— Как хочешь… Останемся, что ж поделать, — не очень-то радостно согласился он.

— Я рассердил тебя? — спросил Джел.

Агиллер развел руками.

— Как я могу на тебя сердиться? — сказал он. — Я понимаю, ты всего лишь хотел, чтобы твои родственники не унижались до убийства. То, что ты мне что-то обещал — мне всего лишь показалось?..

Джел кивнул. Ему было неловко и стыдно.

— Будешь ужинать? — предложил ему через некоторое время Агиллер.

Джел покачал головой.

— Нет, у меня мало времени. Мне надо поговорить с отцом, пока он в Столице.

— Ну, и я не буду. Завтра на рассвете я уезжаю на Север, в свое поместье. Я не поведу войска. Спасибо тебе, что не убил Волка. Хотя, я думаю, он предпочел бы умереть — над ним, должно быть, смеется сейчас вся Столица…

— Прости, — еще раз сказал Джел.

— Перестань. Тебе не за что просить прощения. Волк сам виноват. И я сам виноват. Надо было мне смолчать и в этот раз, и много раз до этого.

Агиллер поднялся и подал ему пояс. Джел сказал:

— Лер, если мне будет суждено когда-нибудь стать императором этой страны, я…

Агиллер закрыл ему рот ладонью.

— Никогда не давай таких обещаний, — сказал он. — Станешь императором — тогда и будет видно. — Он зажег от лампы тонкую свечу и вышел на лестницу.

Джел немного задержался, отдирая от подола репейники, и спросил:

— Ты не знаешь, отчего умер Пифером? Что с ним случилось?

Кир ответил не сразу.

— Лучше не ходить одному ночью по улицам Приречья. Люди, которые живут здесь, озлоблены жизнью. — Он помолчал, потом добавил: — Ты тоже пришел один. Наверное, мне стоит проводить тебя. Подожди, я возьму одежду. Нехорошо такому, как ты, быть без охраны.

Джел остановил его.

— Не надо, не ходи за мной. Я не боюсь босяков из подворотни. Я могу за себя постоять.

Агиллер кивнул.

— Да, я заметил. Все равно, будь осторожнее. Пройди лучше до моста дворами, а, если с тобой заговорят, — беги.

Они спустились на крыльцо. Джел привстал на цыпочки и дотронулся до щеки Агиллера губами.

— Прощай, Лер. Ты очень хороший человек, — сказал он.

— Да что ты, — Агиллер усмехнулся и легко провел ладонью по шее у него под подбородком. Погасла свеча, не прикрытая больше рукой от ветра. — Просто ты не видел по-настоящему хороших людей. Счастливого тебе пути.

— Тебе тоже.

Луна бледно просвечивала сквозь облака. Джел обошел песочную кучу, рассчитывая, по совету Агиллера, выйти в переулок, а потом в другой двор, и так попасть к мосту. Отсюда ему ближе было идти в Ман Мирар, чем домой. Надо было объясниться с Хапой, если тот еще в Столице, признать, в чем был неправ сам, сказать, в чем считает неправым его, вымыться, выспаться, поесть… И, слава Богу, все закончилось нормально. Никто не умер, никто из друзей не превратился в заклятых врагов, Волк сел в лужу, и его союзники надолго озадачены. Дом может быть доволен. Отпустят ли его теперь на Ишуллан хотя бы на декаду?..

Джел удалился от дома часовщика шагов на сорок, когда заметил, что не все на свете обстоит так замечательно, как ему на несколько секунд показалось.

Черная тень бесшумно выплыла из-за поленницы навстречу. Еще две чернильными кляксами маячили между сараев, и две или три оказались за спиной. Задача не показалась ему сложной. Он остановился, поджидая первых двух. Его схватили сзади за одежду. Джел, не глядя, ударил, попав по чему-то металлическому, — пластинчатому панцирю или гвардейской кирасе. И ему сразу же перехватили руку, — перехватили грамотно, за кулак и плечо одновременно.

Тень впереди блеснула из-под полы плаща длинным, хорошо различимым в темноте клинком, — то есть, снова все оказывалось не так просто, как Джел сперва подумал.

Он рванулся, что было сил. Двое, которые пытались его удержать, опрокинулись на землю. Кто-то крикнул: "Держи его, разиня!" Другой сказал: "Ну вот, начинается!" Джел перепрыгнул канаву, пробежал вдоль стены кузни и чуть не наткнулся на мерцающее в тусклом свете острие.

Он отпрянул и ударился о стену спиной. У него мелькнула мысль взобраться на крышу, но он опоздал. Его окружили. Один, самый главный, подошел и встал позади всех. У Джела тоже было оружие — он выдернул из-за голенища сапога нож, — но рядом с шестеркой гвардейских мечей оно смотрелось смехотворно.

Полукольцо клинков замерло в трех шагах от него, и ближе не подвигалось. Джел подумал, что они, может быть, не хотят мешать друг другу. Hо они не нападали и поодиночке тоже. Лиц у них не было — были маски.

— Брось нож, — предложил ему глуховатый голос. — Ты должен пойти с нами.

— Я никому ничего не должен, — четко разделяя слова ответил Джел.

Последовала пауза.

— Брось нож, — не меняя интонации повторил голос. — Или мой раб Роф прирежет твоего дружка.

Джел быстро взглянул на крыльцо, где только что расстался с Агиллером. В темноте непонятно было, что именно, но там действительно что-то происходило. У Джела подпрыгнуло сердце. Опять Агиллер попал из-за него в неприятности. Ну что за судьба у человека?

— Думаешь, я шучу? — проговорил голос. — Мне нужен ты. Лучше живой, чем мертвый. Если ты сдашься, Роф его отпустит.

— Чем докажешь?

— Даю слово.

Джел ступил на полшага ближе к дому Гермерида. Неподвижно застывшие в лунном свете клинки дрогнули и приблизились.

— Роф! — скомандовал голос. — Я считаю до пяти! На пятый счет перережешь ему горло. Раз…

Джел швырнул нож под ноги окружавшим.

— Лицом к стене, — приказали ему. — Руки на стену.

— Пусть он его отпустит, — Джел показал в сторону крыльца.

— Я дал тебе слово — я его сдержу. Ну?

Глядя через плечо на смутные фигуры возле дома, Джел исполнил требование. На него тут же навалились всей толпой.

— Осторожнее рядом с ним! — сказал голос. — Видели, как он днем отделал Волка?..

В лицо Джелу бросили пропитанную настоем "пьяного гриба" тряпку, он узнал гнилостный запах. Ему сразу стало все равно, что с кем дальше будет, ноги у него подкосились, и он завалился на ближайшего из нападавших, успев разглядеть под темным плащом щегольской бархатный кафтан. Что это не приреченская голытьба, мог бы и раньше догадаться — не по одежде, так по оружию…

Он начал частично осознавать себя, очнувшись от грохота железа. Скрежетала опускная решетка, звенели цепи, скрипел ворот подъемного механизма.

Куда его привели, узнать было невозможно. Некоторое время он просто сидел на полу возле двух солдат с обмотанными черной тканью лицами. На латных наплечниках у них он видел клеймо: "Тот, кто молчит". По ту сторону решетки был респектабельный дом с мраморными полами, коврами, цветами в бронзовых вазах. По эту — голые стертые ступени, ведущие в подвальное помещение и развилка коридора со скользкими, потрескавшимися от времени стенами. Трещины в старом камне были забиты грязью, в выбоинах на полу собиралась вода. Из черного зева одного из ответвлений появился свет и раздались шаги.

Охранники подняли Джела, вывернули ему руки, поставили лицом в угол между дубовой боковиной решетки и стеной, и так держали, пока кто-то не прошел к выходу из подвала в сопровождении двух факельщиков. Снова заскрежетал ворот и съехала вниз решетка. Потом две ловкие пары рук подхватили Джела под локти и повлекли вниз, налево, направо, вверх и опять вниз по низким темным переходам, каждый раз сворачивая так стремительно, что, если бы они Джела не держали, он падал бы на каждом повороте.

Ему мало что удалось рассмотреть по пути. Сырые стены заросли грязной плесенью, в одном месте каменные ступени лесенки оказались разобраны. Джела в этом месте протащили волоком, потому что у него не получалось перешагивать через развороченные меловые кирпичи.

Его завели в забранную решеткой камеру и посадили ни кучу отбитой со стен штукатурки. Лязгнул засов. Дым от факела застлал Джелу глаз, и он долго протирал его, кашляя, и стараясь скорее очувствоваться. Восприятие им объективной реальности съехало набекрень и пока отказывалось вставать на место. Судил Джел об этом по тому, что сейчас, например, видел себя словно извне, со стороны: вот полукруглые своды подвала, оконце-отдушина под потолком, ржавые толстые прутья решетки, куча мусора и растрепанный человек в забрызганной уличной грязью черной одежде сидит сверху, нахохлившись, точно ворона перед снегопадом.