— К дьяволу дона! — Генерал сгреб в охапку ученика и крепко обнял. — Рад тебя видеть, Ахилл!

Парк под третьим куполом был самым тихим и чистым местом во всем городе. С одной стороны на него выходил фасад представительства «DiR», с другой — небоскреб компании «Сакана». А на третьей стороне ютились штаб альгвасилов и управление «Эрмандады». Здесь всегда было прибрано, урны опорожнялись в срок, и даже ночью здесь можно было ходить без оружия.

Генерал отпустил подчиненного и сел на скамейку под сенью настоящих земных эвкалиптов. Был он высок, сухощав, элегантно носил гражданский костюм и отчего-то держался за бок с гримасой боли на аристократичном лице.

— Что с вами? — спросил Ахилл Мария, присаживаясь рядом.

— Старость, hijito…[13] Спину утром потянул, болит.

— Сочувствую. А я говорил, пора вам бросить конный спорт и заняться йогой!

— Так я именно ею и занимался! Ты думаешь, как я спину потянул?

Оба на секунду замолчали, а потом рассмеялись. Волна положительных эмоций буквально затопила парковую дорожку. Даже робот-уборщик, менявший мусорные пакеты в урнах, на секунду остановился, словно гадая: вызывать «скорую» или не вызывать?

— То есть нам не удастся пофехтовать? — Ахилл Мария хитро прищурился. — Я рассчитывал на реванш после прошлого раза!

— Мальчишка! Подумаешь, спина! Моя шпага ждет! И теперь ты так легко не отделаешься!.. Ну да это забавы. Рассказывай, как у вас обстановка?

В свое время генерал работал в Тремезианском поясе. С тех пор он сохранял прекрасную осведомленность и по старой памяти принимал здешние дела близко к сердцу. Впрочем, он был профессионалом: никогда не докучал излишней опекой, советы давал дельные, помогал договариваться с начальством на Земле… но и спрашивал строго.

Ахилл Мария в двух словах обрисовал ситуацию. Без официоза, безо всяких цифр и статистики. Для всего этого еще будет время.

На закуску он преподнес свежую историю про жуликов, доведя начальство до колик.

— Да! — Генерал суммировал впечатления. — Тремезия! Дикое место! Люблю! Эх, как же у вас стало… не так… Устроились!.. Не то что тридцать лет назад. Впрочем, я не об этом хотел поговорить, Ахилл.

Подполковник заглянул в глаза начальника.

— А о чем же? Собственно, мне и рассказывать больше нечего, только всякая конкретика.

— О, Ахилл, ты все прекрасно рассказал! По службе у тебя полный порядок, я уверен. Даром, что ли, я угробил на тебя столько времени? Вопрос не в этом, вопрос в том, чем вы здесь занимаетесь по-настоящему. — На последнее слово генерал нажал голосом.

— По-настоящему?

— Ты глухой? Зачем тогда переспрашиваешь? Я стар, но голова пока еще соображает, и связи кое-какие остались. Ты думаешь, я не в состоянии сложить два и два? Не делай удивленных глаз! Почему ты перестал патрулировать рубеж Иштар — Ташмету? Только не надо рассказывать сказок про поиски базы «Синдиката», это ты им можешь очки втирать! — Генерал ткнул пальцем в зенит, указуя на далекую Землю. — Что за игры с контрабандой животных? Ты умный мальчик, ты никогда не стал бы путаться с подобной мелочовкой без веских причин. Денег больших не заработать, а риск велик. С чего вдруг пираты сделались настолько тихими? С чего такое внимание с их стороны к конкордианскому «Кармаилу», в то время как у тебя полное благорастворение вакуума? И что за дикая петрушка с этим вашим беглым пилотом?

«Дикую петрушку» генерал силился выговорить по-русски, отчего получилось нечто уморительное и неудобопроизносимое. Впрочем, коменданту стало до чертиков не до смеха. Старый лис что-то учуял, а раз учуял он… Кое-кто еще мог догадаться, ой как мог!

Ахилл Мария перешел на подчеркнуто официальный тон.

— Господин генерал, я очень уважаю ваше мнение, но сектор находится в моей юрисдикции. Я действую согласно оперативной обстановке, только и всего. Без оглядки на политику нашего начальства, Совета Директоров и так далее. Наряд сил и средств по направлениям определяю я и только я. Я же отвечаю за вверенные территории. Это вы меня так учили. Если мои действия будут признаны ошибочными или непрофессиональными, я готов нести всю меру…

Генерал остановил его взглядом, о который можно было порезаться.

— Мой мальчик, это не допрос, мы говорим неофициально. Если ты думаешь, что я приперся в этот занюханный парк, чтобы тебя в чем-то обвинять, ты плохо думаешь о своем учителе. — Он потер шрам, пересекавший щеку и подусье. — Я просто спрашиваю по-дружески: что все это значит?

— Это не значит ничего, ровным счетом ничего, — отрезал подполковник, лихорадочно размышляя, как составить рапорт брату Лебедю.

Рапорт был необходим, но и генерала подставлять под удар не хотелось, как-никак учитель, почти второй отец. А в том, что брат Лебедь мог нанести этот удар, он не сомневался. Как бы намекнуть старому служаке, что копать в этом направлении, даже неофициально копать, — смертельная опасность?

Без рапорта не обойтись. Не дай Бог, Братство прознает подробности? Тогда под удар попадет он сам…

— Я уже говорил: сектор в моем ведении. Никто лучше меня не разбирается в ситуации. Я просто делаю свою работу.

— Хорошо… — Генерал вздохнул и опять потеребил шрам. — Хорошо. Я поставлю вопрос шире: ты сам отдаешь себе отчет в своих действиях? Ты уверен, что должен играть в эти игры? Я разведчик, сынок. Стаж оперативной работы без малого сорок лет. Я отлично знаю, что, если я не могу доказать нечто, это вовсе не значит, что это нечто — плод моего воображения. Игра идет, и очень крупная игра. Итак?

— Не уверен, что я вас понимаю. Но если вы настаиваете — да, я полностью отдаю отчет в своих действиях.

— Ну-ну, не надо так официально. Понимать здесь нечего: только слепой не видит, что скоро будет война. Я о профессионалах говорю, понятное дело. Когда все начнется… а, к дьяволу!.. Ахилл! Заявляю, на этот раз официально заявляю — для тех, кто стоит над тобой: я, дон Бенволио де Эскобар, не буду проводить разработку темы. Никак. Тем более не буду учинять служебных разбирательств по этому вопросу. У меня внуки подрастают, я не могу так рисковать. Но когда все начнется, а точнее, соберется начинаться, прошу тебя: дай знать. Один ничего не значащий намек, я все пойму. И будь осторожен. Потому что, когда заиграет музыка, вам здесь танцевать придется первыми… Ладно. Я вижу, говорить ты не настроен. Ступай. До завтра.

С генералом Ахилл Мария расстался в самом паршивом настроении, хотя виду не подал. Однако дон видел его насквозь, видел лучше любого рентгена. Он сомневался, что вообще возможно что-то скрыть от этого СР-сканера на двух ногах. По крайней мере, ему.

Собственно, один вопрос: в какой форме доложить брату Лебедю?

Генерал что-то знает, что именно — неизвестно, но обещал не стучать? Не трогайте старика, он человек чести, если обещал, сделает?

Смешно и глупо! Если не детский сад, то начальная школа уж точно.

В эти минуты на исходе утра подполковник мечтал, чтобы что-нибудь взорвалось. Что-нибудь размером со склад ядерных боеприпасов, чтобы его оставили в покое и временно забыли.

До трех пополудни он разбирал дела в управлении «Эрмандады», куда заявился без предупреждения, вызвав штормовой переполох.

В любом другом случае приятно было бы поглядеть на перепуганные рожи подчиненных, с которых разом пропали расслабление и блаженство. Еще большую радость могли доставить те самые жулики, коих приволокли в околоток.

Но только не сегодня.

Ахилл Мария заперся в кабинете начальника управления и шерстил документы на планшете, когда в дверь постучали и сообщили, что жулики в количестве четырех человек оформлены по полной схеме и доставлены пред ясны очи.

Он не сразу вспомнил, что вообще за притча, а когда вспомнил, заговорил с дежурным тихо и вежливо, отчего тот сразу потек.

— Вы считаете, лейтенант, что они заслуживают моего внимания? Что, простите? Я не слышу! Нет? Тогда зачем вы отрываете меня от работы? Извольте думать и только потом делать. Свободны.