Оказалось, что благоразумие мое слегка запоздало. Тем же вечером ко мне в каюту заявился Тойво Тосанен собственной персоной.

Раздался тактичный стук в дверь.

— Это я, Тойво. К тебе можно?

Конечно, можно. Дверь отъехала в сторону. Пока он располагался в тесном моем обиталище, я нервно соображал, не связан ли его визит с информационными мероприятиями? Не обгадил ли я, сам того не желая, каких-нибудь серьезных людей?

Ответы по пунктам: да, чуть не. Связан. И чуть не обгадил.

Сначала мы обменялись «какделами-спасибо-ничего» и поинтересовались здоровьем друг друга. При этом Тойво внимательно смотрел куда-то мимо моего уха, а я чувствовал, что краснею щеками, как оно бывает перед началом неприятного, но неизбежного разговора.

Тосанен разговор начинать не спешил. Вряд ли стеснялся — не тот человек. Или помучить хотел, психолог хренов, или приглядывался. А скорее всего и то и другое одновременно.

— Так странно. Сколько ты уже на «Тьерра Фуэга»? А я ни разу не был у тебя в гостях.

— Тойво, я у тебя тоже не был.

— Да-а, у нас на станции не принято ходить в гости.

— Я заметил.

— У тебя неплохо. Уютно. Я смотрю, новый планшет? Хорошая модель, ты доволен?

Мне надоело. Сколько можно тянуть? Явно ты не за планшетом пришел, да и модели той сто лет в обед.

— Тойво, говори, с чем пожаловал. Мне завтра вставать рано, а уже полдвенадцатого. Так что… — Я пожал плечами, показывая, что пора бы к делу.

Он подачу принял.

— Андрей, я к тебе неплохо отношусь. Поэтому буду говорить прямо. Зачем ты суешь нос не в свои дела?

— Ты о чем? — демонстративно не понял я.

— Ты знаешь о чем. Ты мной интересовался. Ты узнал обо мне кое-что, и я хочу узнать, зачем тебе это понадобилось, — Тойво мою демонстрацию проигнорировал.

— Решительно не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Зря, Андрей! Фурдик — дурак. Жадный дурак. Но и ему хватило ума прекратить любопытствовать. Он копнул немного и ему хватило. Ты мне сейчас расскажешь, что он успел накопать и что он рассказал тебе.

— Тойво, я к тебе тоже неплохо отношусь, но, мне кажется, ты перегибаешь палку. Во-первых, ты у меня в гостях, так что сбавь обороты, во-вторых…

— Помолчи. Во-первых, помолчи. Я тебе объясню свою позицию. Ты готов слушать?

— Ну, давай послушаем.

— Хорошо. Так. Ты в концерне человек новый, это раз. — Тосанен поднял руку и стал загибать пальцы. — Ты ведешь себя как выскочка. Молодой выскочка — это два. Этикет требует уступать дорогу достойным людям, много сделавшим для компании — это три. И это не так важно, как пункт четыре: ты стал носителем информации не своего уровня. Далее. Информация касается интересов самых разных людей, начиная с меня. Как мы будем реагировать, будет зависеть от того, что ты сейчас скажешь. Что именно ты узнал? Зачем и для какой цели ты интересовался? Я выражаюсь ясно?

Выражался он ясно, яснее некуда. Я здорово разозлился. Как так? Пришел, уселся, и теперь пугает всякими многозначительными «мы»! В конце концов, ничего противозаконного я не делал (ну почти) и лично Тойво никак не задевал.

Я высказал эти положения. Вежливо, но непреклонно.

Тосанен слушал, как я говорю, что я не выскочка, что я просто работаю, что вся моя карьерная инициатива исходит сверху, от начальства. И что ему, Тойво, совершенно не надо знать о моих делах, что и у кого я разузнаю — это мое дело, и больше ничье.

— Тут ты ошибся, — ответил он на последнее рассуждение. — Это «чье дело». Именно так. Лучше тебе сделать две вещи: честно сказать, что ты знаешь, и поработать с нами. Тебе это будет полезно, и тогда твой интерес к нам будет в заметной мере некритичен.

— Тойво! Что ты прицепился?! Я не делал ничего противозаконного! Я не собирался как-то тебе вредить, или что ты там себе напридумывал! И ты ничего не сможешь доказать.

— А ничего доказывать не нужно. Достаточно, чтобы нам показалось, что ты знаешь нечто, что мы считаем внутренней информацией. И тогда нам придется считать, что ты знаешь слишком много, Андрей. Ты знаешь, что бывает с людьми, которые знают то, что им знать совершенно не положено?

— Паранойя какая-то!

— Нет, элементарный здравый смысл. И он мне подсказывает, что лучше бы тебе согласиться работать с нами, так. Из расположения к тебе, Андрей, последний раз предлагаю: работай с нами! Ты можешь работать и с жирным кретином Фурдиком, никто слова не скажет. Просто иногда тебе придется выполнять наши поручения. За большие деньги, не просто так. Согласен?

— Проваливай, Тойво. Не люблю, когда меня пугают, да еще на ровном месте. Так что… — Мой палец указал на дверь.

— Ты уверен?

И еще один тычок в сторону двери.

Он холодно улыбнулся и пошел на выход.

В дверях Тосанен остановился и бросил через плечо:

— Все равно ты будешь работать с нами, Андрей. Хочешь ты этого, или нет — придется.

Я гневно просверлил взглядом закрывшуюся дверь.

Скотина! Нет, ну какая скотина! Сколько раз мы вместе оказывались в самых поганых ситуациях? Сколько раз работали вместе?! Он знает, чего я стою, и обзывает выскочкой! Да еще эти намеки… Информация не моего уровня! Знаю слишком много! Им придется считать! Козел!

Кстати, а что такого страшного я узнал? Ну, «не моего уровня»?

Фурдик осекся на информации о контрабандном экспорте зверушек из Конкордии. И что? Кто-то важный в концерне имеет незаконные доходы, торгуя животными? Допустим, эти доходы не маленькие, или даже очень большие.

Ну и что?!

Для кого-то секрет, что у нас на базе все потихоньку воруют? Ни для кого!

Животные, пусть даже акселерированные, запрещенные к производству в ОН — это не та статья доходов, где могут вращаться по-настоящему серьезные суммы. Это же не черный рынок люксогена!

Даже торговля хризолиновой рудой третьего сорта из АД-186 обещает в десятки тысяч раз больше. Ведь хризолин — это широчайший рынок, постоянные потребности… настоящее стратегическое сырье!

Хризолин нужен всем и постоянно. Потому как космические летательные аппараты строят все. Не обязательно даже — гигантские боевые звездолеты. Но — флуггеры, грузовые суда, планетолеты… А это — десятки тысяч двигателей, сотни тысяч дюз и различных профилей реакторной облицовки. А это всё — хризолин, хризолин и еще раз хризолин. Самый пластичный, удобный, технологичный материал из числа наиболее жаропрочных.

А кому нужны акселерированные животные?

Вывод номер один: никто по-настоящему важный обидеться на меня не мог. А значит…

Вывод номер два: правильно я Тосанена послал. Нечего!

Следовало сделать также практические выводы, и я их сделал.

Сантуш правильно предупреждал меня против Тойво. Да, он завистливый карьерист. И, да, он способен на подлость. Очень даже. Следовательно, надо держаться от него на расстоянии, держать ухо востро, не расслабляться.

Сотворив такую блестящую логическую цепочку, я успокоился и стал собираться ко сну, ибо вылет завтра предстоял ранний.

Но что-то в цепочке меня смущало. Было в ней слабое звено. Определенно.

Все-таки отчего Фурдик так от меня шарахнулся и отчего он был с лица белым, когда рассказывал про зверушек? И деньги вернул, что неслыханно, ведь все мы знаем, как нежно и бескорыстно Августин любит деньги. Что за фамилии так напугали бывалого бармена?

Допустим, решил я, кто-то из большого начальства занимается левыми делами, в число которых входит и контрабанда зверей. Это явно из разряда дел побочных, своего рода «хобби», приработок. Это в ОН не приветствуется, но, насколько я знаю, в уголовном порядке преследуется только производство акселератов, но никак не торговля. Контрабанда, конечно, противозаконна, но такие мелочи как животные, ничего кроме небольших штрафов повлечь за собой не могут.

Значит, я не встал на пути у теневых структур концерна. Это точно. Услышал я краем уха про партии ворованных зверей, которых некто вывозит из системы Шао с планеты Цилинь (с орбиты планеты Цилинь?) при помощи сволочного Тосанена. И чем это мне грозит?