- Вы в баню? Возьмите лампу, там уж темно, наверное. Дрова в предбаннике, если похолодало.

Том принял из ее рук лампу и пошел, освещая протоптанную в снегу тропинку. Из трубы бани вверх поднимался дым, а сама она была маленькой и теплой и неудержимо манила, приглашая забрать скрытое за ее стенами свое нечаянное счастье.

Старые петли тихо скрипнули, и круг света пал на вещи Билла, аккуратно сложенные на низкой лавке. Поставив лампу на пол, Том торопливо разделся, дрожащими руками бросая свою одежду рядом. В стене у самого пола за маленькой дверцей горел огонь, главарь открыл ее и бросил в печь несколько деревяшек. Пытаясь пересилить волнение, он толкнул влажной ладонью дверь в баню, и вырвавший оттуда пар обволок его, затягивая внутрь. Лампа осветила вьющиеся клубы пара и белое тело, спрятанное за ними. Билл быстро обернулся, испуганно глядя на вошедшего. Том поставил лампы на скамейку у двери и подошел к нему.

- Знаешь, если долго сидеть в бане, можно и удар схлопотать, - сказал он. Лица Билла почти не было видно, и Том лишь слышал его дыхание и чувствовал жар мокрого тела. Он наугад подался вперед, встреченный на полпути губами Билла. Принц скользнул в его объятия, оказываясь в крепком кольце рук, жадно целуя в ответ.

Пар заполнил тесное пространство, захватывая воздух в плен, жара сдавила со всех сторон. Билл с судорожным вздохом оторвался от губ Тома, прислоняясь лбом к горячему плечу. Его лицо пылало от счастья и стыда за свое твердое обжигающее желание.

ДарьяИвлева

04.12.2009, 11:54

Принц отсчитал положенные за гостеприимство монеты, и, забрав наточенные наконечники и возрожденные заново клинки, они покинули постоялый двор и Магдебург, несмотря на то, что стояла уже ночь. Мир превратился в сверкающий черно-белый, с отливающими серебром звездами-бриллиантами, брошенными на атлас ночи неведомой богатой царицей. Один самый большой лунный алмаз катился вслед за путниками по небу, освещая им дорогу. Ночь была ясной и тихой, без единого порыва ветра или холодного шепота мороза. И всадники ехали молча, не смея нарушить эту гармонию, позволяя себе лишь легкую улыбку на губах.

- Почему ты не захотел остаться на ночлег? – наконец, спросил Билл. – Переночевали бы там, а утром вернулись. Лагерь же никуда не уйдет.

- Я не привык спать в чужом месте. Лучше в своем шатре. Или ты устал? Почему не сказал, мы бы не остались.

- Нет, я не устал, наоборот, полон сил. Почему бы нам не построить свою баню в стойбище? Не греть же всем воду на кострах и мыться в лохани.

- Хорошо бы было. – Том зевнул. – Да только там тоже премудрости свои, печь надо сложить, стены как-то конопатить… Да и куда нам ее потом девать? Большую часть года мы ездим, где в деревне вымоемся, летом в реках. Это только для оседлых самое то.

Билл повернулся к Тому и задумчиво посмотрел на него.

- Я тут подумал… Вчера утром, когда я вышел из шатра, мне показалось, что мы так стояли всегда и могли бы стоять. Не то, чтобы я почувствовал себя дома, но… мне понравилась эта мысль.

- Намекаешь на то, что теперь мне не от чего бежать? Может и так. Но я пока не готов к тому, чтобы осесть и обрасти корнями.

- Почему нет? Теперь тебя ничто не заставляет искать укрытия и прятаться по лесам.

- Пойми, я все еще считаюсь негодяем и душегубцем. Останься я жить где-нибудь, рано или поздно меня найдут, я тогда я никому не докажу, что отрекся от зла.

Принц понимающе промолчал и натянул поводья.

- Давай передохнем. Мой желудок снова пуст. Что нам дала с собой хозяйка двора?

Том спешился и отцепил от седла сумку. Скинув плащ, он постелил его на снег и сел.

- Тебе должно понравиться.

- Что это? – Билл глядел на плотно завязанные горшки. Главарь достал хлеб и отрезал от него два больших куска.

- Сметана и мед. Хлеб, как видишь, не самый свежий. Сделан из остатков муки и отрубей. Где-то была у меня ложка…

Билл осторожно поворачивал в руках хлеб с толстым слоем густой сметаны на нем и политым сверху золотистым медом. Мед стекал с краев на пальцы, норовя капнуть на одежду или забраться каплями под рукав. Его сладость, кисловатый вкус сметаны и сухого хлеба слились для принца в одно долгое ощущение безмятежной ночи и радостного волнения. Но кое-что все же не давало ему покоя.

- В кувшине молоко, но придется пить прямо из горла, кружек с собой нет, - бормотал Том, попутно пережевывая свой кусок.

- Том, - позвал Билл, и он поднял голову. – Том, я люблю тебя.

Шакал опустил глаза, чуть улыбнувшись в ответ. Принц поджал губы и, проглотив ком в горле, сказал:

- Я хотел бы знать, что ты решил насчет меня. Теперь, когда твоя душа открыта, мне нужно знать, что ты чувствуешь ко мне.

- Я же сказал тогда, на пепелище. И сегодня… Я пришел к тебе не просто так, а потому что хотел видеть тебя.

- Это можно воспринять как угодно. На пепелище ты сказал, что чувствуешь меня, а это может значить, что я был первым живым человеком, которого ты почувствовал рядом. А насчет бани – мне было приятно, не скрою. Но ты, вероятно, привык ласкаться в банях, в прошлый раз вообще девку притащил…

Главарь хмыкнул, отхлебывая из кувшина.

- Нашел, что сравнить. Билл, ты, помнится, говорил, что тебе все равно, полюблю я тебя или нет, лишь бы быть со мной рядом.

Билл замер, грудь наискось пронзила нить боли.

- Да, но…

Том посмотрел на Билла – губы того дрожали, и весь он сник разом – и всплеснул руками.

- Ну, что ты хочешь услышать от меня? Что я тоже люблю тебя? Что уже не мыслю жизни без тебя? Ну, что тебе в этих словах, Билл? Когда ты признался мне, я понял, что хочу ответить тебе тем же, и мечтал, что смогу сказать тебе те слова, что ты ждешь от меня. Но сейчас я понимаю, что их слишком мало, непростительно мало. Какое они имеют значение? Разве я смогу в них выразить, что чувствую к тебе?

Принц мгновение молчал, затаив дыхание, а затем расцвел в улыбке и уронил голову на руки, радостно выдыхая. Том покачал головой, глядя на него.

- Неужели тебе этого достаточно? – Билл кивнул несколько раз, пряча блестящие глаза. – А мне - нет. Я хочу доказывать это своими делами. Ты доказал мне свою любовь, теперь моя очередь. Я хочу быть достойным твоей любви.

Билл выпрямился и решительно потянул на себя главаря. Измазанные медом и молоком губы столкнулись, сливаясь в нежном поцелуе, за которым уже кипело и томилось сладкое безумие. Принц мягко опустился на землю под напором Тома и вдруг почувствовал, как сильно закружилась голова, а звезды на небе завертелись и смешались в одно. Положив ладонь Тому на грудь, Билл отстранил его и с трудом вымолвил: