Командующий противником был толковый ветеран, быстро определив что против авиации ПВО колонны практически бессильно, и дальнейшее расползание только обескровливает его войска, решительно созвал остатки колонны в плотный боевой порядок. Из глубины строя заработали тяжелые орудийные установки, выбивая один мой голем за другим. Даже великолепно бронированные, големы нововой серии, были уязвимы перед столь мошными орудиями. Мне ничего не оставалась сделать так дать команду големам отползти, и вызвать авиацию.

Насколько я понимаю командующему противником, в этот момент очень захотелось прикрыться с воздуха, маги доложили, что маги другой строны стараются сгустить туман.

Я ничего против не имел, четвертому этапу боя как раз требовался туман.

Через минуту поле боя заволокло туманом, и поредевшие войска оторвались от глоток друг друга.

Они оторвались передохнуть, а вот мы отпустили их чтобы вцепиться в хвост.

Я дал отмащку десантника атаковать тыловые подразделения, и стал высматривать на карте движения третьей бронированной колонны.

Конечно её до поры до времени беспокоили мелкие нападения наших заслонов, но так серьезного боя они до сих пор не видели.,

Поступили доклады от командиров боевых групп. Правая ударная группировка противника полностью потеряла бронетехнику, и теперь состояла из разрозненных пеших групп отступавших назад в свой тыл. В ближайшие часы от них серьезной угрозы ожидать не приходится.

Центральная группировка потеряла почти всю пехоту и свыше половины бронетехники. Наступать в болоте без пехоты и легких сил я считал самоубийством, видимо они тоже. И оттягивались тоже в тыл. Впрочем, я решил отрядить в погоню за ними четыре группы на стропах, чтобы не расслаблялись.

Авиация наша изрядна пострадала в части ударных сил, но вот истребителия сейчас дрались насмерть. Оказывается пока мы были столь заняты на «земле», противник решил вырвать превосходство в воздухе. Борьба шла на равных, но Коготь предупредил, чтобы я в течение часа на поддержку с воздуха не надеялся. Скверно!

Потри моих броненосных сил, составили двадцать процентов, это означало что третья группировка противника теперь превосходит мои силы. Скверно…

Одна надежда на десантуру, те уже вступили в активные боевые действия, это отразилось на действиях противника. В течение почти получаса их силы не совершали никаких осмысленных маневров, только огрызались от атак моей пехоты.

Я же не терял времени, и активно вел големы вдоль фронта на левый фланг. Моей задачей, стало не допустить соединения остатков центральной группировки с левой.

Правда я пока не сообразил как это сделать, если тупо встать между ними, то они меня раздавят как орех между двумя камнями. Тем более наметилось их продвижение друг к другу. Атаковать с левого фланга, тоже негодится, они просто отступая соединяться вместе, да и еще пехоту правой группировки к себе добавят. А имея решительное превосходство в пехоте, они могут делать на болоте что хотят.

Пришел в голову парадоксальный вариант, проявить намерение отрезать группировку от тыла. Маневр получился несколько длинноватый, но зато серьезно угрожал их безопасности. Поскольку их безопасность уже и так сегодня страдала, на вряд ли они смогут игнорировать эту угрозу — быть отрезанными.

На маневр у нас ушел почти час, левая группирока наконец принялась продвигаться навтречу центральной (Что укоротило мой маршрут), а центральная поджидала пехоту оставшуюся от правой ударной группы. Мой легкие силы активно истребляли эту пехоту, но командующий так и не решился вывести свою технику им навстречу. В тылу у них установился некий паритет. Тыловые силы наконец смогли закрепиться в обороне, но совершенно не двигались и разврыв медлу удаными силами и тылами только увеличился. Очевидно эту проблему противник отложил на потом. Что касается авиации, то с трудом вверх взяли наши воздушные силы, что не прибавляло противнику желания снять туман. Мне же он не мешал, скрытность я всегда любил.

Для оживления ситуации я стал обозночать свое движение по левому флангу левой группировки. Мои бойцы постреливали из кустов, склиссы с бойцами залихватски проезжали мимо их патрулей. Големы постреливали вдоль фронта, наддавливали на фланг-тыл группировки. Противник итак напуганный предыдущими схватками вяло грызался ожидая очередного подвоха. И отступал направо.

Отступал пока не сообразил, что мы продвигаясь в тумане почти окружили его с трех сторон (что делать иллюзия весьма искусная, а ни видно ни фига).

У противника видимо началась очередная паника, его боевые прядки смешались, и не дождавшись подхода остатков центральной группироки, он двинул на прорыв! Но в тыл…

Напряжение отпустило меня. Небесная дуга садилось, туман все больше становился не магическим а естественным (такой снять тяжелее). Перемлотая грязь, расщепленные деревья, и оранжевые лужи свидетельствовали об прошедшем сражении. Уставшие бойцы, уже с явной неохотой тащили тяжелые связки «кулаков», наверное внутренне досадую что не выпустили их во врага. А вот выбросить уже нельзя, отделеенные по шейке погладят. Когда наши застрельщики сообщили, что противник ушел за овраг, я отдал команду сврачиваться. Усталый связист, выдернул у меня из рук планшет, и насупившись потопал к штабному стропу. Мне было жалко совершенного прибора, казалось у меня выдернули пульс войны. Я как-то, ошарашенно, посмотрел себе в руки, пот опомнился и с независимым видом опустил их на рукоятки мечей.

Бой был выигран…

Выигран мной, выигран нами!

Странное ощущение, совсем не такое как после уличных схваток, и жарких рубок которых было немало у меня с Когтем. Тогда хотелось говорить, продолжить удачные движения, выпить, надрать кому то хвост, и хотелось жить, жить.

Сейчас же как будто огромный груз салился со спины, оставив как натруженный позвоночник, мозг онемевший от напряжения и мыслей…

Надо признать я долго с мыслями собирался, ну а когда собрался, обнаружил что я стою один в вечернем тумане, а от моих бойцов остались только следы в болотной жиже.

Я пошарил рукой на поясе в поисках дубль кристалла, но не нашел его, видимо потерялся в дневной суматохе. До штаба предстояло плестись не менее двдадцати километров, причем в ночном болоте населенным агресиисвной фауной. Из оружия и снаряжения при мне были только два меча, правда соершенных. Только вот скорости они не прибавляли ничуть.

Прикинув по зкакату направление я погружаясь по колено в жижу, стал медленно продвигаться к своим. Через полсотни шагов, пришлось вырезать жердь, еще полсотни вторую. А уже через пару тысяч, последние отблески света покинули болото. С завистью я вспомнил Когтя с его ночным зрением, и что мне стого, что я днем видел два раза лучше. Сейчас шел бы, горя не знал, ну или почти не знал.

Ночная сырость пробралась под модульную броню, а пропитавшаяся водой одежда совершенно не держала тепла. Опять вспомнился Коготь, он бывало льдом обмерзал, однако не смущался, топал.

Совершенно потеряв ориетировку я остановился. Судя по тому, что оранжевых луж уже не попадалось, из зоны боевых действий я вышел, но вот куда пришел?

За спиной послышалось хлюпание, и треск ломающихся веток. Так обычно продирается сквозь заросли гвараанз. Тварь травоядная, но жутко агрессивная. Я стал было побирать дереце повыше, гвараанз обычно голову вверх не подымает.

Ничего стоящего близко не было. Я повернулся в темноту, стараясь по звукам определить где болотный гигант, и вытащил два меча.

Тут я в темноте улышал смешок, и слабенький свет аурического подсешего изрядно фонарика осветил меня:

— О! Еще один еле воин. Привет тебе герой оранжевого знамени, кого собрался мечом порубать?

Я смущенно, спрятал мечи:

— Гвараанза…

Дружный хохот, на стропе явно был не один седок.

— Ну присоединяйся к нам, гвараанза ты тут не найдешь всех распугали.

Через борт протянулись несколько рук. Пока перелазил понял почему строп шел без огней, передок был изрядно помят а кабина разбита. Вместо рычага, воткнули корягу.