Якоб пришпорил коня и под дружные крики варваров покинул стойбище.

Разлука уменьшает умеренную любовь и увеличивает сильную подобно тому,

как ветер тушит свечу и раздувает огонь.

Ф. Ларошфуко

Колючий зимний ветер трепал стяги и тонкие пологи шатров, и их жалобный треск единственный нарушал уставшую тишину лагеря франков. Людовик нервно стучал пальцами по столу и вздыхал, подавляя нарастающее нетерпение. Не выдержав, он встал и прошел в соседний шатер, где расположился его восточный гость.

Шахджахан привстал в знак приветствия, увидев короля, а его сын не шелохнулся, едва кивнув головой. Людовик опустился в резное кресло рядом с халифом и вкрадчиво спросил:

- Халиф, ваш сын уверен, что не стоит послать на розыски этого сбежавшего юноши? Бесполезно дожидаться его возвращения. Мы стоим уже два дня, и пока к лагерю не приближался никто, кроме лис и волков.

Халиф повернулся к сыну.

- Абильхан, король Людовик прав. Ни к чему тратить время. Твой друг не вернется.

- Прошу, подождем еще один день. Вдруг он передумает?

- Принц Абильхан, приношу извинения, но мы не барышни, чтобы ждать, когда соизволит вернуться какой-то ветреный мальчишка. – Билл поджал губы, и король обратился к Шахджахану. – Халиф, я обещал вам помочь отыскать сына. Теперь он с вами, и мне хотелось бы вернуться к своим обязанностям. Моя страна не ждет.

- Я понимаю.

- Помнится, я приглашал вас с сыном в Ахен, чтобы отпраздновать ваше воссоединение. Поедем, после такого долгого испытания вам обоим должно отдохнуть. Я настаиваю на том, чтобы вы были моими гостями.

- Мы бы с удовольствием остались, но нам тоже пора ехать. Вы знаете, что случилось за время моего отсутствия в халифате. Я должен как можно скорее вернуться и положить конец бесчинствам моего брата.

Билл встревожено взглянул на отца, осознавая, что его давние опасения подтвердились.

- И то верно. Но, позвольте заметить, с вами недостаточно воинов, чтобы выступить против армии, которую соберет ваш брат. Как ваш союзник, я не только обязан, но и буду очень рад дать вам в подмогу своих людей.

- Благодарю вас. – Шахджахан благодарно поклонился, и король, улыбнувшись, оставил шатер.

- Что случилось? Аль-Мамун захватил власть? – нахмурившись, спросил Билл. Халиф, помедлив, кивнул, и принц вскочил с места, отходя в угол. – Я так и знал! Я знал, что он что-то замышляет! Он всю жизнь плел свою паутину вокруг нас, мечтал избавиться…

- Почему же ты не поделился со мной своими опасениями?

- А ты бы стал слушать? Я ведь говорил тебе, что его излишняя доброта и беспокойство не внушают мне доверия. Он скользкий, как уж, он везде совал свой нос! Но он твой брат, ты им дорожил, и я не мог просто взять и ткнуть в него пальцем. Я надеялся, что заблуждался.

- А заблуждался как раз я. – Халиф горько вздохнул. – Кто бы мог подумать, что мой брат способен на такое. Когда умирал мой отец, он взял с нас клятву, что мы всегда будем рядом, что будем помогать друг другу…

Билл задержал дыхание, и его рука, поднятая в гневном жесте, скользнула в воздухе и повисла. Ровные синие полосы на белой стенке шатра задрожали перед глазами и пошли мелкой рябью.

- Клятвы… - тихо повторил он. – Ничего не значат. Они даются и берутся, как дешевая безделушка. Глупая ненужная вещица.

Шахджахан встал и подошел к сыну, разворачивая его к себе и кладя ему ладони на плечи. Лицо принца было серым от тоски.

- Абильхан, что с тобой? Что случилось с моим веселым и жизнерадостным сыном? Ты мало ешь, почти не спишь. Все время думаешь о чем-то, а когда я зову тебя по имени, не сразу откликаешься, словно я обращаюсь не к тебе.

- Я просто отвык, - повел плечом Билл. – Абильханом меня здесь никто не называл. Меня звали Билл.

- Билл… Слишком просто для тебя, мой дорогой. Ты принц и достоин более звучного имени.

- Только потому, что я принц? – Билл поднял бровь и внимательно поглядел на отца. Халиф наклонил голову, разглядывая его.

- Расскажи мне все, Абильхан. Расскажи, что было, что ты пережил. Ты так переменился, что я почти не узнаю тебя. Я знаю, что ты провел это время среди темных людей, поэтому с твоим появившимся невежеством и дурными манерами я могу смириться. Но твои суждения мне непонятны и даже настораживают. Я смотрю в твои глаза и вижу в твоей светлой душе скорбь и страх.

Принц опустил голову и высвободился из объятий отца.

- Я боюсь за Тома.

- А что за него бояться? Он же тоже воин, знает эти места, может за себя постоять. Не пропадет.

- Нет, я о другом. Слишком долго объяснять и слишком тяжело.

- Ничего, я попробую понять, и время у нас есть. Мы всем делились всегда. Неужели это злое приключение разделит нас? Ты можешь не сомневаться, я все тот же и готов выслушать. Все, с самого начала, сколько бы времени и наших душевных сил это не отняло.

- Поймешь ли? – Билл усмехнулся и набрал полную грудь воздуха. От волнения его мелко затрясло, и он обхватил себя руками. – Однажды ночью я проснулся, вышел из своей повозки и увидел, как мои слуги улепетывают, что есть мочи, бросив меня одного среди вооруженных до зубов разбойников. Эти варвары хотели поживиться нашим добром, а достался им я. Поначалу мне пришлось тяжело. Аллах уберег, меня не трогали, не измывались, но я был пленником, бесправным. Надо мной смеялись и низко шутили. Несколько раз я чуть не погиб, мог утонуть в реке и быть задранным зверем…

Шахджахан опустился на стул и положил голову на руки.

- … но всякий раз меня спасал Том. Презирал меня, ненавидел, но спасал. Он был грубым, жестоким, его все боялись и сторонились. А я… а для меня он стал всем. – Билл зажмурился и заговорил быстрее, распаляясь. - Я знал, что он может быть опасным, но когда он подходил ко мне, мое сердце начинало биться вдвойне быстрее. Его взгляд был убийственным, острым, как наша дамасская сталь, ядовитым, как жало кобры. Но если он не смотрел на меня, это было еще большим мучением. Я не мог больше терпеть это. Я просто заставил его увидеть меня!

Билл обернулся и посмотрел на халифа. Тот сидел, непонимающе глядя на сына, а на лбу его пролегла глубокая морщина.

- У нас был долгий путь, - уже тише произнес принц. – Мы обжигались друг о друга, ранили друг друга. И были такие мгновения, которые убивали нас, не оставляя ничего, что могло бы позволить жить дальше. Я мечтал вернуться домой, забыть обо всем, зажить в беззаботной радости, не помня его имени. Жить, как раньше…