— Как выяснилось, он еще и при деньгах, — добавил кир Варрур.

— А к чему тут щепетильничать? — пробормотал Полликор. — Баран он упрямый, вот что.

— Если раньше мы думали, что денег на войну попросят у нас, продолжил кир Оргор, — то сейчас оказалось, что Волк сам согласен финансировать этот проект, внеся недостающую сумму. На месте главного стратега он предпочитает видеть собственного брата. Он платит — это его право. А Валахад взят в компанию ради того, чтобы заткнуть рот оппозиции — вот, мол, беспристрастный свидетель, что все происходит чисто и честно. Война из высших патриотических интересов, не больше, и не меньше того…

— Что самое смешное, ведь так оно и есть на самом деле, — усмехнулся Вир Дьямар. — Присвоила кобыла ременный кнут…

Джел, который до этого времени пользовался тем, что он в тени и не привлекает ничьего внимания, и поэтому сидел, свободно развалясь на стуле, поймал на себе внимательный взгляд Хапы, выпрямился и изобразил прилежного слушателя.

— И что вы предлагаете? — спросил Вир Дьямар. — Стравить их с Валахадом? Купить Валахада? Купить Римерида, чтобы напал на южные провинции?

— Хорошо бы скомпрометировать всю идею этого семейного военного похода вообще, — сказал Иллун с Джэнэрэ. — Когда хотят убить собаку, говорят, что она бешеная. Что мы можем сказать про семью хозяев Северной Агиллеи?

Властители с Северной Гряды дружно покачали головами.

— Северяне выбрали очень удачно, — сказал кир Оргор. — Волк пользуется уважением северных владетелей оттого, что его угораздило не вляпаться в грязь там, где для этого был широчайший простор возможностей. Брат его — идеальный кумир для солдат и черни. Чистокровный тарг, удачливый полководец, всю жизнь руководствовавшийся кодексом офицерской чести, у него блестящий послужной список, никаких недостатков, никаких пороков, ни одного темного пятна в биографии. Святой, да и только.

— Вот это и подозрительно, — сказал кир Полликор. — Безгрешных людей не бывает. Эту парочку еще не все признали за главарей. Достаточно будет любых скандальных слухов, чтобы в них усомнились, а это позволит нам выиграть время. Неужели же ничего кроме этого злосчастного каторжника не удалось отыскать?

Джел вдруг подумал, что если его сейчас спросят о том бредовом путешествии на "Солнечном Брате" или кто-то назовет его имя, ему придется выкручиваться, что-нибудь врать, и не на шутку перепугался. Хапа следил за ним краем глаза. Уж не давать ли показания позвал он его на свой Совет?

— Забудьте про каторжника, — сказал Вир Дьямар. — Я здесь один защищаю честь армии, а армия у нас с таргами пока одна. Поэтому я скажу: это все грязные сказки. Не могло такого быть. Агиллер же северянин. Рыбья кровь. С чего вдруг человеку большой моральной строгости пускаться в необыкновенного рода любовные авантюры? Как вы это объясните?

— Да никак, — сказал кир Полликор. — Как такое можно объяснить? Это либо случается, либо нет.

— В нем проснулся скрытый бес, — предположил господин Диш и пожал плечами.

— Скандал скандалом, но нужно и приличия соблюдать, — прошамкал дед Аксара и Лаксара. — Обвинения подобного рода, молодые люди, надо доказывать более убедительно. А у вас каторжник утонул, единственный оставшийся в живых свидетель — раб и поэтому не может давать показания в суде. В клевете обвинят вас же. И в какой клевете…

Джел вздохнул посвободнее. Он утонул. Ладно. Hо вот что случилось с Пиферомом?..

— Я знаю Агиллера из Агиллеи достаточно, чтобы быть уверенным: то, что он решил сделать, он сделает, даже если в этом мире верх и низ поменяются местами, — говорил Вир Дьямар. — Он все равно пойдет с Волком на север и поведет войско. Если он прилюдно обещал взяться за это дело и вдруг отступит, он изменит своей совести. А слово "честь" для него — не пустой звук.

— Конечно, было бы проще, если бы он оказался продажной шкурой или обычной политической марионеткой, — сказал Иллун с Джэнэрэ. — Hо этот человек действительно может стать реальным вождем.

— Наверное, его все-таки можно остановить, ноиначе, — вкрадчиво проговорил кир Оргор.

— Иначе? — Вир Дьямар скривил лицо.

— А что вы думаете, — сказал кир Полликор. — Если не удастся уладить дело по-хорошему, так и придется поступить. Это дешевле и действенней, чем платить деньги Римериду. Ирмакор снят с игровой доски. А по правилам "королевского войска" потери должны выравниваться.

— Ну а как можно рассчитывать уладить дело по-хорошему? — спросил кир Оргор. — Разве они станут нас слушать? Тем более, теперь. Кто мы для них?

— Враги, — сказал младший властитель с Северной Гряды.

— И метить надо не в Волка, — сказал кир Полликор. — Хоть я его и очень не люблю…

— И время не тянуть, — добавил господин Диш.

— Я, пожалуй, соглашусь с тем, что мертвый полководец лучше опозоренного полководца, — сказал Вир Дьямар.

С Джела было достаточно. Он принял информацию к сведению. Поймав мгновение, когда Хапа на него не смотрит, он тихо поднялся и выскользнул в зал для ужина. Хапа обернулся, когда Джел уже закрывал за собой дверь, и остановить его то ли не успел, то ли не посчитал нужным.

Джел почти бегом спустился на первый этаж, раздумывая, где бы спрятаться, чтобы за ним тут же не прислали. На лестнице возле кухни к нему бросились две зареванные служанки, одну из которых обидел охранник у парадного входа, другую — какой-то "господин с большим носом". Джел, обнял обеих, позволил им минуту рыдать у себя на груди и, вызвав недоуменные и неодобрительные взгляды специально приглашенных Хапой поваров из Ман Мирара, прошел в поварню, сел на хлебный ларь и велел себе и всем слугам налить вина.

Он думал, что он скажет Хапе, когда тот спросит его насчет испытания и всего прочего. Вывод его был таков: а что думает, то, пожалуй, и скажет. Если хапе не понравится — это проблемы Хапы.

Совет закончился поздно, в первую ночную стражу. За ужином звучали еще отголоски тайных разговоров, но Джелы, видимо, выяснили все, что хотели. Они были довольны.

— И мы, наконец, покажем, что мы можем сделать, — говорил Вир Дьямар.

Кир Оргор, человек не столь оптимистичный по натуре, отвечал:

— Ну, хоть раз в жизни нам нужно поучиться на чужих ошибках, а не на своих собственных.

Властители с Северной Гряды, перебивая друг друга, рассказывали, как они летом вели переговоры с пиратами и что из этого вышло.

Джел сидел против света и, упорно наклонив голову, крошил кусочек хлеба мимо тарелки. Слуга, наливавший ему розовое ифское вино, пролил его через край кубка на скатерть, но даже тогда Джел не проронил ни слова. Этим он добился того, что дед Аксара и Лаксара сделал ему комплимент:

— Вы самый молчаливый молодой человек из всех, кого я знаю, сказал он.

Джел кивнул в ответ. Хапа, кажется, намеренно не смотрел в комнате ни на что, кроме потолка и столовых приборов, и только в самом конце ужина показал Джелу глазами на дверь и сказал:

— Позже.

Позже он поджидал Джела в библиотеке, превращенной в импровизированную чертежную мастерскую, где днем три инженера занимались доработкой и приведением в понятный вид набросанных Джелом на листах записной книжки схем. Хапа как раз рассматривал один из готовых чертежей, поворачивая его то боком, то вверх ногами.

— Что здесь нарисовано? — спросил он, когда Джел вошел.

Джел мельком взглянул на чертеж.

— Экран водяного охлаждения для стекловаренной печи.

— А ты серьезно занялся этим делом, — сказал Хапа. — Молодец. Только почему ты ушел с Совета?

— Я слышал достаточно.

— Следовательно, выводы для себя ты сделал?

— Да. Сказать тебе, какие?

Джел приготовился было защищаться посредством нападения, но Хапа его разочаровал.

— Не надо. У меня с собой есть одна вещь, которую я хочу тебе сейчас показать.