— Успеем до ливня, как думаешь?
— Успеем, — пробормотал старший, — ну-ка, шевелись живее.
— Что? Куда? — Взвизгнула я, когда меня подтолкнули вперед, и, услышав щелчок, скосила глаза.
То, что я поначалу приняла в руках старшего за мобильный телефон, оказалось рукояткой складного ножа, из которого выскочило блестящее в свете фонарей лезвие. Идти, когда от ужаса заплетались ноги, было почти невыполнимой задачей. Меня вели вдоль пешеходной дорожки моста туда, где он соединялся с берегом, а я как будто со стороны наблюдала за происходящим и не могла поверить. Ни одной надежды на спасение!
Со мной никогда не случалось ничего плохого, не считая разбитого носа в детстве, когда я упала с орехового дерева, и того дня, когда придурок Джошуа высмеял меня в старших классах на глазах у всей компании.
Дождь постепенно усиливался, впереди маячили темные заросли. Было так страшно, что хотелось просто умереть на месте, лишь бы не знать, что будет дальше. Ну и где этот рассудительный голос разума, когда он так нужен?
— Пожалуйста… — захныкала я. — Пожалуйста…
— Не скули, — обернулся молодой.
— Вы загородили проезд на мосту, — предприняла я еще одну попытку. — Сейчас кто-нибудь поедет и…
— Там хватит места, чтобы проехать, — рявкнул старший и дернул меня. — Не ной.
Это было грубо, очень грубо. Ни моя красота, ни мой страх не могли растопить сердца злодеев. С подобным я столкнулась впервые. Обычно люди жалеют тех, кто плачет, и не отказывают тем, кто просит. Я посмотрела на небо и попробовала помолиться. Слова молитвы на ум не пришли, поэтому просто пообещала, что пожертвую на благотворительность бриллиантовый воротничок от «Тиффани», который на День Ангела подарил мне па, и тем самым искуплю свое спасение. Не думаю, что Господь ожидал от меня чего-то подобного. Во всяком случае, ни одной машины на дороге не показалось, и помощи ждать было не откуда.
Меня столкнули с асфальта на насыпь, и каблуки тут же увязли в рыхлой влажной земле. Я взмахнула руками, чтобы удержать равновесие и схватилась за мужчину с ножом, чтобы не упасть. Его плечо заметно напряглось под моими пальцами, нож мелькнул где-то в опасной близости от моего горла.
— Пожалуйста, не убивайте! — взмолилась я, окончательно разуверившись и в Боге, и в том, что все обойдется.
Он посмотрел на меня холодными голубыми глазами и осклабился. Новый раскат грома был уже гораздо громче. Ветки ударили по лицу. Я зажмурилась и замерла: почудилось, что кто-то насвистывает неподалеку. Нет, это была не слуховая галлюцинация, кто-то совершенно точно насвистывал на шоссе веселую мелодию «Ах, мой милый Августин». Звука подъезжающего автомобиля я не слышала. Но удивиться не успела.
Из-за зарослей, закрывавших от нас дорогу, вынырнула худощавая долговязая фигура в толстовке с натянутым по самые глаза капюшоном и джинсах. Поначалу я подумала, что это подросток, но человек вдруг резким движением откинул капюшон и оказался молодой темноволосой девушкой. У нее было чуть продолговатое лицо и грустные глаза. Ни грамма косметики, никаких украшений. Если бы не длинные волосы, я бы по-прежнему считала ее мальчишкой.
Казалось, мужчины удивились не меньше моего: тот, кто держал меня, опустил руку с ножом, а молодой сделал шаг в ее направлении.
— Это ты свистела? — спросил он.
— Да, — она почему-то смотрела не на собеседника, а прямо на меня, глаза в глаза, но обращалась, все-таки, к нему: — Считай это предупреждением.
Взгляд незнакомки, цепкий и строгий, оказал на меня успокаивающее действие. Страх отступил. Колени перестали дрожать, и я, словно очнувшись, поняла, что мерзну. В носу защекотало, мышцы лица свело в непреодолимом желании чихнуть, я сложила ладони лодочкой, закрыла ими лицо и согнулась. Раздался сдавленный вскрик, шорох и топот ног, а когда я открыла глаза, все уже кончилось. Оба мужчины лежали ничком на траве, нож блестел чуть поодаль.
— Ты их убила? — спросила я, как только дар речи ко мне вернулся.
— Не убила, а оглушила, — недовольным тоном поправила незнакомка и развернулась, собираясь уйти.
Хляби небесные окончательно разверзлись, и мы обе тут же промокли насквозь, как будто кто-то окатил нас водой из ведра.
— Но как? — крикнула я вдогонку.
Ноги скользили по мокрой земле, и расстояние между мной и уверенно шагающей в кроссовках девушкой стремительно увеличивалось. Она не ответила на вопрос, даже не обернулась.
— Да постой же ты! — в отчаянии завопила я.
Незнакомка остановилась, как вкопанная, и медленно повернулась. На лице читалась усталость. Еще бы, наверняка долго шла пешком по дороге. Интересно, зачем она решила идти одна из Ривер-Сайд в Хай-Сайд ночью?
Мне удалось выбраться на шоссе, и здесь я почувствовала себя более уверенно.
— Ты меня спасла, — сказала я, приблизившись. — Даже не представляю, что они собирались со мной сделать…
— Один хотел трахнуть, а второй — посмотреть, — с ледяным спокойствием ответила она.
От грубого словечка, промелькнувшего в ее фразе, я покраснела. Воспитанные люди так не выражаются, всегда повторяла ма. А она никогда не ошибалась. При мысли о том, что, возможно, незнакомка тоже права, щеки загорелись еще больше.
— Но как ты… почему ты уверена, что второй хотел просто посмотреть?
— Все просто. Давай не будем стоять на месте? — незнакомка смахнула дождевую каплю с кончика носа и снова накинула капюшон. Поманив меня, она пошла дальше. — Тот, что помоложе, обычный человек. Он хочет того, чего и любой отморозок его возраста. Денег. «Тачку». Девчонку. Мужик постарше — энергетический вампир. Феромагер, если быть точной. Ему не нужны действия, ему нужны эмоции. В данном случае — твои. Такие всегда работают парами. Симбиоз.
— Понятно, — пробормотала я, почувствовав, что страх возвращается.
— Ты сильно-то не болтай об этом. Ну, о феромагерах. Зря я тебе сказала. В психушку упекут.
Я только кивнула. Ну и попала же в переплет! Сначала сломалась машина, потом меня ограбили и, наконец, сумасшедшая незнакомка уложила обоих мужчин одной левой и что-то плетет мне о вампирах! Она, вообще, в своем уме?
— Не бойся, — тут же произнесла девушка. — Бояться нельзя. Никогда. И никого. Как тебя зовут?
— А… Алиша.
— Дженни, — она мимоходом сунула мне руку, я вяло пожала холодные пальцы. — Тебя проводить?
Моя спутница произнесла это таким будничным тоном, как будто спасать других, а потом провожать их до дома было ее ежедневной обязанностью.
— У меня машина. Сломалась.
Мы как раз приблизились к двум автомобилям, оставленным на мосту, и я показала на свой.
— О Боже, — сказала Дженни, точь-в-точь, как делала это ма, когда мой старший братец снова попадал в участок.
— Что? Что?! — удивилась я.
Она подошла к малышке Би и откинула капюшон, разглядывая мою машину как диковинного зверя.
— Ты серьезно? Розовый Бьюик? — ее лицо перекосилось.
— А что такого?! — обиделась я.
Да о такой машине многие лишь мечтают! Я подбоченилась и выпятила нижнюю губу. Нельзя быть снобом, говорила ма. Но и нельзя так явно демонстрировать свои эмоции, если совсем не разбираешься в моде!
Дженни качнула головой, присела на корточки, подбирая с мокрого асфальта мои вещи. Она выглядела, как человек, только что столкнувшийся с неразрешимой задачей.
— У тебя случайно нет собачки? Маленькой такой? Ее подмышку совать удобно.
— Есть, — я растерялась, не понимая, к чему она клонит. — Стич, тойтерьер. Но он остался дома.
У меня на самом деле имелся любимый пес, но кузина страдала аллергией на шерсть животных, поэтому, отправляясь к ней в гости, я никогда не брала его с собой.
— О Боже, — повторила Дженни.
Она собрала вещи в сумку и сунула ее мне, лишь махнув рукой в ответ на слова благодарности. Эти загадочные «О, Боже» и выражение лица, с которым моя новоиспеченная спасительница обошла малышку Би и осмотрела крыло и разбитую фару, расстроили меня, хотя, казалось, больше уже некуда. Тем не менее, правил вежливости никто не отменял.
