— Если вы поедете к маме на Рождество, может быть, возьмете и меня с собой? — нахально напросилась я.

— Никакого смысла, — отрезал Гай. — Рождество, не Рождество — ей все едино.

Положим, сознание у человека помутилось, но это вовсе не значит, что мир перестал существовать. Если Алисон не знает, что нынче Рождество, ей можно объяснить, пусть даже она через минуту забудет. Нормы цивилизованного поведения нужно соблюдать, хотя бы эти нормы больше не зиждились на религиозной морали, иначе зачем нужна цивилизация?

К тому же она не только их мать, но и моя тетка, единоутробная сестра Эйнджел, мы кровные родственники. Я решила непременно навестить ее на Рождество, мне все равно, как поступят ее дети. Но сначала я побываю у Люси — хотя бы потому, что мне необходимо узнать сюжетную завязку сценария, который выстраивается в моем мозгу кадр за кадром, эпизод за эпизодом, чтобы лечь в основу полнометражного фильма. Мне и в голову не приходило, что жизненный сценарий мисс Фелисити еще не дописан, мы все склонны считать, что женщины за восемьдесят просто тихо доживают свой век, дожидаясь смерти, и все мы ох как ошибаемся.

Что уж говорить о семидесятилетних, у них еще столько лет впереди, и они никому не позволяют распоряжаться своей жизнью. Люси, младшая сестра Фелисити, явилась ко мне сама. Уэнди сообщила ей, что я навожу справки о ее прошлом. Я была потрясена. Представьте себе, что вы, пользуясь своим законным правом, вскапываете землю, и вдруг откуда-то из норы выпрыгивает маленький лохматый зверек и кусает вас за нос, а потом вцепляется в уши огромными, сильными, как у крота, лапами. А я-то считала затеянное мной расследование чем-то вроде улицы с односторонним движением. Раскопки я прекратила, но мои находки продолжали жить своей собственной жизнью.

Она была все еще стройна и элегантна, с прямой, как у Фелисити, спиной, но, в отличие от Фелисити, ей выпало прожить жизнь без особых забот и тревог, в границах общепринятых норм морали. Я поняла это по ее сдержанной любезности, по вежливому изумлению, с которым она оглядела мое жилище, словно бы недоумевая, почему нет привычного гарнитура из дивана и двух кресел, почему шторы висят на петлях из тесьмы и нет нормального карниза, почему морозильная камера стоит в гостиной и кто разрисовал ее сценами из диснеевской “Фантазии”. Одета со вкусом в мягких бежевых и коричневых тонах, но чувствуется, что душе ее куда милее небесно-голубой, как и всем женщинам, которые состарились, так и не повзрослев. Именно голубая ленточка была в ее тщательно уложенных, по-прежнему густых снежно-белых волосах. На левой руке широкое обручальное кольцо, на правой — кольцо с крупным бриллиантом, в таком не стоит щеголять в Сохо. Палец вместе с кольцом не отрежут, но могут вывихнуть или сломать, стаскивая. Такое не раз случалось.

Широко распахнутые, беззащитные голубые глаза смотрели с постаревшего лица, искусно изображая доверчивость. Я говорю “искусно изображая”, потому что эта игра помогала выжить женщинам предыдущего поколения. Если ты беспомощна и достаточно хорошенькая, обязательно найдется мужчина, который поменяет тебе колесо, возьмет в жены и будет всю жизнь бегать за твоей оставленной где-то сумочкой, причем его жизнь скорее всего окажется короче твоей, мало того — он завещает тебе все свои деньги, и ты еще сможешь пожить в свое удовольствие, оставшись вдовой. Когда Люси сказала мне, что недавно овдовела и что ее муж занимался производством велотренажеров, я ничуть не удивилась. Если респектабельности можно достичь лишь при полном отсутствии чувства юмора, что ж, пусть. Я сама способна заработать себе на жизнь. Я родилась на сорок лет позже Люси. У меня есть профессия, талант, опыт. Другим женщинам повезло куда меньше.

Перед тем как прийти, Люси позвонила и спросила, буду ли я дома. Я предупредила ее, что ко мне нужно подниматься по лестнице, а света в подъезде нет, но она ответила, что лестница ее не пугает, главное, чтобы были перила. Я на миг растерялась, но все же вспомнила, что перила имеются. Конечно, молодые бездумно носятся по лестницам вверх и вниз через две, а то и через три ступеньки, если спешат, старики же более осторожны, может быть — не слишком устойчиво держатся на ногах или просто по опыту знают, какими неприятностями чреваты падения. Им нужны надежные перила. Положив трубку, я тут же сообразила, что надо было сказать: “Никаких перил нет” — и не пустить ее к себе, уж очень неудачное время для визита она выбрала: субботний вечер, завтра прилетает Гарри Красснер, нужно уделить внимание мыльной опере моей собственной жизни. Холли решила сохранить ребенка, она категорически против абортов. Он выпалил мне это и не переводя духа попросился ко мне жить. Я сказала, пусть он позвонит, когда прилетит, я скажу ему, удобно мне это или нет. Я надеялась, что мне удастся попасть под занавес в салон “Харви Николз” или еще в какой-нибудь — сделать депиляцию ног. Чтобы я, София Кинг, когда-нибудь напрягалась так ради мужчины? Да я раньше о такой чепухе и думать не думала. Если Господь дал женщине волосатые ноги, мужчина обязан с этим мириться. Припоминается песенка в стиле кантри: “Ах, зачем я брила ноги, ах, скажите мне — зачем?” Возможно, неожиданный приход Люси был не только предостережением свыше, но и избавлением. Если Гарри Красснер уйдет, потому что мои ноги не отвечают голливудским стандартам атласной гладкости, что ж, скатертью дорожка. И вообще, допусти только тему ног в качестве побочного сюжета и начни ее разрабатывать — все, ты погибла, ее уже не укротишь, она начнет жить своей собственной жизнью, сплетаясь с основной интригой, как ленточка в белоснежных волосах Люси. (Может быть, это парик, хотя вряд ли, к ее колыбели наверняка тоже прилетала добрая фея и тоже подарила красивые волосы, как и мне.)

Я наконец-то поняла, в чем закавыка вопроса, который любят задавать писателям: “Вот вы придумали героев, и что потом — они начинают жить, повинуясь логике своих характеров?” Большинство писателей отвечает обескураживающе честно: “Нет, они иногда пытаются, но все равно их судьбами распоряжаюсь я”. И вот вам пожалуйста: Люси, которая, по моим представлениям, существовала лишь в архивах прошлого, врывается в настоящее поистине в соответствии с логикой своего характера, поднимается ко мне по крутой лестнице, отказывается подчиняться моей воле и того и гляди с помощью реальных фактов перекромсает эффектные кадры заставки перед фильмом, который я мысленно снимаю. Как вы догадываетесь, это фильм-биография Фелисити.

Люси демонстративно села спиной к диснеевским сценам на холодильнике — и правильно сделала: когда-то мне казалось, что разрисованный фломастерами холодильник будет выглядеть прикольно, я была в те дни бедна, сил и времени хоть отбавляй, а сейчас ни времени, ни сил исправить содеянное — и заговорила со мной как хозяйка положения. Ее детский голосок звучал ясно и четко. Кот спрятался под плитой. Кот был самый обыкновенный, не породистый, голенастый, на него у меня тоже не хватало времени. Просто удивительно, почему великий Гарри Красснер, голливудская знаменитость, терпит меня. Люси говорила голосом хорошо воспитанной девочки, что она очень рада, что Фелисити жива и здорова, но лично она предпочитает не ворошить прошлое, эти воспоминания для нее не слишком приятны. Ей также совершенно не нужно, чтобы частные детективы совали нос в ее жизнь. Никаких отношений с Фелисити она устанавливать не хочет, у них нет ничего общего, ведь прошло столько времени. Ее астролог высказался против, так же как и ее доктор. А поверенный предупредил, что может возникнуть масса неприятностей по поводу завещаний и прочего. Однако если Фелисити хочет отыскать своего давно потерянного ребенка, она, Люси, не станет ей препятствовать. Она согласилась встретиться со мной один раз, для того сейчас и пришла, расскажет мне все, что ей известно, и на этом поставит точку.

Я не писатель, я всего лишь монтажер. Я могу строить предположения, но не имею права придумывать. Наверное, я в конце концов что-нибудь и сочинила бы, но правда оказалась намного страшнее, чем я была способна вообразить, а детские воспоминания семидесятипятилетней старухи, как по заказу, отлились в форму законченного сценария — иначе как трагедией такую повесть не назовешь. Я поняла, почему по прошествии стольких лет Люси не хотела менять свой взгляд на прошлое: схема ее мироустройства не предусматривала для Фелисити хеппи-энда.