На третий день показалось солнце, осветило бездонный купол небосвода, гордые, одетые в белые снега и голубые потоки льда скалы, разделило снежные поля между ними на золотые и розовые полосы света и темно-синие тени. Сразу же сильно похолодало, а ночью на небе высыпали звезды — большие и яркие, словно на юге.

Земля эта не была безжизненной. Несмотря на недавний сильный снегопад, санный путь был наезжен, то тут, то там из-под снега торчали трубы утопленных в грунт жилищ-землянок, дважды караван проезжал дымы пещерных поселений в скалах, а один раз они миновали даже маленький равнинный город, окруженный рвом и частоколом. Ночевали на почтовых дворах, где имелись длинные приземистые бараки для небогатых путников и хорошие комнаты тем, кто мог заплатить. На четвертый день объединились с другим караваном, и Скей встретил земляков. Через сутки со вторым караваном расстались — те поехал прямо, а их путь лежал в сторону — к ущелью Джаял. Караван пополз немного быстрее — дорога пошла под уклон; по сторонам от нее начали появляться деревья с неопавшими на зиму черно-зелеными иголками, острыми и жесткими, словно высеченными из камня. Место это северяне называли Оловянным Лесом. Последнюю ночь провести пришлось под открытым небом. Караванщики поставили на всех одну большую палатку с меховым пологом, и Джел слышал, как на льющую медовый свет в снега луну воет волчья стая.

И вот разбежались в стороны скалистые уступы, дорога свернула в долину, и перед путниками вырос Джан Джаял. Если Джел как-то представлял себе его, сообразно рассказам об этот месте Скея и собственной фантазии, то выглядел монастырь, конечно же, иначе. Ничего общего с приземистой и основательной таргской архитектурой, называвшейся отчего-то северной, в нем не было. Джан Джаял, построенный из теплого желтовато-белого камня, рвался вверх, в небо. Башни, шпили, крутые скаты крыш, узкие стрельчатые арки порталов, обилие вертикальных линий, каменное кружево окон, ажурные галереи поверх ограждающих стен — таков Джан Джаял был издалека. Вблизи же заметно становилось другое — выкрошенный, состарившийся камень; статуи без лиц или без рук; асимметрия в так и не завершенных величественных постройках; стены, которые белили лет сто назад, и то не везде…

Hо Джел смотрел не на это. На очищенной от снега ветром ледяной глади не такого уж маленького озера щетинился уснувшим на зиму лесом треугольный островок.

Вот она, каменная горка. Два года нужно было потерять впустую, чтобы добраться, до сокровища, что лежит, в сущности, перед самым его носом.

Скей отделился от всегда окружавших его спутников — двух нанятых в Иелло на дорогу слуг и пятерых ехавших с караваном паломников, глядевших ему в рот, ловивших каждое слово и всюду ходивших за ним след в след в поисках духовных поучений, — и заставил охотничьего саврского коня плясать в сугробе, пока с ним не поравнялся Джел на своей лохматой чалой лошаденке, которая никогда и никуда не спешила. За шесть дней, что отделяли Иелло от обители Джан Джаял, Скей почти вернулся в свое обычное состояние, и маленькая чудинка, все еще хранившаяся в нем, была со стороны уже почти незаметна.

— Этоздесь? — спросил его Скей.

— Здесь, — ответил Джел.

Скей пришпорил и без того горячего коня, тот прыжком вылетел из сугроба и, взметая копытами снежную пыль, помчался к воротам обители. Паломники переглянулись и в меру прыти собственных лошадей ринулись за ним, все же изрядно поотстав. Джел занял свое место в караване. Ему непонятно было, куда спешит Скей и зачем. Если красноглазый решил предупредить эргра Айгела Края, что к монастырю движутся либо воры, либо Небесные Посланники с целью забрать Звезду и Камень, то задача здорово осложнится. Жаль, если придется поднимать шум. Ему не хотелось бы.

Все постройки Джан Джаяла поражали воображение неповторимым сочетанием величественности и размаха, с которыми были задуманы и исполнены, и угнетающим впечатлением упадка, который воцарился здесь незадолго до полного завершения строительства. Громадный монастырь-крепость когда-то был центром энленского диоцеза и претендовал на роль резиденции жреческой коллегии, но во время одной из продолжительных и многочисленных войн столицу перенесли из Эктла в Плойш, где она и осталась, и Джан Джаял потерял прежнее значение.

Джел сделал взнос на обустройство обители в половину золотого таргского лара, и ему выделили комнату в странноприимном доме, как обычному паломнику. Затем он кратко изложил на листе бумаги свою выдуманную биографию и цель приезда: монах из братства Путеводителей Юрг, бывший в плену у пиратов и в рабстве в Таргене, возвращается обратно в обитель Аршаддам и просит дать ему приют до весны, ибо добраться в зимний год до Аршаддама ему нет возможности, взамен он обещается нести общее для всей монастырской братии послушание, трудиться, где ему укажут и быть по возможности полезным. Бумагу эту он подал секретарю эргра Айгела Края.

Однако организация работы с людьми не была здесь поставлена так же четко, как у него самого или у Хапы на Ходжере. Ждать, пока его примет эргр Айгел, в первый день ему пришлось до ночи, и все же Джел ушел ни с чем. Вначале эргр Айгел просто беседовал со Скеем, потом они обедали, потом вместе пошли на монастырское кладбище, где проторчали до темноты, потом была служба в огромном, пышно убранном и страшно холодном монастырском храме, которую любезно предоставили вести Скею по рангу они с Айгелом были равны, — и куда Джел ходил за ними. А потом эргр Край уже не принимал.

Следующее утро Джел встретил в узком длинном коридоре перед дверкой в покои настоятеля. Он сидел на длинной скамье со спинкой, отполированной прежними посетителями до шелкового блеска, и смиренно ждал. Дважды мимо него проходил Скей и только раз Джел видел самого Айгела Края, и то — издалека. В монастыре Скей был важной персоной, его всюду услужливо сопровождали, поддерживали под руки, когда он спускался с лестниц, светили лампами на темных участках коридоров и с благоговением ловили малейшее пожелание. Когда Скей приближался к покоям настоятеля, Джел вставал и просил благословения. Скей с невозмутимым видом его благословлял. Тем не менее, теперь Джел стал лучше разбираться во внешних проявлениях его эмоций, и догадывался, что Скею здесь не по себе. Прямого отказа в гостеприимстве он, скорее всего, не получил, но сам прекрасно понимал, что два медведя в одной берлоге не улежатся. Задержись он здесь надолго — случится какая-нибудь неприятность. Общаться при посторонних они не могли, пояснить ситуацию в письменном виде Скей не догадался, не захотел или считал опасным. Поэтому Джелу оставалось молча ждать. В его интересах было проявлять терпение, он его и проявлял.

Он полагался на репутацию, которой пользовались Путеводители монахи-воины с суровых северных границ Белого Энлена. Братство Хранителей не было в особо хороших отношениях с Путеводителями, но, во-первых, с Путеводителями ни у кого не было хороших отношений, а, во-вторых, ни одного монастыря пограничного братства в досягаемых от Джан Джаяла за разумный срок пределах никогда не располагалось, и Джел думал, что там, где нет пищи для вражды, старые обиды помнят не крепко. Звезда Фоа, Ключ-на-Небеса, хранилась в подземной крипте под храмом, и путь к ней для Джела лежал через Айгела Края. Назвавшись Путеводителем, он рассчитывал, что его включат в монастырскую охрану, и, таким образом, добраться до острова или до крипты ему будет легче, нежели метя пол в трапезной или выгребая с конюшен навоз.

Эргр Айгел Край пожелал вспомнить о нем к послеобеденному времени третьего по счету дня. Джела провели через некое подобие караулки, где на него пристально взглянули два богатырского сложения энленца — очевидно, личные телохранители настоятеля. Затем он попал в комнату, где на специальном возвышении, в кресле с подлокотниками, словно на троне, восседал эргр Айгел Край.

Джел поклонился, всем своим видом демонстрируя смирение и уважение. Он достаточно насмотрелся таких поклонов, чтобы изобразить сейчас человека, готового всецело подчиниться воле эргра.