В тусклом свете фонарика, виделись перемазанные в оранжевом красителе, со спаленными индикаторами на броне бойцы-пехотинцы. Судя по пластинчатой гнутой броне а не модульной как у меня, это были наши противники. Впрочем за рулем сидел как раз наш боец, окинув нас взглядом и уверившись в нашей готовности, он тронул с места.

Все седоки были уставшие отдневных трудов, про бой видимо никому вспоминать не хотелось.

Строп мирно хлюпал по болотной жиже, а водитель очевидно обладал ночным зрение, правда не столь уж ясным, потому как на периодически ометали ветви деревьев.

Мы чтобы сохранить головы, сначала присели а потом улеглись на платформу укрывшись бортами.

За несколько минут я задремал на плече соверщенно незанкомого мне солдата, окрашенное в ярко оранжевый цвет.

Сколько спал я не знаю, но проснулся я того что меня дернули за плечо. Незнакомый мне детина, страрательно тряс меня с усердием достойным лучшего применения:

— Приятель, если ты хочешь набить свое брюхо ты сейчас упускаешь последний шанс!

Я перевалил через борт, скользнул по осклизлой от грязи надувной гусенице.

Под ногами я с большим удовольствием, ощутил твердую землю. В ночном промозглом тумане доносились приглушенные голоса, и пахло сооблазнительной трапезой. Ну кроме этого царил запах сушащейся на кострах мокрой одежды, смазочного масла, горелого тростника.

Я спохватился и подошел к ближайшему указателю, прочел в каком секторе тренировочной базы я нахожусь, и направился к штабу.

Ночной лагерь, напоминал сейчас шумный город. То повеселевшие от гравижидкости очевидно бойцы, рубали в лоскуты невесть как залетевшего туманного волкрина. Кто то жарил на остре добытого днем гвараанза, прямо в панцире (самый лучший способ, только жарить надо два дня). Еще два остолопа дрессировали, парха перепрыгивать по команде через ящик., усы впрочем они ему купировали. Слева парковались на площадке боевый глемы, слегка погромыхивая броней, видать демонолог-махаут был неловкий, или просто пьян. У штаба кучковалось начальство мелкого уровня, отделенные, сотники и парочка «теней» — инструкторов. Два идиота, собрались мне наложить взыскание за плохое состояние обундирования за что заработали в рыло, и укатились под ближайший стол. Шума никто подымать не стал, раз дает в рыло значит имеет право. А может мои вояки оветеранились. Ведь хороший ветеран за километр чует начальство, и за день от него смывается. На всякий случай дав в рыло еще двоим недотепам изображающим часовых вошел в свой штаб. Впрочем сейчас он не совсем то мой был.

Намоем месте вольглотно расположился мой старый друг, и вечная головная боль Коготь, в глубине рассматривал карту, наше бывшее начальство Атт! Кроме моих штабных офицеров, была еще пара десятков штафирок, от них то более всего шума было.

Вот они то первыми принялись тыкать в меня пальцем, вскоре всеобщее внимание было обращено на меня.

Я раздраженно мотнул плечами, и что бы показать кто в доме хозяин, шваркнул мечи с перевязью прямо на стол с докуметами и картами. Жирная грязь обильно заляпала поганые бумажки.

На когтя это не подействовало ничуть он только усмехнулся и произнес нечто странное:

— Хорошо хоть не оранжевого цвета! — и громко загоготал.

Я обиделся, а вот остальные стали смеяться все сильнее и сильнее. Я уже был готов вспыхнуть от ярости, но вдруг смеявшиеся разошлись ия увидет еще троих субъектов которые не смеялись. Они были не в нашей а в пластинчатой броне, и полностью окрашены в оранжевый цвет. С головы до пят!

Я внимательно поглядел на них, и мои губы расплылись в улыбке. Я заржал как ополоумевший блал. Все уже не смеялись давно, только Коготь улыбался. Я смеялся долго, потому как имел на это право.

Ведь эти трое, союзники из «Трехградья», командующие сил «противников» которых именно я покрасил в оранжевый цвет, цвет поражения.

Я был грязен как гвараанз, а они чистенькие но оранжевые, и горп меня побери если я хочу поменять свою грязь на их веселую раскраску.

Я смеялся а Коготь улыбался, потому как этот учебный бой стоил десятка настоящих, пожалуй именно сегодня мы начали выигрывать эту войну.

Я шагал по жестким керамическим плитам пола, кое где плиты уже расшатались, и между ними и бимсами палубы поскрипывал забравшийся туда песок. Мягкие лучи утреннего светила, бросали круглые полосы света на ободранные до голого металла стены. Мои ботинки, грубо стучали по плитам, рождая неуместное эхо, ботинки же сопровождавших меня гвардейцев, лишь тихонько шлепали по уставшей поверхности.

Отлично подогнанная броня, лишь изредка скрипела платинами, да и запах не давал мне забыть об их присутствии. Запах страха, преследовал меня, с тех пор как я ступил на борт личного флагмана командующего флотом Маарверна. Кымру был в гневе, и этим всё было сказано.

Гвардейцам было страшно, хотя их это событие касалось в наименьшей степени. Мне же градусов страха больше — градусом меньше, было безразлично.

Наконец мы поднялись по трапу на верхнюю палубу, взгляд мой зацепил на лестнице несколько бурых потеков, странно обычно жертв выбрасывают прямо за борт, кс кем то значит не докончили?

Наверху утренний приморский бриз, успел слегка разогнать успевший мне надоевший запашок. Строгие и чересчур уж отрешенные лица личной охраны Кымру подсказали мне, что наиболее острые события я миновал. Несколько матросов лихорадочно вытирали палубу швабрами. Несколько техников очищали, от брызг два ближайших истребителя. Виновника торжества взгляд выхватывал сразу, поскольку он стоял вне толпы, в центре грязного пятна, а уборщики не решались подойти поближе.

Он обернулся, и шагнул мне навстречу широко разведя свои клешнеобразные руки, и деланно радуясь моему появлению. Уборщики за его спиной облегченно вздохнули и бросились затирать бывшее запретным пятно.

— О наконец то! Пришел тот кто нам все таки объяснит то что здесь произошло!

Я уверен, что в его несравненной голове скрываются все факты! Которые мы сейчас услышим! Как всегда наш несравненный Фанкл нам все объяснит… Надеюсь что ты не будешь прерывать свой информативный рассказ бесполезными воплями, и мольбами. Прошу тебя друг, будь крайне содержательным.

Опять этот гнусный сарказм, как же ты мой противник изменился за последние полгода. Как бы твой рассудок не остался в той голове, которую снес мой бывший подчиненный, несмотря на твои уверения. Кажется грубый Хаарах уже проник в тебя как в открытую рану, и заразил твой организм жесткостью, бесполезной, и безрассудной.

Глядя в его глаза на малой голове, рахитично торчавшей над могучими плечами, я понял что еще секунду и он начнет задавать вопросы, воткнув свои клешни мне в живот, и проворачивая, при каждом вопросе. Надо было достать старого Кымру из глубины поглощенного яростью сознания. Я вытащил из-за пояса, бумажку с текстом Устава Маарверна, и приложил к его шее, как раз там где проходил тонкий шрам.

Он рефлекторно, дернулся и перерубил, тонкую книжицу взмахом клешней.

Мы вместе поглядели на обрывки бумаги, слегка прилипшие к влажной палубе. О как-то особенно дернулся, и свирепо поглядел на смущенную охрану. Они то, как раз были не причем, он же сам так близко подскочил ко мне.

Буркнул:

— Благодарю… Жаль что ты раньше не пришел…

Затем раздраженно развернулся, и крикнул на свою свиту:

Зачем вы нужны! Что никто за целое утро не смог меня остановить? Только предатель осмелился! Зачем вы нужны, проваливайте!

Гвардейцы конечно и глазом не моргнули, а вот остальные облегченно рассосались по трапам и исчезли под палубой авианосца.

Кымру нетерпеливо мотнул головой, и я последовал за ним на шаг позади.

— Осмелюсь спросить, почему Вы «Изначальный», меня назвали предателем? Разве вы меня так называете потому что я предал свой город и свой клан?

Кымру как то странно пошевелился и через мгновения я понял что он усмехается.