на шею накинули петлю с увесистым камнем. Неизвестные голоса ласково нашептывали:

«Ложись, отдохни, ведь ты так устал. Мы позаботимся о тебе. Покажем все твои желания. Ложись, поспи, мы расскажем тебе о любви. Спи и ты познаешь все плотские радости жизни».

– Не могу, я нужен отцу и людям, – вяло возразил Надмир.

«Забудь о них», – голоса становили все мягче, нежней, – «зачем они тебе, ведь кроме боли и разочарования твои близкие тебе ничего не дали. Слушай нас. Мы позаботимся о тебе. Сытость, удовлетворение всех твоих желаний ждет тебя с нами. Только остановись и на тебя будут молиться. К ногам упадут тысячи людей, мечтая коснуться устами земли, по которой ты прошел.

Женщина, да, та женщина, о которой ты вспомнил, она будет твоей. Слушай нас, и она будет таить в твоих руках, желать только тебя. Но тебе надо остановиться, лечь, уснуть. Не надо больше воевать, не надо спасать. Только ты, думай только о себе, и мы поможем поставить весь мир на колени перед тобой. Мы заставим дрожать их жалкие души лишь от одного имени твоего».

«Эй-эй-эй-эй, что тут за фигня твориться», – раздался голос Алекса, который разом заглушил сладкий, убаюкивающий шепот. – «Стоит слегка расслабиться, как сразу – здрасти вам. Я вообще не пойму, дружище, у тебя здесь голова или проходной двор», – возмущалось второе я Надмира. – «Все кому не лень норовят залезть в неё. Медведи, волки, теперь еще бомжи какие-то нагрянули, вонь, хоть окна отворяй. Так что, кто ты там, вали отсюда, здесь мое место».

Чем больше возмущался Алекс, тем ясней становилась в голове у Надмира. Убаюкивающие голоса отступили, умолкая, и юноша с ужасом осознал, что его мозг опутан липкой паутиной, от которой так и несло падалью. Спустя несколько мгновений Надмир окончательно пришел в себя. Морок отпустил его, он увидел, что находится в пещере. Перед ним находился алтарь, на котором приносились жертвы.