Литмир - Электронная Библиотека
A
A

ТОЛЯ: Он сейчас в отсидке… ненадолго… так надо.

ЛЕНА: Надо – значит надо.

КРИКИ В КОМНАТЕ: Мы уже налили! кончай разговоры!

ТОЛЯ: Ты, мамка, напиши мне на бумажке, только покрупней, кто у вас сегодня… чтоб я от себя не выдумывал. А то плету что придется… они уж с утра меня трясли… иди, говорят, посмотри. Сама знаешь – мое общежитье в двух шагах.

ЛЕНА: Как не знать… я ж тебя туда и устроила.

ОРУТ ИЗ ОКНА: Хватит уже! иди!

ТОЛЯ: Завтра, сказали, бить будут.

ЛЕНА: Писать некогда, запоминай: восемь человек гостей (быстро поправляется) …семеро… из университета. Подожди, сейчас пирога тебе дам.

Метнулась в комнаату, протянула ему кусок пирога и опять исчезла. Толя ест пирог на поваленном пне. Потом громоздится на него, напрягается, вслушивается.

ГОЛОСА РЕБЯТ: Пьем память Иннокентия Александрыча… не чокаться. Светлая была личность… помолчим под живой люстрой.

Толя тянет шею. Видит, как затрепетала зажженная люстра под потолком. Слышит в тишине легкий звон.

Утром на газоне человек-змея держит Толю за ворот оранжевого жилета.

ТОЛЯ: Они люстру слушали… все молчали… у них там передатчик.

ЧЕЛОВЕК-ЗМЕЯ: Один раз врешь… какой передатчик? Теперь мобильник… не нужно передатчик.

Наподдает Толе для порядка. Толя вытягивается во фрунт и ест ''чурку'' глазами. Поодаль стоит второй в такой же куртке. Попробуй не вытянись.

Рустамова отца нынче навестил гость, что появляется всё чаще и чаще – ангел смерти. Сидят за столом друг против друга. В тарелке у хозяина пустовато. Гость обрывает лепестки голубой розы в пиалу с водой. Отпивает воду, предварительно сдув лепестки к другому краю пиалы.

*ОТЕЦ РУСТАМА: Мой сын станет мудрецом… учился десять лет, потом еще пять… теперь его оставили учиться еще на три года. Я подожду, пока он выучится… можно?

Ангел снисходительно улыбается.

В интерьере средневековой школы, где некогда ИННОКЕНТИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ в халдейском обличье учил с юным Рустамом арабские цифры, теперь сам Рустам в халате, в чалме и с бородой поучает троих юношей. Те сидят на полу в халатах и тюбетейках, почтительно сложивши ладони.

*РУСТАМ: Земля покоится на трех слонах.

Дождливое осеннее утро. Рустам ведет Мишку в школу. У того на спине рюкзачок с прицепленным сзади старым медвежонком-парашютистом.

МИШКА:

Ласточки пропали,

А вчера с зарей

Всё грачи летали

Да как сеть мелькали

Вон над той горой.

Анна Сергевна стоит у доски в классе ходжентской школы. Окна распахнуты, на полу квадраты солнца, птичка сидит на подоконнике. Таджикских детей в русской школе теперь довольно много. Все ребята легко одеты.

АННА СЕРГЕВНА:

С вечера всё спится,

На дворе темно.

Лист сухой валится,

Ночью ветер злится

Да стучит в окно.

Мокрый палисадник возле дома Лениной матери. Валится сухой лист, ветер с дождем стучат в низкое оконце. Ленина мать выходит в платке, накинутом на голову и плечи поверх ситцевого платья. Выплескивает ведро.

Рустам дергает вверх Мишкину лапку, чтоб он перепрыгнул через лужу.

РУСТАМ: Выйдешь поневоле – тяжело, хоть плачь… нет, нам с тобой не тяжело, нам с тобой уютно.

Поправляет на Мишке рюкзачок. Звучит привязавшаяся к Рустаму свиридовская мелодия – утешно и тепло. Подходят к школе. На крыльце стоит то Анна Сергевна, то другая, молодая учительница.

РУСТАМ: Анна Сергевна… то есть Лидия Иванна… мы не опоздали?

Ленина мать, Мишкина бабушка, задержалась на пороге. Дождь стучит в пустое ведро.

На газоне возле олимпийских гостиниц мокрая жухлая листва. Толя докладывает что-то змеиным курткам. Нам не слышно, они от зрителя далеко. Змееныши отходят от Толи. Один из них на прощанье показывает ему кулак. К Толе приближается знакомый зрителю парень с бицепсами.

ПАРЕНЬ С БИЦЕПСАМИ: Ты, недоумок, я тебя знаю… ты Ваньки Шестопала шестерка… почему, мразь этакая, со змеями разговаривал?

ТОЛЯ: С-спрашивали про черный ход в гостиницу… я не показал… они осерчали… а что Ванька?

ПАРЕНЬ С БИЦЕПСАМИ (сам, по-видимому, не выше семерки, но не упускает случая покуражиться): Еще интересуется, тля. Шестопал, к твоему сведенью, вчера вышел… если что, тебя к ногтю.

Идет Рустам. Видит обоих. Парень с бицепсами отворачивается и проходит.

РУСТАМ: Вот, отвел сына в школу, зашел тебя проведать. Лена яблочко прислала… материно… из Салтыковки. А этого молодчика (кивает в ту сторону, куда ушел парень с бицепсами) я видел… знаю где.

ТОЛЯ (не особо думая, с кем разговаривает): Ладно… свои, небось, лучше чурок. Ванька Шестопал вчера вышел. (На лице Рустама обозначается вопрос.) Пахан это наш. Крыша у меня теперь. Больше мне под твоими окнами шею не тянуть. Спи спокойно, дорогой товарищ. (Закусывает яблоко.)

Рустам отходит несколько шагов. На него как коршуны падают трое. Один зажимает рот, двое заталкивают в машину.

Подвал без окон. Лампы дневного света. Ванька Шестопал сидит в кожаном кресле. Зеркальные очки, холеные волосы. Не скажешь, что из тюрьмы. Скажешь, что с курорта. Двое, что заталкивали Рустама в машину, ставят его перед паханом.

ШЕСТОПАЛ (своим): Ступайте. (Рустаму): По-твоему, кто я?

РУСТАМ: Думаю – Ванька Шестопал.

ШЕСТОПАЛ: Правильно думаешь. Рассказывай, что знаешь. Как братан мой Алеха погиб, как Ленька. И кому на тебя Толян стучал. А я буду делать выводы.

РУСТАМ: Знаю, что русские напрасно ушли с нашей земли. Знаю, что мои земляки как брошенные дети. Знаю, что в героине смерть и вырожденье. Знаю, что делающих на этом деньги покарает Бог, как его ни назови. Знаю, что могу пойти к Нему прямо отсюда. Знаю, что мы с тобой в глубоком бункере. Тридцать девять ступенек с завязанными глазами. Но учитель мой ушел не весь. Быть может, я узнаю тайну раньше тебя.

ШЕСТОПАЛ (ревниво): Ты в чужое-то не лезь… Христа перед Пилатом из себя не корчи… доиграешься. (Кричит): Толян! (Вталкивают немного побитого Толю.) Чего там про люстру?

ТОЛЯ: Люстру они слушали… звенела… отзывалась на имя…

ШЕСТОПАЛ: Чье? (Толя силится вспомнить.)

РУСТАМ: Учителя.

ШЕСТОПАЛ (раздраженно): Тьфу… Богом убитый… Тебя даже убивать неинтересно.

РУСТАМ: Алеха тоже так говорил… в другом контексте.

ШЕСТОПАЛ: Парни! (Входят те же двое.) Чурке завязать глаза, отвезти в Черкизово и вытолкать в шею. Толю пока придержать.

Растрепанный Рустам подбегает к школе.

РУСТАМ: Я не опоздал, Лидия Иванна?

ЛИДИЯ ИВАННА: Да нет… вон он куртку надевает.

В ходжентской школе еще открыты окна, ученики все с короткими рукавами.

АННА СЕРГЕВНА (у доски, увлеченно): Тогда Гринев ответил Пугачеву…

Ребята исподтишка стреляют друг в друга жеваной бумагой.

На рынке в Черкизове Али подходит к Тохиру.

*ТОХИР: Змееныш… мало тебя бил мой старший.

Взглянув в жесткие глаза Али, поспешно отдает деньги. Из-за стенда напротив Тахирова выходит один из тех парней, что заталкивали Рустама в машину и ставили на ковер. Целится из пушки в затылок Али. А он в это время быстро наклоняется и трогает кожу рыжих мужских ботинок – понравились. Тохир видит дуло, открывает рот. Пуля прямо туда залетела. Тохир падает, Али смывается, а убийца Тохира и не думает.

Паническое бегство с рынка. Бросают товар.

БЕГУЩИЕ: Ванька в Москве… Ванька Шестопал.

Проносится человек в змеиной куртке, сдирает ее на ходу, отрывая рукава, и бросает в лужу. Ангел смерти со смехом подбирает.

Ранние сумерки в Салтыковке. Ленина мать кладет пятаки на глаза Тохира. Лена раскатывает тесто. Рустам чистит картошку. Ангел смерти лупит крутые яйца артистичными руками. Стучит каждым яичком о крышку гроба.

РУСТАМ: Старшего зовут Далер. Всегда любил драться. Его сейчас в Ходженте нанимают для разборок. (Слышен мощный выстрел.) Из гранатомета… берут приступом дом змеиного главаря.

В сгущающейся темноте братва Шестопала лезет через образовавшийся пролом в стене. Бегают по дому, зажигают свет – никого. Змеи уползли.

40
{"b":"278426","o":1}