ВАЛЕНТИН (в сердцах): Тьфу. И возле дома нет покоя… скоро в ванную придут меня прикончить… помирать, так хоть не каждый день… надо когда-то и точку поставить. (Яростно бросает мобильник в темень, тот ударяется об асфальт с пустым звуком.) Ищи, коли так нужно.
ПАРЕНЬ (поняв): Придурок! играешь, как маленький. (С таким же темпераментом швыряет вдогонку пистолет, который стукается о тротуар, издав похожий пустой звук; Валентин сдвигает шляпу со лба застывшего в театральной позе парня.)
ВАЛЕНТИН: Санька… сучонок… туда же в разбой… бутафорию нашу растаскиваешь… вот я те завтра сдам Петровичу… он те мозги вправит…
САНЬКА: Валёк… друг… sorry… я был уверен, что ты – не ты… у тебя ведь нет мобильника… а Петровича в гробу видел… как это я на тебя наехал… ты и без того в жопе…
ВАЛЕНТИН: Сам ты в жопе хуже моего… еще кто кого в гробу увидит… подбери, зараза, реквизит.
САНЬКА (ползает по асфальту): Пугач будто сам в руки прыгнул, а мобильника след простыл. (Встает.) Странный этот пугач. Вечно кладу в одно место, нахожу в другом. И хлопок дает разный… иной раз как жахнет…
ВАЛЕНТИН (идет к нему): Пить надо меньше. Вот он, мобильник, мне под ноги попался. (Нагибается.) Чуть не раздавил. Как ты возле меня очутился? какая тебя нелегкая принесла?
САНЬКА (опускает голову): Около своего дома вроде не с руки… не воруй где живешь, не живи где воруешь… а тут я хоть маленько ориентируюсь… я ведь в первый раз в первый класс…
ВАЛЕНТИН: Не фига гнать… ты как девочка на панели… ориентируешься… пригрел я змееныша… киллер трепаный… вошел в роль… мало тебе на сцене в меня палить… Ладно, пошли к нам. На метро ты опоздал, а на такси еще не награбил. (Скрываются за занавесом.)
ЗАНАВЕС ОТКРЫВАЕТСЯ
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Зрителю видны прихожая и две комнаты квартиры Досифеевых. В передней горит свет. Антонина бродит, как привиденье. От ее вздохов с подзеркального столика разлетаются театральные программки. Санька лежит в большой комнате на диване, закинув руки за голову. Размышляет о смысле жизни. Антонина в полумраке забредает к нему. Санька прикидывается валенком. Храпит так, что и Станиславский бы поверил. Антонина ретируется в прихожую. Заламывает руки перед зеркалом. Пытается приставить себе к виску пугач. Тот не слушается, прячется в приоткрытый ящик.
АНТОНИНА (негромко поет на неподходящий мотив Шуберта «В день торжественный и чинный»):
В день святого Валентина,
На рассвете дня,
Ты своею Валентиной
Назови меня.
В спальне горит неяркий ночник. Валентин с повязкой на глазах пытается уснуть и тоже вздыхает, как корова. Окно приоткрыто, занавеска исполняет ритмичный танец. Раздвинув щель пошире, в окошко влазят Призраки. Проходят через спальню, делая пасы в сторону Валентина. В передней толкаются боками о безучастную Антонину и, щелкнув замком, ускользают. Первым идет высокий человек в рубище, с усекновенною главой, кою несет под мышкой. За ним легионер в латах и шлеме, подъявший окровавленный краскою меч. Далее два гангстера в серых шляпах волокут завязанный в клетчатую скатерть труп женщины. Из тюка болтаются две ноги, одна в чулке, другая еще и в туфле на высоком каблуке. Обросший диким волосом разбойник с топором тащит на веревке полупридушенного петлёй монаха. Завершает шествие рубаха-парень с кучерявым чубчиком и в косоворотке. Едва он спрыгивает с подоконника, пугач вырывается из ящика, перелетает в спальню и ложится ему в руки. Парень с готовностью наставляет дуло прямо в лоб Валентину, поверх повязки.
ПУГАЧ: Пуф! (Вырывается из рук парня; тот отходит, наступая на пятки монаху и убегает, топоча по лестнице. Пугач как ни в чем не бывало ложится на подзеркальник.)
ВАЛЕНТИН (вскакивает, роняя повязку): Застрелили… насмерть… (Бросается к телефону, хватает съемную трубку и мечется с нею по комнате.) Алло… дежурный… выезжайте… убийство… адрес неизвестен…
АНТОНИНА (отняв трубку, говорит в нее): Ничего, ничего… он выпил… сейчас я его уложу…
САНЬКА (в дверях): Валька, друг… прости меня, падлу… ты давно уж сам знаешь где… а я тебя окончательно сдвинул…
АНТОНИНА (не слушая толком): Ты, Санька, очень кстати. Уговори его лечь в больницу. И отвези. Завтра же. И объясни врачам, что это профессиональная психическая травма. Дай телефон Карабаса. Пусть позвонят, выяснят, какая у него последнее время была нагрузка… трагические роли… то да сё…
ВАЛЕНТИН: Санька, послушай женщину и поступи наоборот. Нам с тобой на ближайшие спектакли надо поменяться ролями. И впредь… Чтобы я тебя убивал, а не ты меня. Ты потренируешься падать…
САНЬКА: Валёк… золотой ты мой… больная твоя головушка чего только не выдумает… я – ничего… меня хоть с кашей ешь… сам знаешь – что Карабас дал, то и играю. Вот будем репетировать «Фарс модерн» – там ты обманутый мною муж. (Антонина слушает со вниманием.) А убиваю снова я тебя. Как ни крути, героя-любовника из тебя не сделаешь, пока ты в такой… не переписывать же пьесу из-за того, что ты сам понимаешь где…
ВАЛЕНТИН (пристально смотрит на Саньку, потом глаза его наливаются кровью; он бросается на товарища, хватает его за горло): Тоня, забери у него пистолет… скорее… звони 02…
САНЬКА (хрипит): Антонина… 03…
Пока Антонина набирает номер, пугач сам целится Валентину в затылок.
ЗАНАВЕС
На авансцене очень сильно слева стоит письменный стол с телефоном и два стула. Свет сейчас направлен туда. За столом сидит Михаил, перед ним в неудобной позе и в пижаме – Валентин.
МИХАИЛ: Да, конечно. Ваша тонкая артистическая натура не выдерживает современного грубого репертуара. Эти сверхреалистичные убийства, бесконечное насилие на сцене… я понимаю. К счастью, это моя узкая специальность… тема моей диссертации… уже почти законченной… у меня своя методика коррекции в таких случаях. (Валентин смотрит в одну точку.)
ПСИХ (за стеною): Уауу… (Валентин вздрагивает.)
МИХАИЛ: Да, да, Вам тяжело в общей палате. Мы Вас переведем в изолятор… конечно, не для того, чтобы ограничить Вашу свободу… просто чтобы оградить Вас от неприятных впечатлений. Жена сможет Вас посещать… я ей дам инструкции относительно вашей окончательной реабилитации после выписки. И обязательно посмотрю Вас в роли… случай представляет для меня особый интерес.
Валентин не выражает никакой радости. Михаил встает, подает ему руку и уводит за занавес.
ЗАНАВЕС ОТКРЫВАЕТСЯ
СЦЕНА ВТОРАЯ
Больничный двор. Зеленеют деревца. Михаил идет к главному подъезду. На дорожке его поджидает Антонина. Михаил останавливается, нервно вертит в руках конверт. Антонина впивается глазами в адрес. Михаил поспешно прячет конверт в карман.
МИХАИЛ (хмуро): Вам незачем трудиться приезжать сюда. После выписки Вашего мужа наблюдает районный врач. Если будут показания к повторной госпитализации, он сам проявит инициативу. По всем вопросам дальнейшего лечения Вашего супруга консультируйтесь с ним.
Антонина напряженно молчит. Михаил обходит ее и скрывается в здании. Солнце медленно идет по заднику. Тень окаменевшей Антонины перемещается по асфальту. Выходит Вася Королев, не то сопровождаемый огромным Ломошеевым, не то сопровождая огромного Ломошеева, несущего хрупкую метлу.
ВАСЯ: Поработай, авось сил поубавится. Да пойдем сперва смерим твоими плечами, где ты решетку разогнул.
ЛОМОШЕЕВ (без выражения): Не я, Зверев.
ВАСЯ: Один черт… все вы звери. Пошли, пошли. (Подталкивает психа в глубину двора, к огражденью. Тот прислоняет метлу к неподвижной Антонине и нехотя идет. Вася и так и эдак тычет его между раздвинутыми чугунными прутьями. Убеждается, что не пролазит, удовлетворенно кивает.) Вот и мети. А я пошел в ларек.
Юркий Вася вылезает в щель, продирается через бурьян. Ломошеев подходит к Антонине, освобождает ее от метлы и молча протягивает за подаяньем большую руку. Антонина торопливо открывает сумочку и кладет в ладонь Ломошеева деньги.
