Катрин догадалась, что Дэвид считает, будто Эль Гранде отъехал достаточно далеко и не услышит звук выстрела – двух выстрелов, и поэтому намерен ускорить развязку. Она еще немного придвинулась к нему.

– Можешь удовлетворить мое любопытство, Дэвид? Зачем нужно было убивать всех англичан, бывших с тобой в лагере Эль Гранде?

– А тебе еще не понятно?

– Боюсь, что не очень. Мы не могли этого разгадать, слишком оказалось сложным для нас.

Дэвид так и светился самодовольством.

– Маркус почти разгадал, когда сказал, что Эль Гранде что-то задумал, и поэтому убивает вся кого, кто может узнать его. В одном Маркус ошибся: он считал, что у Эль Гранде есть для этого причина. Но причина была только у меня.

– Ну да, – сказал Маркус, – и эта причина – наследство. Если ты сказал правду, то, избавившись от меня, ты получаешь графский титул. Но это не объясняет, почему ты убил всех моих товарищей.

Дэвид прищелкнул языком.

– Подумай хорошенько, Маркус. Я ведь сказал, что не был настоящим солдатом. Я снял мундир с убитого англичанина как раз перед тем, как Эль Гранде «спас» меня. Стрелок не выдал меня только потому, что я шантажировал его. Он и твои друзья должны были умереть, потому что видели мое лицо. Мы все ютились вместе. Я вынужден был лгать, скрывать свое имя. Пока я не избавился от них, я не осмеливался появиться в Лондоне под собственным именем. Сначала я должен был убить их, чтобы можно было вновь стать Дэвидом Литтоном, а по том и тебя, чтобы титул перешел ко мне.

– Ты убил Фредди Барнса, – с едва сдерживаемым гневом сказал Маркус. – И всех остальных.

Дэвид улыбнулся каким-то своим мыслям.

– Ах да, Фредди. Это долгая история, не хочу утомлять вас подробностями. Скажем так: твой друг Фредди оказался в одном месте, где я никак не ожидал встретить твоих друзей. Я что-то наплел ему, и мы в конце концов подружились.

Катрин, чтобы отвлечь Дэвида, продолжила задавать вопросы:

– Ну а партизаны? Они ведь видели тебя и могут узнать!

– Их нет в Англии, дорогая моя Каталина, а я не собираюсь ехать в Испанию.

– А как же Эль Гранде?

– Вряд ли мы когда-нибудь с ним встретимся…

В этот миг Маркус прыгнул вперед, и Дэвид Литтон выстрелил из пистолета, что был в его левой руке.

Маркус словно наткнулся на невидимую преграду и упал на пол. Прежде чем дым от выстрела рассеялся, Катрин бросилась на Дэвида, пытаясь вырвать у него другой пистолет. Дэвид стряхнул ее с себя, и тут она услышала стон и увидела, что Маркус поднялся. Дэвид снова прицелился в него. В отчаянии Катрин схватила со стола нож для разрезания бумаги и что есть сил ударила Дэвида.

Тот коротко охнул и осел на пол. Катрин в ужасе закричала. Нож торчал из груди Дэвида, чуть ниже ключицы. Она ранила его, но не смертельно. Хотя лицо его было искажено болью, а на сюртуке расплывалось кровавое пятно, он не выпустил из руки пистолета.

– Кэт, уходи отсюда! Беги!

Дэвид уже приподнялся и встал на колени. Она подбежала к Маркусу.

– Мы уйдем вместе, – проговорила она и, поддерживая его, вывела в сад, к тропинке на пустошь.

Пошел снег, выбелив деревья и живые изгороди. Катрин благодарила Бога – снег был им на руку. Они двигались так медленно, что их обогнала бы и черепаха, и Катрин ждала, что в любой момент позади раздадутся шаги двоюродного брата Маркуса. Она ранила его, но вряд ли настолько серьезно, чтобы он не мог двигаться.

– Сюда, – сказала она и потащила Маркуса по склону холма, густо поросшего дубами.

Одной рукой он тяжело опирался на нее, обхватив за плечи, а другой зажимал рану на бедре. Катрин была потрясена недавней кровавой сценой. Ведь Дэвид был двоюродным братом Маркуса, она любила его. В голове не укладывалось, что он решился на такое. Катрин лихорадочно соображала, какой дорогой им идти, чтобы спастись от возможного преследования и добраться до людей, которые окажут помощь. Просто прятаться не имело смысла, да и негде было укрыться на плоской пустоши, к тому же она понимала, что человек, все эти годы вынашивавший и осуществлявший свой зловещий план, не успокоится, пока не отыщет их.

Вскоре она свернула с дороги. Справа был отвесный обрыв, под которым можно было укрыться на время. Она потащила обессилевшего Маркуса вниз по откосу, и под скалой, козырьком нависавшей над ними, они остановились, привалившись спиной к холодному граниту.

Ей хотелось рассказать ему, что в детстве она сбегала в это укромное место, когда хотелось спрятаться ото всех. Никто не знал о нем, даже Эми. Почему сейчас ей вспомнилось об этом?

Воспользовавшись недолгой передышкой, Катрин занялась Маркусом, который снял с себя шейный платок и, скомкав его, зажимал рану, пытаясь остановить кровь. Она оторвала от нижней юбки длинную полосу и туго перевязала ему ногу. Маркус не издал ни звука, но она видела, как он от боли стискивает кулаки.

– Почему мы остановились? – спросил он.

Катрин испугалась, услышав, как слаб его голос.

– Если Дэвид не заметит нас и пройдет мимо, – ответила она как можно уверенней, – думаю, можно будет вернуться обратно.

Ей пришлось склониться совсем близко к его губам, чтобы разобрать, что он говорит.

– Кто-нибудь знает, что мы здесь?

– Эми знает. И Эль Гранде я оставила в местной платной конюшне. Правда, сейчас он, может, и уехал.

– Оставь меня здесь, – прошептал Маркус, – и иди за помощью. Я больше не смогу сделать и шагу…

Она не стала спорить. Возможно, Маркус был прав, но, пока оставалась надежда, она не могла уйти. Она не хотела оставлять Маркуса на милость его двоюродного братца.

Катрин отогнала тревожные мысли; надо было оценить ситуацию и принять решение. Дэвид ранен, но, видимо, не столь серьезно, как Маркус, и рана меньше мешает ему. Тогда где он сейчас? Что делает?

Она подумала, что он может найти их убежище по следам крови. За этой мыслью пришла другая, еще более неприятная: если снег не прекратится и покроет землю, их легко будет выследить. Но до этого было еще далеко, а пока снегопад – их союзник, ухудшает видимость, скрывая их от глаз преследователя.

Знаком показав Маркусу, что она хочет посмотреть, что творится вокруг, Катрин встала и бесшумно взобралась по откосу наверх. В тусклом свете раннего утра трудно было что-либо различить. Кругом царила тишина; слышалось лишь журчание ручейка, впадавшего в небольшое озеро, и другие слабые звуки – природа жила своей жизнью.

Но вот Катрин уловила еще какой-то звук, который она не сразу определила. Она напрягла слух… И мгновенно бросилась на землю.

Из снежной мглы выехал всадник. Это был Дэвид. Придержав лошадь, он повернулся в седле, оглядывая местность. Теперь Катрин поняла, почему он задержался с преследованием – он седлал Лису. Это означало, что его лошадь спрятана где-то далеко от дома. Катрин возблагодарила Бога за эту задержку. В руке у Дэвида тускло блеснул пистолет, и Катрин не сомневалась, что он не задумываясь пустит его в ход. Дэвид был спокоен, действовал хладнокровно, не то что они с Маркусом, загнанные в ловушку. Дэвид не торопился. Они не могли уйти далеко, раз Маркус едва был способен передвигаться.

До нее донесся голос Дэвида, приглушенный снегопадом:

– Катрин, я не трону тебя. Мне нужен только Маркус.

Она шарахнулась прочь от этого ненавистного голоса. Маркус поднялся на ноги, но, сделав шаг, рухнул как подкошенный. Звук его падения и громкий стон достигли ушей Дэвида, и он издал торжествующий вопль.

Теперь таиться уже не было смысла. Катрин скатилась по склону и, бросившись к Маркусу, отчаянно пыталась помочь ему. Страх придал ей силы, она поставила его на ноги и потащила вдоль края обрыва. Желание спастись гнало их вперед. Несмотря на охватившее ее отчаяние, Катрин не потеряла способности соображать. Она понимала, что Дэвиду будет все же непросто добраться до них. Овраг, куда они спустились, представлял собой западню для опрометчивого всадника, поскольку был завален крупными и мелкими камнями и ветвями, под которыми скрывались рвы и ямы. Пешему было трудно двигаться, но еще трудней – конному.