– Тихо, – шепнул хриплый голос в самое ухо, – ребяты спят, а ты шумишь. Молодой боец обмяк, его руки плетьми упали на землю.

– У какие мы слабенькие, – усмехнулся державший бойца, и ослабил хватку.

Воспользовавшись этим, Косма ударил противника попавшимся под руку камнем, соскочил на ноги и, надрывая горло криком, бросился к озеру. Не успел он сделать и пяти шагов, как мир взорвался тысячами искр, и на него обрушилась темнота.

– Ты его ненароком не убил? – послышался тягучий голос издалека.

– За кого ты меня держишь, яж даже не размахивался, – ответил первому голосу, второй такой же тягучий, – токо кулак выставил, он сам и налетел. Во смотри, кажись, очухался.

Голоса перестали быть далекими, а мир вокруг наполнился шуршанием листьев и перекличкой птиц просыпающимся от ночи.

– Ну что милок, головка не болит, – спросила появившаяся в поле зрения Космы лохматая голова.

– Болит, здесь, – молодой воин показал на лоб, где налилась приличная шишка.

Он узнал высадившегося вместе с ними следопыта, и на душе стало легче от сознания, что умирать не надо, и долг свой выполнил, не струсил. Хоть голова и раскалывалась.

– У меня тоже болит. Хорошо хоть шлем одел, словно чувствовал, – раздалось с боку от лежащего на земле Космы. Воин повернулся и увидел второго следопыта, трущего висок.

– Ты Сыч на парня не серчай, он поди с жизнью простился, когда решился сигнал подать, – послышалось неподалеку.

Стоящие рядом шестеро воинов, из группы Сыча и Лохмача, резко обернулись на голос, обнажая оружие.

– Ты поглянь, какие прыткие, – усмехнулся Крыс, затем спросил у старшего, – как сходили?

– У вас пожрать есть что, – вместо ответа, спросил у вышедшего из тени Крыса разведчик.

– Сухарь будешь.

– Тьфу, ты, – в сердцах сплюнул Лохмач, – я у тебя про еду спросил, а этого и у меня полно.

– Ты поглянь, какая неженка, два дня в лесу, и сухари ему уже не еда, – с наигранной обидой произнес Крыс.

– Это потому, – влез в дружескую перепалку Сыч, – что два дня в лесу. Побудь он две недели, да на ягодах и грибах, вот тогда предложи ему сухарь. С руками оторвет, а щас не, не еда.

– Ой-ой-ой, умники. Я вам душу раскрыл, о мечте поведал, а вы туда плюнуть норовите, – еле сдерживая улыбку, проговорил Лохмач.

– Ладно, пойдемте, настало время мечтам воплотится в жизнь. Ухой вас накормлю. Горячей! – произнес Крыс.

– Горячей? – Одновременно переспросили Сыч и Лохмач.

– Пойдемте, на месте все увидите, а то рассветет, на берег не выйдешь, увидеть могут.

Через пару тинок отряд двинулся дальше. Они прошли не больше ста шагов, как раздалось уханье совы.

– Твои что ли? – спросил Сыч у идущего впереди разведчика, тот махнул головой и ответил на сигнал, подражая другой ночной птице. Через сотню шагов, идущие наткнулись на ещё один секрет охранения.

– Крыс к вам, что подмога пришла? – поинтересовался Лохмач

– Никого не было.

– Так мы на третьего натыкаемся, или с других сторон пусто?

– Угадал, мы покуда вас ждали, местечко нашли, к нему тропка зверьем натоптанная ведет. С одной стороны скала отвесная, не очень высокая, но крутая не заберешься, с другой топь. Так что идите вслед за мной, оступитесь, утопнете. Ну все, теперь недалече, место я вам скажу благодать. Тепло, сухо комарья не какого, правда пахнет протухшими яйцами, когда вода из земли бьет, так это не часто происходит. Крыс замолчал, и далее отряд шел в полной тишине.

– Вот и пришли, – произнес следопыт, – бошки свои пригните, а то расшибаете.

Последние шагов двадцать пришлось идти в согнутом состояние, затем проход стал выше и шире. Ипат с удовольствием разогнул спину, но так и остался стоять. То, что он увидел в сумраке рассвета, застало его врасплох. Перед ними открылась котловина, наполненная водой, от которой шел пар, по краям впадины темнели проемы пещер. Озеро и котловину разделял небольшой водопад, через который и вытекала вода из котловины в озеро.

– Мать честная, – присвистнул стоявший рядом Лохмач, выражая свои чувства, – вот это вы берлогу вы нашли.

– Понравилось?

– Да, неплохо, – поддержал мнение товарища Ипат.

– Это ещё что, щас искупаетесь, вот тогда я посмотрю на ваши морды, – довольный похвалой, произнес Крыс.

– А как же уха? – запротестовал Лохмач, у которого бурлило в животе от предвкушении настоящей, горячей еды. Да и лесть в холодну воду, с утра тоже желания особого нет.

– А что, кто-то говорил про холодную воду? – изобразил удивление на своем лице Крыс. После чего, проходя мимо не ожидавшего подвоха Лохмача, столкнул его в воду.

– У нас, для вас, только лучшее, – подражая рыночным зазывалам, произнес Крыс, затем снял с себя оружие и отдал его стоящему рядом бойцу. После чего, разбежался и прыгнул, к барахтавшемуся в воде товарищу.

– За чем в одежде то, теперь пол дня сохнуть будет, – недовольно буркнул Лохмач, выбираясь из воды.

– Ничего чище будет, а то от тебя вечно несет, как от псины, – развалясь на мелководье произнес Крыс. – А насчет сушки не беспокойся, здесь камни горячие есть, за тэй все высохнет. Так что давай скидывай все, поваляйся в водичке, косточки погрей, покуда уху подогреют. Вылезешь, почувствуешь себя, словно заново родился.

– Как водичка? – спросил подошедший Сыч, у стаскивающего сапоги Лохмача.

– Теплая, – ответил тот, выливая воду из обуви.

– Ты поглянь и вправду теплая, – согласился следопыт, по колено, войдя в воду.

– Мужики, только к тому камню не подплывайте, – Крыс показал, на выступающий из воды камень на противоположной стороне водоема. – Там ключи кипятком бьют.

Спустя тэй вокруг не большого котла собрались вновь прибывшие. Ещё мокрые от купанья, они шустро уминали приготовленную уху.

– Слышишь Крыс, а что Серого не видно, – спросил Лохмач, пряча ложку за голенище сапога.

– На условленном месте корабль высматривает, – ответил следопыт, навешивая на себя пояс с оружием. – Вот иду менять.

– И далече до него.

– Не-а, пол тэя не спеша, – ответил Крыс и взял лук. – Ну, вродь все.

Вечером, когда начало темнеть, с берега прибежал посыльный с вестью о приближении корабля. Сборы лагеря не заняли больше десяти тинок, так как все было подготовлено за ранние, оставалось, только разбудить отдыхавших после ночи воинов, да прибрать следы за собой.

Ладья северянина, тихо рассекая воду, выплыла из спустившегося на озеро тумана. Парус был убран, а седевшие на веслах гребцы замерли в ожидании команды. На носу с наложенными на тетиву стрелами, стояло с десяток лучников. Ещё десяток воинов заняли удобные позиции. Ещё один взмах весел и низ ладьи заскрипел об песок.

Огел поднял руку, несколько человек, шестами уперлись в прибрежное дно, выталкивая ладью обратно на глубину. Все замерли, лишь скрип снастей, да плескание воды о борт нарушало тишину.

– Копье, – тихо произнес Огел и стоящий на самом носу воин метнул копье с привязанным к нему куском ткани. Копьё пролетело несколько метров и воткнулось в песок у самой кромки воды. На полосу песка разделяющую воду и лес вышел человек. Он осмотрел копье и только поле этого направился к ладье.

– Это Крыс, я узнал его, – прошептал, стоявший рядом с северянином Терий.

– Спустить концы, – распорядился Огел, и тот час за борт полетели канаты.

Через несколько мгновений канат натянулся и в следующий миг, над бортом появилась улыбающаяся физиономия разведчика. Едва он ступил на палубу к нему подошёл Терий.

– Всё спокойно, – спросил он. – Целы все?

– Обижаешь старшой, не дети все же, – ответил разведчик.

– За вас, оглоедов, я спокоен. Молодняк как?

– Одна парочка поцарапалась маленько, остальные хоть сейчас готовы дальше идти, – доложил Крыс. Терий хотел ещё что-то спросить, но его опередил ввернувшийся разведчик.

– Старшой погодь, позволь ребят позову, – сказал он и сложил ладони лодочкой, прокричал три раза совой. Из леса послышался ответный крик, и из предрассветного тумана стали появляться другие разведчики. Первыми на борт поднялись подраненные горе следопыты, вслед за ними другие молодые воины, последними поднялись опытные разведчики, прикрывавшие отход отряда.