Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Я молча выслушал столь серьезные слова и только одобрительно кивнул.

Глава пятая

Приехав в Токио, я послал Митико Нобэ поздравительную открытку.

Затем сообщил полковнику А. из генерального штаба о своем возвращении, нанес визит в назначенное время, отчитался об увиденном и вернул выданную мне перед отъездом важную отличительную нашивку. Выполняя данное перед отъездом обещание, я подробно доложил ему о своих впечатлениях, особо остановившись на втором и третьем пунктах из того, что обдумал на борту корабля по пути в Нагасаки.

На это он мне сказал:

— Надеюсь, вам понятно, что если вы обнародуете устно или письменно то, что вы мне сейчас рассказали, вас в живых не оставят. Теперь вам известно, как мы ведем эту войну, надеюсь, вы и дальше будете пристально следить за ней с высоты своего нынешнего опыта.

— Как мне оплатить то, что было на меня затрачено за время пребывания в Китае?

— Вы ездили по поручению армейского командования, поэтому армия все расходы берет на себя. А теперь отдыхайте.

Он пожал мне руку и деловито вышел в соседнюю комнату. Больше я ни разу не встречал этого полковника и ничего о нем не слышал.

Встретившись с братом Хякутакэ, я рассказал ему за обедом об увиденном на полях сражений и поделился с ним радостью по поводу того, что убедился в крепости своего здоровья. Он никак не отреагировал. Но когда мы кончили есть, сказал с серьезным лицом:

— Военные замышляют развязать войну против Великобритании и Америки, а в результате Япония вступит в тяжелую войну против всего мира. Я, как человек военный, готов умереть в бою, но ты должен жить ради будущей мирной Японии… Поэтому отныне будь готов к тому, что ты болен туберкулезом. Понимаешь? Какой бы приказ ни поступил от властей, не соглашайся, ссылаясь на свою болезнь. Если возникнут какие-то проблемы, я постараюсь помочь. Понял? Ты болен туберкулезом.

— Но не буду ли я изменником родины?

— Нет, ты поступишь как истинный патриот…

На этом мы расстались, я поспешил домой. Не приходила ли за время моего отсутствия Митико Нобэ? — подумал я.

Но ни в этот день, ни в последующие она не появилась. На шестой день пришло письмо, но в нем она только сообщала, что известный литературный журнал попросил у нее повесть для февральского номера следующего года.

После этого у нас не было случая встретиться, но в начале декабря 1937 года, незадолго до того, как Япония объявила войну Великобритании и Америке, она опубликовала четыре рассказа, поэтому, не начнись в это время война, в Японии появилась бы новая писательница по имени Митико Нобэ.

После объявления войны даже известные писатели не имели возможности печататься, а такие новички, как Митико Нобэ, сразу были забыты читательской публикой.

Если во время японо-китайского конфликта в диких зверей превращались почти все японские солдаты, попавшие на линию фронта, то с началом большой войны не только на передовой, но и в тылу из-за нехватки продовольствия люди потеряли человеческий облик, обезумели, одичали. Нет ничего ужаснее войны!

Через два с половиной года после объявления войны, в мае 1944 года, на адрес Мотоко, долгое время служившей у нас в доме, из управы ее родного села пришла официальная бумага. Согласно ей, если в ближайшем месяце Мотоко не выйдет замуж, то в следующем месяце ее пошлют на передовую в качестве «утешительницы»[40] личного состава.

Мотоко не понимала, что это значит, и, взяв письмо, поехала посоветоваться к своему сводному брату, управлявшему маленьким военным заводом на окраине Токио.

Брат, сделав запрос в деревенскую управу, — исключительно ради записи в учетном регистре — выдал Мотоко замуж за работавшего на заводе раненого солдата, неженатого, но обремененного ребенком (договорившись с ним, что после окончания войны будет оформлен развод). Тем самым он спас ее от участи стать «утешительницей» в действующей армии.

Путешествуя по местам боевых действий в 1938 году, я дважды, во Внутренней Монголии и в Шицзячжуане, был свидетелем положения так называемых «утешительниц» на линии фронта. Молодые солдаты, превратившиеся в животных, выстраивались в очередь перед длинными бараками с женщинами в ожидании, когда их товарищи по стаду удовлетворят свою похоть. По словам сопровождавшего меня корреспондента «Домэй», редкая из этих женщин жила дольше трех лет.

В то время, когда происходили события с Мотоко, Митико Нобэ вышла замуж за старшего сына японского представителя всемирной христианской организации.

Получив приглашение, в котором сообщалось, что церемония бракосочетания состоится в протестантской церкви, после чего будет устроен свадебный банкет, я удивился, что она, убежденная холостячка, выходит замуж. В назначенный день я направился в церковь, но долго не мог ее отыскать, а когда нашел, церемония как раз закончилась, и молодые уже выходили.

Я их поздравил, но при взгляде на жениха меня будто облили ледяной водой. Настолько, как мне показалось, он по своему характеру не подходил на роль мужа Митико Нобэ.

В глубине души я устыдился своего инстинктивного чувства, укоряя себя за то, что сужу о человеке, ничего о нем не зная, но и после за всю свою жизнь я так ни разу с ним не встретился.

Покидая банкет, я случайно столкнулся со старой подругой Митико, и она мне сказала печально:

— Была такой принципиальной холостячкой, и вот, поди ж ты, не только изменила своим принципам, но и вышла замуж за человека намного старше себя, да еще с двумя детьми… Чего только не происходит в военное время!..

Как бы там ни было, в тот день немногословная, симпатичная Митико Нобэ, взяв под руку старшего сына известного христианского деятеля, ушла из моей жизни если не на небеса, то, во всяком случае, в чуждый мне мир.

Она возникла как из-под земли через три или четыре года после войны.

Я тогда снял уцелевший от пожара маленький двухэтажный дом в Мисюку, стал литературным батраком, а моя жена превратилась в жену батрака.

Как-то вечером, когда я полностью ушел в работу, в комнатку на втором этаже, выполнявшую одновременно роль спальни и рабочего кабинета, тихо вошла жена, сказала, что внизу ждет Митико Нобэ, и попросила спуститься, когда я освобожусь. И шепотом добавила:

— Она, как и я, жила в райских условиях, но после поражения в войне внезапно упала с небес и прозрела, и так же, как я стала батрацкой женой, она сделалась простой работницей. Но не похоже, что она несчастлива, напротив, как и я, она, кажется, испытала облегчение.

Я немедленно спустился вниз.

Женщина средних лет держала на руках ребенка и, вынув грудь, кормила его. Я забеспокоился — не похоже, что это прежняя Митико Нобэ, но тут она заговорила:

— Простите, что вас потревожила…

Голос был точно ее.

Присаживаясь, я спросил:

— Сколько у тебя детей?

— От прежней жены два сына и моих трое.

— Пятеро детей, многовато.

— Да уж, живем мы сейчас очень тесно… Две маленькие комнатки да кухня, пять человек детей и я, не повернуться.

— Кажется, это в Сибуе. А разве муж живет не с вами?

— Он сказал, что так жить невыносимо, снял комнату в Синдзюку и перебрался туда. Уж и не знаю, как он там питается… И все равно руки до всего не доходят, порой приходится взваливать что-то на старших детей… Ведь я же еще должна как-то зарабатывать, чтобы содержать шестерых.

Прежде отличавшаяся немногословием, ныне она рассказывала о себе как обычная женщина. Я застыдился, что невзначай залез в ее частную жизнь, но в это время жена сварила кофе, который мы пили тогда лишь по особым случаям, и разговор принял другое направление.

— В газетах пишут, что ваша христианская организация в последнее время, получив помощь от всемирной христианской церкви, развила бурную деятельность, это правда?

— Возможно, но к нам это не имеет отношения.

вернуться

40

Имеется в виду «работа» в борделях, организованных в японской действующей армии.

138
{"b":"277832","o":1}