А вот и мое обиталище — пятиэтажка в районе средней престижности. То есть стены в граффити только до окон первого этажа, а подъезды почти чистые. Кстати, вот и мой подъезд.

Быть может, заезд в квартиру был не самым умным решением, хоть и оформлена она не на Андрея Румянцева, но вполне могла быть под наблюдением. Однако после нервов и переживаний я так сложно не мыслил.

Поднялся на этаж, отпер дверь, зажег свет, вошел… и замер. По спине потекли липкие струйки пота с водопадной перспективой. В затылок мне упирался предмет, похожий на ствол. По всем понятиям, сзади к нему должен был крепиться его оператор.

Неужели меня выследили? Но кто? Как?! Имелись варианты, один гаже другого.

— Три шага вперед, — сказал некто за спиной, и я послушно дошел до конца прихожей. — Руки вверх, ноги на ширине плеч. Теперь наклонись вперед и положи руки на стену. Вот так, молодец. Дергаться не надо — пристрелю, понял?

— Ты кто? — спросил я. Идиотский вопрос с учетом ситуации.

— Нет, это ты кто? — ответили мне, и правильно ответили — пушка-то была у него.

— Я? Ну… — На ум пришла полезная мысль, что представляться неизвестно кому не стоит. — Я здесь живу вообще-то.

— Опять неверно, это я здесь живу. Ну-ка, опусти левую руку и медленно вытащи ствол из-за пояса. Теперь возьми его двумя пальцами и брось в коридор. Так. Последний раз спрашиваю: откуда у тебя ключ?

— Мужик, ты думай что хочешь, но это моя квартира… — И тут до меня дошло, у кого еще были ключи. — Комачо?! Ты?!

После недолгой паузы:

— Андрей?! Но какого дьявола?! Ты что, в гриме?!

Сильная рука схватила меня за плечо, развернула, и мы принялись обниматься так, что кости трещали. Конечно, всенепременно естественно — это был мой любимый друг и бывший коллега Комачо Сантуш, подаривший в свое время сию берлогу мне.

— А-а-андрей! — Он все обнимал меня и обнимал, до самой моей фразы:

— Комачо, я надеюсь, ты не собрался меня уестествить?

— И не мечтай!!! — гаркнул он во всю глотку и рассмеялся.

Сантуш был все так же шикарно небрит, дорого одет и все так же не расставался с пистолетом.

Мы расположились на кухоньке с бутылкой текилы, и понеслось: как ты, где ты, что ты, будто не виделись сто лет. Впрочем, по сумме ощущений моего месяца хватило бы на три жизни среднему обывателю, блин!

Комачо не отставал! Когда вашего покорного слугу арестовала служба «Эрмандады» на «Тьерра Фуэге», Сантуш, в самом деле, закатил скандал на пол-Галактики и уволился, разбив на прощание нос коменданту станции.

— Теперь я у трапперов. Нашел себя, можно сказать. Клан «Алые Тигры», слыхал о нас? Полностью доволен, счастлив, летаю, занимаюсь делом, никто над душой не стоит. Да и весело. А правда, что ты подался в «Синдикат TRIX»?

— Правда, — ответил я.

— Ни хрена себе дела! — воскликнул Сантуш. — А я не верил. Что ж это выходит, мы теперь смертельные враги? Или что-то в этом роде? Я тебя не осуждаю, эти козлы из «Дитерхази и Родригес» кого угодно доведут, но зачем же так радикально? В «Синдикат»! Это ж редкие сволочи!

— Комачо, «подался» — слишком сильное слово. Поймали, вот так вернее. Захватили в плен, а там… деваться было некуда, — грустно сказал я.

— Верю, верю. И как тебе в «Синдикате»? С Бладом познакомился?

— Как мне? Хреново, вот как. И с Бладом познакомился, и с Небраской, со всеми вообще, о ком говорить стоит. Вот это и есть самое паскудное.

— Так ты это, того… — Комачо замялся. — Двигай к нам! Граждане Галактики примут с радостью! У трапперов нормально, отвечаю, не пожалеешь!

Я откинулся на стуле и заныл.

— Сантуш, не хочу я к трапперам. И к пиратам не хочу. В концерне было дерьмово, но уж лучше туда. А еще лучше — домой, в военфлот!

— Хо-хо! Ты губу-то закатай! В военфлот с твоим послужным списком… — Сантуш покачал головой и без тоста хватил стопку текилы.

— Да я понимаю, не маленький. Но пойми и ты, тошно мне здесь! Тошно! Я маленький счастливый гражданин, который мечтает об авансе седьмого и получке двадцать второго каждого месяца! А вместо этого? За неполный год в меня стреляли столько раз, что, если все собрать, хватит на небольшую войну! А еще меня били, тыкали пистолетом, пытали, запирали в карцере! Я не могу так жить, черт дери! — Я тоже выпил и раздосадовано стукнул стопкой о стол.

Комачо помолчал, налил еще и сказал:

— Не знаю. Не знаю. Все, чем могу помочь, я уже предложил. И учти: встречу в космосе — буду стрелять! Мы с «Синдикатом» на ножах, так что без обид.

— Уж какие обиды! Все понимаю, работа такая. Ладно, Комачо, сворачивай, тухлый выходит разговор. Давай накатим, как в старые времена!

Мы накатили — и не один раз.

Сантуш рассказал об «Алых Тиграх» — без подробностей, помня, что я теперь с другой стороны прицела, но картинка сложилась. Я тоже много о чем рассказал.

Комачо аж заслушался, особенно когда я поведал о своих похождениях в дискотеке «Трансгрессия», которые закончились поножовщиной и гибелью Джо Мафии. И про бегство из космопорта на яхте рассказал, и про то, сколько при этом полегло штурмовиков «Эрмандады». А мы все пили, пили, пили…

— Я уж думал, никогда тебя не увижу, друг! — сказал я под утро, когда мы оба сели на изрядную кочергу. — Так это все неожиданно!.. Но так, черт возьми, приятно! Рад тебя видеть!

— Ага, жди, «не увижу»! — ответил он. — Вселенная имеет форму чемодана — вот главный закон астрографии, который я усвоил!

Я прослезился. Честно. Никогда не подозревал, что способен на такие эмоции. И никогда не подозревал, что так привязался к Сантушу. А вот поди ж ты! Раскидала судьба, и понял — привязался!

Не могу сказать, что удалось выспаться впрок за отпущенные три дня. Но оно того стоило! Пообщаться с одним из очень немногих близких людей тоже иногда стоит впрок.

Тем более когда есть неиллюзорный шанс в следующий раз встретиться на какой-нибудь особо кривой орбите и вышибить друг другу мозги.

Увольнение, ну, если можно так выразиться, закончилось. Как все хорошее в нашей поганой Вселенной. В космопорту меня подобрала «Кассиопея» с незнакомым пилотом, «Кассиопею» подобрал буксир «Эрминия», и я вернулся в астероидный пояс Дун-шань. На «Последний Ковчег» ко всем этим ненавистным рожам.

Вы спросите, отчего я не сбежал с Сантушем? Отвечу, положа руку на сердце: не знаю. Шило на мыло менять не хотел, так, наверное.

К этой вполне безумной истории с Лондоном, мешками занятых денег, престранным «ошибочным» задержанием «местного коммерсанта» Джереми Кревски (то есть Блада) и нашим с дель Пино бегстве с Земли в качестве членов экипажа контейнеровоза мне остается добавить лишь еще одну — уверяю вас, еще более безумную, чем все остальное, — деталь.

Но для начала я должен сделать маленький экскурс в темную для неспециалиста область астрогации, то есть межзвездной и межпланетной навигации.

С первого дня в «Синдикате TRIX» меня не покидала простая русская православная мысль, что всю эту сволоту надо перестрелять без суда и следствия. Хотя меня выгнали из СВКА, не успев вручить диплом и офицерский патент, я все-таки был молодым человеком с хорошим военным образованием и понимал, что самый эффективный способ пустить в расход пиратов «Синдиката» — накрыть их всех разом в «Последнем Ковчеге». Силами, ну скажем, одной оперативной авианосной группы ВКС Российской Директории. Или даже двух, чтобы уж совсем.

Сгодились бы также оперативные авианосные группы Южноамериканской Директории, Европейской или Ниппона. О Конкордии я как-то не задумывался из патриотических соображении, хотя, очевидно, подошли бы и конкордианские авианосцы.

Я думаю, в те дни со мной были готовы согласиться все официальные лица, занятые вопросами борьбы с пиратством в Тремезианском поясе: «Последний Ковчег» должен быть уничтожен внезапным ударом двухсот флуггеров при поддержке ураганного огня линкоров и фрегатов.

Дело было за малым: за координатами «Последнего Ковчега».