- Так и будет, Абильхан. – Голос Шахджахана дрожал. – Я заберу тебя домой, и все останется в прошлом. Больше не будет страданий и метаний. Ты станешь прежним, моим сыном.
- Ты не понял, отец. Я не могу вернуться, не могу уйти просто так. Я должен увидеть Тома, поговорить с ним. Пусть он оставил меня, но я его не оставлю.
- Что это значит? Разве ты не хочешь вернуться домой?
- Хочу. – Билл поник и сел подле отца. – Моя душа по-прежнему рвется в пески и камни Дамаска. Но сердце навсегда потерялось в здешних лесах. Том увез его с собой.
ДарьяИвлева
26.01.2010, 16:29
Принц прижался щекой к колену отца и тяжело вздохнул, прикрыв глаза. Халиф молчал, отстраненно гладя его по голове. В голове Шахджахана роились десятки мыслей и вопросов, но что сказать, он не знал. Из всех предположений о судьбе его сына верным оказалось то, о каком он и помыслить не мог. Но момент решения подошел, и халиф, проглотив ком в горле, сказал тихо и уверенно:
- Любовь ранит, Абильхан, но все раны со временем заживают. Они рубцуются в нашей памяти и остаются как напоминание о прошлых ошибках.
- Ты меня осуждаешь? – Билл поднял голову. Отец помедлил.
- Я не знаю. Судить имеет право только Аллах.
- Но ты его наместник на земле.
- Тебя я не смогу судить непредвзято. Ты и сам знаешь, что мужеложство это грех. Именно поэтому ты должен вернуться со мной, пока еще не поздно. У тебя нет другого выбора.
- Но Том…
- Он как раз уже сделал свой выбор, когда уехал. И я считаю его выбор разумным. Уедем, Абильхан. Наша родная Сирия и весь халифат в опасности. Там ты нужен больше.
Билл еще смотрел в глаза отцу со слабой надеждой, но тяжелого груза правды было не отринуть. Задушив в себе рвущиеся наружу слезы протеста, он покорно склонил голову.
Пурга заунывно тянула свою песню и заново покрывала лесную дорогу снегом, засыпая испортившие ее белое покрывало следы-пятна. Сухой и колючий снег летел в лицо и за шиворот, залетал в глаза, заставляя их слезиться, - а может, вовсе и не он был причиной соленой влаги, струившейся по щекам. Том вытер рукавом лицо и еще раз оглянулся. За спиной вставала только кружащаяся над землей непогода.
Мчась во весь опор прочь от лагеря, он не чувствовал ничего, кроме ветра, а теперь, привалившись к замерзшему дереву, Том жалел о своем поступке. Но возвращаться было поздно, да и ветер, разгоняя сугробы, спрятал дорогу из вида. Не было сил и желания садиться на взмыленного коня и продолжать свой путь в никуда. В стойбище его не ждали, и Билл не появлялся из пелены, умоляя вернуться. И не подъезжали закованные в латы всадники, несущие долгожданное избавление на острие меча. Были только холод и мрак.
За спиной вдруг отчетливо послышался приближающийся топот, басовитое «Тпру!» и возмущенное конское ржание. Поняв, что ему не кажется, Том поднялся с земли и выглянул из-за дерева. Мужчина, закутанный в плащ по самые глаза, стоял у его коня и растерянно озирался по сторонам. Завидев Тома, он взмахнул руками и бросился к нему с возгласом:
- Черт побери, Томас! В прятки играть удумал?
Схватив Тома за ворот, запыхавшийся Якоб несколько раз встряхнул его.
- Откуда ты здесь? – произнес Том еле шевелящимися губами, ощущая смутную радость.
- По грибы пришел! За вами еду, конечно же, что же еще? Постой-ка, а где Билл?
Тупая резь в груди привычно напомнила о себе, Том прислушался к ней со слабой улыбкой.
- Да ты чего тут, совсем окоченел? Где Билл, спрашиваю!
- Не волнуйся, он в порядке. Он встретил своего отца.
- Отца? – Якоб разжал руки и недоверчиво посмотрел. – Как? Где?
- Под Эрфуртом королевский лагерь. Там-то и встретил. Они как раз его искали. Ну, и нашли…
Бородач оглядел Тома и неуверенно произнес:
- Раз так, то ладно… А ты тогда чего тут мерзнешь? Погоди-ка, чего усмехаешься? Неужто погнали тебя?
- Нет. Я сам ушел. Мое время рядом с Биллом вышло.
- Он сам это тебе сказал? – помолчав, спросил Якоб.
- Нет, ему было некогда говорить. У него там отец, который его искал, куча слуг, падающих ему в ноги. Он не будет долго думать, соберется и уедет в свою страну, где снова будет принцем. Зачем ему тратить время на объяснения со мной?
- Так ты уехал, не поговорив с ним? Просто сел на коня и смылся?
- Какой может быть разговор, Якоб? Он скажет, что благодарен мне за заботу, его отец отсыплет мне золотишка, и меня выставят, как приблудившуюся собаку. Только мне не нужно золото, мне Билл нужен. Да ладно, я уже говорил, что не имею права, мое дело в стороне стоять.
Том махнул рукой и отвернулся. Вдруг что-то тяжелое ударило его в затылок, и в глазах потемнело. Том изумленно обернулся, хватая ртом воздух и держась за голову.
- За что?
- Дубина! Чурбан неотесанный! – взревел Якоб, потрясая кулаком у самого носа Тома. – Дурак деревенский! Давно надо было тебе всыпать, чтобы дурь из башки выбило! Мало тебе одной оплеухи, сейчас еще добавлю…
Старик замахнулся, но Том отпрыгнул, уворачиваясь.
- Ума лишился, старый? Чего дерешься?
- Это ты ума лишился, дурень! Нет, чтобы головой думать да счастье свое беречь, вечно надо дурость какую учинить! Домой Билл поедет, значит, да? Забыл ты, что ли, сопливый ребенок, что дом его врагом захвачен? Куда он поедет-то, в лапы тирану какому?
Том опустил руку, потирающую затылок, и выдохнул.
- Черт, верно… забыл я.
- Да ты и не помнил поди. Ты ж у нас обделенный самый. Давно я заметил, что Билл к тебе всей душой, для тебя все делает, о себе забывает. А ты один для себя существуешь на свете. Хоть бы раз о ком другом подумал! Вот уехал ты сейчас, а дальше что? Не подумал, как там Билл без тебя будет? Отец – это одно, так ведь тебя он не заменит. Пустоголовый ты, Томас, как горшок, сам арабский принц тебя выбрал, а ты поступаешь так.
Том моргнул, звон в голове рассеялся, сменяясь нарастающим гневом на самого себя.
- Ты прав… Что же я за человек такой? Сколько мне Билл добра сделал, а я так плачу ему. Я должен вернуться!
Он кинулся к лошади, хватая ее под уздцы и пытаясь усмирить сопротивляющееся животное.
- Куда? – крикнул Якоб. – Моего бери, моего! Он посвежее будет. Вот что, Томас, скачи обратно, ищи Билла, останови их! А я поеду к нашим, соберу всех. Дождитесь нас, вместе в Арабию пойдем, дом нашему Биллу отбивать!
