Харон перемахнул каменную стену и в несколько прыжков достиг леса. Однако среди редких, голых в это время года деревьев было невозможно ни спрятаться, ни получить какое-то преимущество перед преследователями. Более того, пришлось придержать Харона и заставить его перейти на шаг.

Она направила коня в лощину и понеслась, перепрыгивая через канавы и кусты, слыша позади громкие крики погони. Бешеная скачка пьянила Катрин, заставляла кровь быстрей струиться в жилах.

Наконец она доскакала до опушки, осадила коня и, оглядевшись, поняла, что обогнула подножие утесов и сейчас находится к северу от замка. Отсюда путь лежал через болота и густой подлесок. Катрин постояла, решая, какой путь выбрать, и только собралась тронуть коня, как из тьмы раздался звериный рык. Катрин вскрикнула; Харон заржал и в ужасе шарахнулся в сторону.

– Стой! – послышался справа голос Маркуса. И тут же: – Попался!

Угроза разоблачения подстегнула Катрин. Она ударила Харона пятками, и тот вылетел из леса, как пущенная из лука стрела. Позади слышались ругань и голос Маркуса, отдававшего приказания. Катрин пригнулась к шее коня и вцепилась в поводья. Навстречу неслись ночь и неясные тени деревьев и кустов.

Харон перепрыгнул ров, и в этот миг над ними просвистела пуля, посланная преследователями. Приземляясь на другой стороне рва, Харон споткнулся, Катрин вылетела из седла и кубарем покатилась по земле. Она попыталась встать, но тут же снова упала. Харон быстро оправился и метнулся прочь, как заяц. Вскоре мимо нее прогремели копыта: это проскакали мимо Маркус и его люди.

Катрин отделалась ушибами и царапинами. Хватая ртом воздух, она привстала на колени, но подняться на ноги не было сил. Так она стояла некоторое время, пока не восстановилось дыхание.

Постепенно стали различаться звуки: уханье совы, треск сучка под лапами какого-то маленького зверька, пробежавшего поблизости. Прошло несколько минут, и она села на пятки, огляделась, стараясь понять, где находится. Это была прогалина в лесу. Случайный звук заставил ее вздрогнуть, и она нервно засмеялась своему испугу. О господи, сейчас не время для истерики. К тому же в отряде Эль Гранде она попадала и не в такие переделки. Партизаны не впадали в панику, а собирались с силами и шли вперед.

Эль Гранде учил ее, что солдат первым делом должен заботиться о своем оружии. Катрин нашарила в траве пистолет, который выронила, падая с лошади, и, хромая, побрела к ближайшим деревьям. Там она забралась в кусты можжевельника и легла, опершись спиной о ствол поваленного дерева.

Из внутреннего кармана плаща она достала мешочек из прорезиненной ткани, в котором хранила пули и рожок с порохом. Отец, когда она только что приехала в Португалию, показал ей, как пользоваться пистолетом, но научил ее быстро перезаряжать и делать три выстрела в минуту – Эль Гранде, и его наука очень пригодилась ей при встречах с наполеоновскими солдатами. Она до автоматизма отработала все движения и могла перезарядить пистолет с завязанными глазами.

Держа пистолет и пулю в левой руке, правой она всыпала в ствол порох из рожка, потом быстрым движением опустила пулю, маленьким шомполом загнала ее глубже и взвела пальцем курок. Осталось лишь насыпать немного пороху на полку, и можно стрелять.

Несколько мгновений Катрин смотрела на пистолет. Конечно, она не собиралась стрелять в Маркуса. Это было средство защиты – последний аргумент, если ее загонят в угол.

По телу пробежала дрожь. В отчаянном бегстве она не успела подумать, почему Маркус разъезжает ночью верхом по окрестностям замка. Теперь в голову лезли мысли одна ужасней другой. Она постаралась заставить себя успокоиться и рассуждать здраво. Невозможно, чтобы он устроил ей засаду, потому как не мог знать, что она ускакала на Харо-не. Кроме того, он не узнал ее и никогда не узнает, что за всадника встретил, если только Катрин вернется в замок раньше, чем он обнаружит, что она пропала.

С усилием поднявшись, она направилась к замку. Она старалась идти как можно быстрее, но после падения с коня все тело у нее болело. В какой-то момент она споткнулась, услышала треск рвущейся юбки, но не остановилась, продолжая брести дальше.

Лес постепенно редел, и она остановилась перевести дух. Впереди дорога ныряла вниз к деревянному мосту через реку. Если бы не ночь, отсюда можно было бы увидеть конюшню. Перейти мост, а там останется два шага до замка, где ей уже ничего не грозит.

Из лесу донесся слабый звук. Она подняла голову и прислушалась. Звук приближался, и наконец она узнала его. Собаки! Маркус послал гончих по ее следу.

Теперь путь через мост закрыт для нее. Необходимо сбить собак со следа, а это можно сделать лишь одним способом.

Подобрав юбки, она скатилась по крутому берегу к реке. Зубы застучали прежде, чем она ступила в ледяную воду. Подняв юбки повыше, – от холодной воды захватывало дух, – оступаясь на камнях, Катрин шла вниз по реке к мосту. Вода бурлила у ее коленей. Вскоре послышались стук копыт и голоса людей. Она рванулась вперед под укрытие моста, прижалась к свае и стиснула зубы, чтобы не стучали.

– Что ты делаешь там внизу? – раздался голос.

Катрин узнала молодого Харли, одного из грумов Маркуса.

– То, что мне приказано, – заставляю собак взять след браконьера, за которым мы гонимся, – ответил Кеньон, старший грум Маркуса.

– Браконьера? – насмешливо переспросил Харли. – Это был не браконьер. Это Пеннистон опять гуляет.

– Пеннистон не стал бы стрелять в брата.

– Еще как стал бы, ежели опять надрызгался. Ведь мы его лошадь поймали или нет?

– Ты что, все не можешь отличить одну лошадь от другой? – презрительно сказал старший грум. – Я и то думаю, ты ни черта не разбираешь. Это лошадь Тристама. Да в конюшне говорили, Пеннистон никуда не ходил из замка. Не нам с тобой спорить с лордом Ротемом. Нам платят, что бы мы делали что прикажут. Так что пошли искать проклятого браконьера, не то так всю ночь проболтаемся. Он где-то поблизости.

Прошло несколько бесконечных мгновений, пока всадники переехали мост и поднялись на берег. Катрин не могла больше стоять в ледяной воде, ноги болели нестерпимо, надо было выбираться на сушу. Она вышла на берег и упала на жесткую землю. Чтобы дыхание не выдало ее, уткнула лицо в плащ.

Однако это не помогло.

– Кто там? – раздался резкий голос старшего грума. Не дождавшись ответа, велел напарнику: – Харли, сходи посмотри, что там такое.

Скрипнув кожаным седлом, Харли слез с лошади. Инстинкт заставил Катрин неподвижно застыть, слиться с землей. Когда шаги приблизились, она даже дышать перестала. Закусив губу, она едва сдерживалась, чтобы не вскочить и не броситься в панике бежать.

– Да это все он, – хохотнул Харли. – Чертов олень, за которым охотился браконьер.

– Что?

– Олень, – крикнул Харли и негромко добавил: – На днях, помяни мое слово, я сам полакомлюсь оленинкой.

Катрин не смела поднять голову, пока стук ко-пыт не затих вдали. Бросив быстрый взгляд назад, она увидела нескольких оленей, пьющих из реки у дальнего конца моста. Она пошевелилась, и олени подняли головы. Внезапно ночную тишину разорвал лай собак, и олени мгновенно скрылись в лесу.

Катрин заставила себя собрать последние силы и встать. Заледеневшие ноги не держали ее. Она была в отчаянии.

Плющ, густо покрывавший стены замка, казалось, тянулся к ней веточками, желая помочь. Она прижалась к жесткому граниту стены, словно обнимала возлюбленного, которого не чаяла больше увидеть. Потом, с усилием делая каждый шаг, стала спускаться к южным воротам.

Катрин прошла в ворота так же легко, как и вышла, даже еще легче, поскольку в этот момент из замка выходила шумная ватага музыкантов. В Большом зале еще возились слуги, наводя порядок. Вынув из подсвечника свечу, она поспешила наверх.

Оказавшись наконец у себя в комнате, Катрин закрыла дверь на задвижку и бессильно привалилась к ней спиной. Теперь, когда опасность миновала, она почувствовала, как смертельно измучена, как продрогла в мокром платье.