- Простите меня за столь скудный прием, халиф Шахджахан, к сожалению, обстоятельства не позволяют мне закатить в честь вашего визита достойный вашего положения пир.

- Поверьте, менее всего мне сейчас хочется пировать. – Халиф устало потер лоб.

Король Франкии Людовик был старше его раза в два, смотрел бесцветным взглядом, по которому нельзя было понять, что он чувствует. По глубоким морщинам на лбу и нервной судороге у рта короля Шахджахан мог видеть, что монарху довелось многое перенести за свою жизнь. Людовик был стар и слаб, и уже не был способен держать в руках власть над своим большим государством. Впрочем, халиф знал, что и в молодости Людовик этим не отличался.

- Отдохните с дороги, халиф Шахджахан, утолите голод. Даю вам свое слово, мы найдем вашего сына. Я разошлю отряды во все концы Франкии, они прочешут каждый закоулок, обыщут все холмы и леса. Мы не остановимся, пока не отыщем принца. Это будет первым доказательством моей преданности вам, как вашего союзника.

Вокруг стола бесшумно сновали слуги с подносами, но халиф не притрагивался к еде. Низко опустив головы, рядом с ним горестно молчали Шариф и другие мудрецы, сопровождавшие Абильхана в пути. Шахджахан не выразил им своего гнева и не грозил смертной казнью, но обреченное отчаяние, сквозившее в его облике, мучило их сильнее. Невыносимое беспокойство за судьбу принца болью выворачивало старцев наизнанку.

- Шариф! – Ученый муж вздрогнул от гулко прозвучавшего голоса халифа. – Расскажи, как все было.

Мудрец сглотнул и несмело начал:

- Мы остановились на ночлег. Вероятно, где-то до этого мы сбились с пути и посчитали, что идем по верной дороге. Это была заброшенная местность. И была ночь. Тут Хаким увидел людей, выходящих из леса. Мы решили, что это встречающие, посланным королем Людовиком. Хаким, что они тебе сказали?

Хаким, сидевший по правую руку от Шахджахана, затрясся мелкой дрожью, вспоминая тот злополучный вечер.

- Это были варвары, - сказал он. – Они стали глумиться и кидать в нас отрубленными головами несчастных солдат. А потом напали. Их было много, очень много! Они вышли из леса, стали свистеть и стрелять по нам…

- Они бы перебили нас всех, как детей! – Воскликнул Шариф. – Наши воины пытались отразить атаку, но ничего не вышло. Мы решили бежать, чтобы сохранить жизнь принцу. Но… господин… милосерднейший… Прости нас, дряхлых дурней! Вели казнить! Нет нам места на земле!

Старец тихо заплакал, закрыв глаза ладонью. Шахджахан покачал головой и поднялся из-за стола.

Два правителя неспешно прогуливались по коридорам замка. Халиф подавленно молчал, и Людовик не утомлял его беседами. Проводив гостя до двери отведенной ему покоев, король пригласил его внутрь и запер дверь.

- Когда ваши послы прибыли ко мне, на них не было лиц. Я видел мудрость в их глазах и почтенные седины, но они рыдали, как дети, и валялись у меня в ногах. Я сразу понял, что случилась беда, ведь принца среди них не было. В письме, которое вы мне прислали, говорилось, что прибудет ваш сын, что он молод и горяч, но умен и смекалист не по годам…

Шахджахан кивнул, вздыхая.

- Так и есть. По крайней мере, был… Людовик, я не знаю, как благодарить вас за помощь. Абильхан – мой единственный сын, моя надежда, моя отрада… Если я потеряю его, то и мне незачем жить на свете.

- Понимаю вас. Потому-то я и обязан вам помочь, из глубочайшего к вам уважения, а так же из простой отцовской зависти. – Людовик невесело улыбнулся. – У меня много детей, халиф, много сыновей. И все они по очереди восстают против меня. Мой старший сын Пипин дважды восставал против меня, и к нему присоединились и младшие сыновья, Лотарь и Людовик. Мне пришлось сходиться на поле со своими сыновьями, представляете?

Халиф изумленно глядел на короля. Слова, с горечью произносимые Людовиком, казались нелепыми и страшными.

- Мы вернем вам сына, а после все вместе приедем в Ахен, в мой роскошный замок, устроим праздник, я покажу вам собор, который построил сам, он невероятно красив. Может, потом съездим в Париж, я планирую перенести туда столицу…

За закрытой дверью в коридоре послышались громкие голоса и топот. В дверь застучали сразу несколько рук, крики усиливались. Людовик подошел к двери и распахнул ее, сердито глядя на посмевших помешать королевской беседе.

- Ваше величество! – Наперебой закричали слуги. – Там гонец! Гонец из Сирии!

Шахджахан обеспокоенно переглянулся с Людовиком, и монархи поспешили спуститься в тронный зал. Гонец лежал навзничь, раскинувшись на полу, и часто дышал. Вокруг него толпились взволнованные арабы, кто-то подносил чарку с водой к иссохшим губам. Шахджахан склонился над измученным гонцом.

- Я слушаю тебя, храбрый воин, - сказал он.

- Господин… беда… - Гонец закашлялся.

- Ну же, говори! В чем дело?

- Ваш брат аль-Мамун… он захватил Дамаск… и объявил себя правителем Арабского халифата…

Арабы возмущенно вскрикнули, глядя на халифа. Тот медленно выпрямился и сжал кулаки, сдерживая себя. Хаким трусливо спрятался в тень, боясь, что Шахджахан догадается о его предательстве. Халиф совладал с собой и вновь обратился к гонцу с непроницаемой маской на лице.

- Чего он хочет?

- Хочет, чтобы вы признали его власть и уступили ему трон. А если вы не согласны, он вызывает вас вернуться и вступить с ним в бой, иначе он устроит расправу над вашими приверженцами.

- Что будем делать, господин? – Спросил Шариф.

Шахджахан задумался, прикрыв глаза. В тяжелой тишине угрожающе потрескивали свечи.

- Жизнь моего сына важнее неуемных амбиций моего брата, - наконец, ответил он. – Передай аль-Мамуну, что он может прохлаждаться на троне, пока мы будем искать Абильхана. Но затем я вернусь, и он ответит за все.

- Смотрите-ка, сколько добра, настоящее богатство!

Варвары, довольно гогоча, разбирали содержимое большой телеги, с замысловатыми узорами по бортам, в которых Билл с удивлением узнал византийскую роспись. Проснувшись утром, он обнаружил, что Тома и большинства всадников не было, и большую часть дня кочевое варварское племя шло под руководством Якоба и еще нескольких мужчин в возрасте. Лишь к вечеру они нагнали молодых воинов, которые, как оказалось, промышляли на торговых дорогах Франкии. «Промысел» оказался удачным – несколько телег обоза из Византии, наполненных восточным товаром, парчовыми тканями, выкрашенными мереной и шафраном, закупоренными сосудами с оливковым маслом и виноградным вином. Варвары в шутку укутывались в отрезки тканей, изображая византийских богачей, и от души смеялись над нерадивым другом, по ошибке отхлебнувшим из кувшина масла вместо вина.