– Ты пока не расслабляйся,– остановил он, сына, собирающегося сесть, прям на землю, – иди, воды натаскай, да обмойся. От тебя несет, как от помойной ямы.

Отрешенность, которую вызвала усталость, смягчила обиду после слов отца, но затем она стала расти, словно тесто на дрожжах, заполняя душу.

«Сначала Ведун издевался над ним, упрекал за недуг, теперь и отец туда же». Он злился на всех, в том числе и на себя.

– Воняет ему, – произнес юноша, и взял ведро – сам-то в воде обмылся, а мне таскай.

Вен стоял у окна и смотрел, как сын двигался на негнущихся ногах, словно на ходулях. Надмир с трудом переставлял их, брел от колодца к бочке и обратно. Вен нервно постукивал пальцами по стене, боролся с желанием подойти к сыну, отобрать эти проклятущие ведра, забросить их подальше. Разум и любящее сердце отца боролись между собой. Вен рванулся к выходу, когда увидел, как Надмир оступился и припал на колено. У самой двери путь ему преградила Оленья. Она обвила шею мужа, удерживая его на месте.

– Перестань терзать себя. Не надрывай сердце понапрасну. Твое решение мудро, – шептала она, успокаивая суженого. – Посуди сам, сможет жалость твоя защитить его от недругов или отвести занесенный меч. Нет. А вот шишки, да синяки, набитые при обучении, глядишь и прибавят ума, разума.

Надмир поставил ведро на крыльцо. Бочка была наполнена. Он весь мокрый направился в дом. В хате за столом сидели отец с матерью. На лавке у входа белым пятном лежала чистая рубаха. Отец молча ел, глядя в одну точку перед собой. Мать заботливо что-то подкладывала ему в миску.

– Натаскал? – спросил Вен у, проходившего мимо, сына.

– Да, – ответил Надмир, взял рубаху, порываясь выйти на улицу.

– А ты не столь беспомощен, как мне казалось, – сказал Вен вдогонку сыну.

Дерзкие слова едва не сорвались с губ Надмира, но он так и остался стоять с открытым ртом. До него дошел смысл сказанного отцом. Отец так загонял его, что он пропустил момент, когда, стал обходиться без костыля. Не зная, что сказать Надмир вышел на улицу. Погруженный в свои мысли он не заметил, как оказался возле бочки с водой. Он чувствовал, что голова вот-вот расколется от противоречивых мыслей. Юноша наклонился, чтобы умыться, но, потерял равновесие и оказался по пояс в воде.

– А, все ровно, обмываться, – подумал он, залезая в бочку целиком.

Колодезная вода обожгла холодом разгоряченное тело, смыла пот, грязь, усталость.

После купания Надмир, как заново родился. Его настроение даже не испортил появившийся Ведун.

Колдун шел и совсем не следил за дорогой. Он, словно слепой, постоянно спотыкался. Его мысли явно летали где-то далеко, оторвавшись от действительности.

– Я прочитал запись, коя сопровождала книгу, – сказал он и сел возле Надмира, буд-то никуда не уходил, – в ней говорится. «В стране, откуда сея, книга, произошло разрушение одного из семи храмов, ордена стерегущих. Причина сему послужило рвение одного из Посвященных. Изучая книгу, сей муж, решил проверить знания, прочитанные в ней». Ведун замолчал и развернулся к юноше.

– Я шел к тебе, и меня вдруг стали одолевать сомнения, а по зубам нам этот орешек?

Надмир молча пожал плечами. Затем наступила пауза, в прочем она затянулась ненадолго. Настроение колдуна за это время опять изменилось

– Ну, коль мочишь, тогда ещё попробуем, – сказал Ведун, не дождавшись ответа.

– Боязно все ж, а если что не так пойдет, всю округу погубим, – осторожно попытался возразить Надмир учителю.

– Боязно, но мы чудок знаем, чего ожидать. Или мокнуть более не охота? И хватит меня стращать, время только теряем,– произнес Ведун, не желавший отступать.

Надмир потянулся за рукописью и почувствовал покалывание в пальцах. Книга узнала его, ей не терпелось побыстрее оказаться в протянутых руках. Открыв её, Надмир не стал терять времени на рассматривание путаницы. Он поддался уговорам внутреннего голоса, просто приложил ладонь к рисунку.

Пара ударов сердца – мир оставался прежним. Ещё удар сердца. На уши стала давить тишина, звуки словно замерли. Окружающий мир отдалился, отгородился от него не видимой стеной. Он почувствовал, сейчас упадет та капля, что открывала для него проход в другой мир. Кап, услышал Надмир, и в тот же миг оказался внутри светящегося кокона.

«Ой, осторожней, Надмирушка, светла головушка, не дергай руками, не ступай, куда не попадя» – мысленно приговаривал юный хранитель, помня, к чему привело его любопытство в прошлый раз.

Надмир выбрал место, где темные и светлые нити проходят рядом друг от друга, и распростер руки над ними. Выждав не много, он стал потихоньку опускать правую ладонь все ниже и ниже. Через какое-то время Надмир заметил, как от золотистой нити отделился светлый волосок. Юноша приостановил движение руки. Золотистый волосок так же остановился, он качался из стороны в сторону, словно искал простертую над ним руку. Наконец найдя её, он пиявкой прилип к ладони. Последовал еле ощутимый укол, и по телу потекло расслабляющее тепло. Как и в прошлый раз, вслед за теплом, Надмира накрыла волна силы. Она подхватила сознание, вознеся его на вершину гребня.

Волосок постепенно увеличивался, раскалялся, и вскоре слегка обжигал ладонь. Волна тем временем становилась все круче, быстро набирая мощь. Но Надмир был готов к этому. Желая сбить волну света, он коснулся левой рукой темной нити. Холод в миг остудил жар.

Юный хранитель, наигравшись светлой нитью, решил испытать себя тёмной. Он отвел подальше руку от света, вскользь коснулся темноты. Холод тут же сковал всю левую сторону. Рука, сделалась тяжелой, как кусок гранита, стала тянуть в низ. Надмир ощутил, как несущейся по его венам холод, парализовал его тело, стремительно подбирается к сердцу.

Собрав остатки сил, он потянулся и кончиком пальца коснулся золотой нити. Холод отпустил его из своих колючих объятий, но не так быстро, как это было с теплом.

«Все, хватит», – решил для себя Надмир. – «Надо искать способ как выбраться отсюда».

Он, блуждал по кокону, будто по лесу и случайно наткнулся на место, где были разорваны нити. Надмир подошел ближе, понял, что ошибся. Нити силы не весели лохмотьями, как почудилось ему вначале, а были аккуратно разделены. Его поразило необычность разъединения. На конце нитей силы висели два полукруга противоположного цвета, по одному с каждой стороны, то есть на конце золотистой нити был темный полушар, на конце темной нити – золотистый.

Надмир стоял и смотрел на них, гадая об их назначении. Любопытство, которое не раз заставляло его страдать, вновь взяло над ним верх. Он осторожно коснулся золотистого полушария, и ничего не произошло. Тогда Надмир дотронулся до темного полушария, и вновь ничего не изменилось. Он более внимательно осмотрел полушария, после чего обнаружил выемки, по размеру совпадающие с выпуклостями с другой стороны. Надмир стоял и не знал что делать. Затем, неожиданно для себя, он потянул половинки на встречу друг другу. Полушария соединились легко, даже не оставили следов на месте соединения.

Образовавшийся шар задрожал, издал гул. Цвета потекли к нитям, не смешиваясь меж собой, будто их притягивал родной цвет. Настал тот момент, когда полушария заняли место на нити своего цвета, как бы обозначая начало этой нити.

Как только это произошло, нити ожили, по ним пробежал волшебный огонь, рожденный в соединенном шаре. Там где он проносился, нити разбухали, увеличивались в размере, заполняли собой все вокруг. Надмир дернулся, было бежать, но его прочно удерживали разросшиеся нити. Они становились все больше, лишая его возможности дышать. Он слышал, как трещат ребра и, теряя сознание от боли, почувствовал, как на лицо упало несколько капель воды.

Вонь была не выносимой. Желудок не выдержал этого и исторг содержимое. Рот наполнился рвотой. Надмир, согнувшись, начал блевать.

– Вот она благодарность людская, – донеслось до него, когда рвотные судороги отпустили юношу, – я ему жизнь спас, можно сказать, с того свету вытащил, а он, эээх