- Ах, да. – Принц рассмеялся и убрал монеты. На самом дне сундука он нащупал какой-то продолговатый камень, завернутый в тряпку. Развернув ее, Билл округлил глаза и воскликнул: - Это же мыло! Настоящее мыло! Почему ты не дал мне его, когда я мылся?

- Я забыл про него. Не так часто роюсь в этом сундуке.

- Настоящее арабское мыло из козьего жира… Том, я хочу помыться.

- Опять? Мы же недавно прекрасно помылись в лохани.

- Это было больше похоже на размазывание грязи по себе. А ты вообще залез в воду после меня, нечистоплотный северный варвар. Том, прошу тебя, это не прихоть, а необходимость!

- Хорошо, капризная арабская неженка, заворачивай свое чертово мыло. Но воду я тебе греть не буду. Поедем утром в Магдебург искать тебе баню.

- Тогда, может, и в кузницу заедем? Я посчитаю.

Том посмотрел на Билла и улыбнулся. Тот, пыхтя и возбужденно бормоча что-то под нос, сворачивал в узел обломки клинков и наконечников, складывал в сумку ласкающие слух звоном монеты и бережно завернутое мыло. Откинувшись на спину, главарь закрыл глаза, и долгожданная усталость накрыла его. Уже в дреме он почувствовал, как ложится рядом Билл, как обнимает его, - и легкое прикосновение к губам, настолько легкое, что кожа почти не ощутила его, но ощутила и затрепетала в ответ душа.

ДарьяИвлева

04.12.2009, 11:53

На рассвете они вновь покинули стойбище вдвоем, оставив почесывающего бороду Якоба присматривать за порядком. Бородач долго глядел вслед удаляющимся всадникам и недоумевал, пытаясь понять, что произошло. Что-то изменилось в его вожде, и эта перемена резко бросилась в глаза, как только Шакал показался из-под полога своего шатра. Спокойный взгляд, гладкий лоб без поперечных складок у переносицы, расслабленные, а не плотно сжатые губы – все это было слишком редким, чтобы быть обычным. Якоб обернулся на Билла, но тот с вдохновенным лицом пробежал мимо, нетерпеливо кружась вокруг запрягаемого коня. Том махнул рукой, бросив: «Мы в город, приглядывай тут», и они уехали по свежему снегу.

Магдебург едва ли отличался от встречаемого ранее на пути Регенсбурга – все те же унылые крепостные стены, деревянные дома и недружелюбные жители, но в этот раз Билл не ощущал гнущего к земле тяготения. Покрывший все снег скрадывал черноту и убогость построек, а из-за облаков иногда показывалось солнце, ослепительно отражаясь от белой земли. Принц еще помнил, что случилось с ним после того, как дождливый Регенсбург остался позади, но теперь эти воспоминания казались далекими и неправдоподобными, как забывающийся сон. Билл смотрел на беззаботно покачивающегося в седле Тома и, как не пытался, не мог поверить самому себе, что именно этот человек едва не отправил его к праотцам. Тот другой, с безобразным лицом и окровавленными руками, проклятый всеми Шакал и этот молодой улыбчивый юноша двадцати лет, заботливо обнимающий во сне и терпеливо дожидающийся, пока Билл справится с возобновившим попытки сбросить седока конем, не могли быть одним человеком. Шакала, одержимого местью и презрительно щурящегося на него, с которым принц познакомился, выволоченный незнакомым бородатым мужиком из повозки, не стало, и Билл не позволит ему вернуться. Он понимал, что только теперь по-настоящему узнает Тома.

В конце улицы путники завернули в открытые ворота постоялого двора. Хозяин вышел им навстречу, что-то жуя и вытирая руки о рубаху. Том и Билл спешились и подошли к нему.

- Чего хотите? – грубо поинтересовался мужик, оглядывая гостей.

- Баню и пожрать, - в тон ему ответил Том. – А так же кузнеца. Есть в вашем городе хороший кузнец?

- Нет, только криворукий, - съязвил хозяин.

Билл отодвинул главаря и, достав из кармана кошель, позвенел им.

- Просим вас, нам нужна горячая баня, сытный обед и кузнец с золотыми руками.

Хозяин двора расплылся в беззубой улыбке и развел руками.

- Добро пожаловать, будьте как дома! Проходите, моя жена вас накормит, а я пока распоряжусь обо всем.

Повернувшись к конюшне, он свистнул, и из-за угла выбежал худой подросток и потянул коней за поводья. Билл и Том вошли в харчевню, в которой за столом возилась дородная женщина средних лет. Увидев постояльцев, она засуетилась и скрылась на кухне.

- Какие все падкие до монеток, - сказал Том, садясь за стол. Принц сел напротив.

- Бедняков можно понять. Не думаю, что постоялый двор в таком глухом месте приносит большого дохода.

- Они-то бедняки? Да они обсчитывают только так, будь настороже.

- Не знаю, не знаю, вряд ли обсчитают так, как могут на востоке. У нас это довольно знатная работа, но у любого араба при звоне и виде золота загораются глаза. Ты не представляешь, какие мы на самом деле жадные и хитрые.

Том ухмыльнулся. Из-за двери, ведущей в кухню, показалась хозяйка и поставила перед гостями миски с дымящейся похлебкой.

- Что за мясо? – строго спросил Билл.

- Кура, - ответила женщина, и принц довольно кивнул.

После трапезы вслед за хозяйкой путники поднялись на второй этаж в отведенную им комнату.

- Баня уже готова, - сказала женщина. – Можете идти мыться. За кузнецом послали, тоже сейчас придет.

Билл повернулся к Тому. Главарь отошел и сел на кровать.

- Я буду ждать кузнеца, иди пока первым.

- Ты не пойдешь со мной? – Билл почувствовал отголосок досады. Шакал поморщился.

- Не стоит, я думаю. Я схожу в баню после тебя. Обещаю помыться, как следует.

Принц промолчал. В голове возникли воспоминания о Томе у залива – упругая кожа, покрытая мурашками на холодном ветру, и становившиеся фиолетовыми соски – и подтянутое тело в свете факелов, блестящее от воды. Билл отвел глаза, сжимая в руках дорожную сумку.

- Ты прав, лучше по отдельности. Сходи к кузнецу и попроси хозяйку припасти что-нибудь нам на обратную дорогу. Скажи, что расплатимся перед уходом.

Том кивнул, глядя в пол, и Билл вышел.

Добротно сколоченная баня понравилась Биллу, ее стены и пол были сделаны на совесть. Раздевшись в предбаннике, он радостно вошел в горячее пространство, освещаемое лишь маленьким окошком под потолком. Опустив руки в горячую воду, принц с наслаждением прикрыл глаза, тепло побежало по телу, даря ласку каждой промерзшей частице. От долгого лежания мыло засохло и пенилось плохо, и Билл просто тер им кожу. Кусок выскальзывал из руки, оставлял блестящие разводы на теле, мелкую пену на курчавившихся волосках на подмышках и низу живота.

Шакал выложил перед кузнецом из мешка весь накопленный скарб. Почесывая в затылке, тот принялся перебирать наконечники, раздумывая, что с ними можно сделать. Оставив кузнецу железо и обещание заплатить перед отъездом, Том вышел на свежий воздух. Зимний день был короток, и вновь начинало смеркаться, двор погружался в темноту. Хозяин закрыл ворота, перед ними лежала лохматая собака, выгрызая из шерсти блох. За спиной открылась дверь, и выглянула хозяйка.