– А ну, отпусти ее, пока мы не позвали стражу!

Маркус, не обращая внимания на угрозу, открыл дверцу кареты и стал заталкивать Катрин внутрь. Тут зрители разыгравшегося скандала ринулись вперед и сбили их с ног. Им нужен был Маркус, и Катрин, не теряя времени, выползла на четвереньках из общей свалки, вскочила на ноги и пустилась бежать, как заяц.

Оглянувшись на бегу, она увидела, что толпа расходится. Маркуса не было видно, и ее вновь охватила паника. Катрин заскочила в таверну, остановилась у порога в нерешительности, и, когда подавальщик направился к ней, отмахнулась от него и бросилась к задней двери.

Закоулки, в которых она оказалась, отличались от Пэлл-Мэлл, как ночь отличается от дня. И тут кое-где попадались редкие фонари, но их слабый свет был не в силах одолеть бархатной тьмы. Катрин заторопилась к ярко освещенной улице, но, пройдя несколько шагов по темному проулку, пожалела, что не осталась в таверне. Высокие стены домов, казалось, вот-вот сомкнутся и раздавят ее; каждый самый слабый звук заставлял холодеть сердце.

Она пошла быстрей, оступаясь на рытвинах, полных жидкой грязи, налетая на кучи конского навоза, выброшенного на улицу из извозчичьих дворов и ожидающего телеги утреннего мусорщика. Достав из кармана платок, Катрин зажала нос, не в силах дышать этой вонью.

Дойдя до пересечения с улицей, ведущей к Черинг-кросс, она остановилась и посмотрела по сторонам. Катрин сомневалась, что Маркус прекратил преследование. Настоящий псих! Напугал ее до смерти, а такое случалось с ней нечасто. Теперь, когда она пришла в себя, ей подумалось, что, возможно, лучше всего было бы остаться здесь и дождаться появления стражи.

Прижавшись спиной к каменной стене конюшни, Катрин решала, как поступить. Чтобы добежать до экипажа, который ждал ее у театра, надо было пересечь улицу. Если Маркус все еще на Пэлл-Мэлл, он непременно заметит ее. Нет, это слишком рискованно. Придется добираться кружным путем. Если она повернет направо и пройдет по Черинг-кросс, то окажется на Стренде. Там можно нанять извозчика до Хеймаркет.

Был и другой вариант. Уайтхолл, который находился неподалеку от Черинг-кросс, охраняли конногвардейцы. Там же располагалось управление милиции, которая патрулировала городские улицы. Если бы удалось добраться до Уайтхолла, можно было обратиться за помощью к милиции. Но тогда Маркуса Литтона непременно арестуют. Нет, это не годится. Ее станут расспрашивать, задавать лишние вопросы, на которые ей не хотелось бы отвечать.

Остается кружной путь.

Катрин понадобилась вся воля, чтобы заставить себя покинуть укрытие. Бросив быстрый взгляд в темный переулок, чтобы убедиться, что путь свободен, она решительно двинулась вперед и свернула направо. Она быстро шагала, глядя прямо перед собой и не обращая внимания на взгляды мужчин, прогуливающихся в надежде подцепить подружку на вечер.

Дойдя до Уайтхолла, она оглянулась и даже споткнулась от неожиданности. Маркус! Он был еще довольно далеко позади, но двигался очень стремительно, быстро сокращая расстояние между ними.

Теперь нечего было и думать, чтобы идти по Черинг-кросс к Стренду. Подхватив юбки, Катрин устремилась к Уайтхоллу. В голове стучала только одна мысль: бежать, бежать, спастись во что бы то ни стало. Задыхаясь, она промчалась последние несколько ярдов до расположения конной гвардии и влетела во двор, где увидела нескольких караульных гвардейцев в синих мундирах. Навстречу ей вышел дежурный офицер.

– Пожалуйста, помогите! – запыхавшись, еле выговорила она, показывая трясущимся пальцем назад. – Меня преследует мужчина. Он сумасшедший.

Окинув ее внимательным взглядом и увидев, что перед ним порядочная женщина, капитан Хейли серьезно отнесся к ее словам. Он скомандовал двум гвардейцам следовать за ним и вышел к Уайтхоллу. Катрин укрылась под аркой, которая вела на плац, расположенный позади казармы гвардейцев.

Когда показался Маркус, сердце у нее ушло в пятки и она забилась в угол, где тень была гуще.

– Маркус! – удивленно воскликнул дежурный офицер. – Не знал, что ты вернулся в Лондон. Что происходит? Тут какая-то дама утверждает, что ты сумасшедший.

Катрин прокляла свое невезение. Как она могла забыть, что Маркус служил в кавалерии? Все эти люди знают друг друга. Здесь ей бесполезно надеяться на помощь.

Послышался обмен приветствиями, смех, потом она услышала голос Маркуса:

– Она потеряла свой ридикюль. Я только хотел вернуть его ей. Где она?

– Она… должно быть, где-то здесь.

Катрин не стала слушать дальше. Пора было уносить ноги. Она юркнула под арку. Перед ней простирался пустынный плац, а за ним Сент-Джеймский парк. Осторожность была теперь ни к чему. Позади послышались шаги, и она бросилась бежать. Подбежав к воротам в парк и увидев, что они не заперты, Катрин остановилась в нерешительности и всхлипнула. В этот поздний час парк должен был быть закрыт для публики, однако все знали, что с наступлением темноты он становился прибежищем для проституток и сутенеров. Ворота, даже запертые, не являлись для них препятствием, как и для прочего сброда, по ночам рыскающего по парку.

Она юркнула в ворота и сразу же свернула с тропинки. В слабых отсветах далеких фонарей Катрин почти ничего не различала. Пригнув голову и защищая лицо муфтой, она продралась сквозь густые заросли и, опустившись на колени, притаилась за кустами. Она так громко стучала каблучками, когда бежала по плацу, что Маркус наверняка без труда догадался, где ее искать. Самое большее, на что она могла надеяться, это что Маркус, ища ее, пройдет по тропинке дальше в парк. Тогда она проскользнет в ворота и побежит обратно к Уайтхоллу.

Земля была влажной от дождя, и ее юбки скоро промокли. Она достала из муфты пистолет и положила дулом на согнутый левый локоть. Хороший солдат, учил ее Макнолли, всегда держит порох сухим.

В этот момент она почувствовала, что не одна. Она ожидала, что Маркус зашагает, не скрываясь, по дорожке, но он неслышно прокрался в ворота и теперь играл в ту же игру, что и она, затаившись где-то поблизости. Катрин не видела его, но чувствовала его присутствие. Страх заставил ее напрячься; она до боли в глазах всматривалась во тьму.

Спустя, казалось, вечность, она заметила шевельнувшуюся тень, услышала его частое дыхание, крадущиеся шаги по тропинке. Только теперь она позволила себе дышать полной грудью. Катрин напрягла слух, пытаясь проследить, в каком направлении он движется, но различала лишь звуки, доносившиеся от озера, – негромкие голоса, приглушенный смех, стрекотание цикад и прочие ночные звуки.

Она не могла сказать, как долго просидела, съежившись, за кустами, чутко прислушиваясь и до боли в глазах вглядываясь в темноту. Наконец, уверившись, что поблизости никого нет, Катрин осторожно выбралась на тропинку. Снова застыла, вслушиваясь. Стараясь не производить шума, она прокралась к воротам, оглядываясь на каждом шагу. Лишь когда ворота остались позади, ее напряжение стало ослабевать.

Катрин глубоко вздохнула – и тут из тьмы на нее бросилась тень. Инстинктивным движением она вскинула пистолет и нажала курок. Оглушительно грянул выстрел. Она увидела, как он резко остановился, но почувствовала, что промахнулась. Он снова двинулся к ней, и она бросилась бежать. Железные пальцы схватили ее руку и вывернули за спину.

– Ах ты, дрянь! – зло сказал он.

Катрин хотела было закричать, но он опередил ее, несильно ударив кулаком в подбородок.

Перед глазами поплыл красный туман, и она без чувств повисла у него в руках.

Катрин очнулась и со стоном прикоснулась к ноющему подбородку. Вспомнив случившееся, она рывком выпрямилась. Маркус наклонился к ней, опустил руки ей на плечи, прижимая к спинке кресла.

– Вот, выпейте, – сказал он. – Станет лучше.

У нее не было сил сопротивляться. Голова кружилась, слегка подташнивало. Она маленькими глотками отпила немного бренди, поперхнулась и закашлялась, и он убрал стакан.

В голове быстро прояснялось, но она по-прежнему сидела, откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза. Катрин пыталась понять, что изменилось. Потом ее осенило. Опасность – она больше не исходит от него.