Анук вдоволь насмотрелась на Микки-Мауса, удиравшего от злого кота на телевизионном экране.

Без четверти девять утра. Она натягивает лиловый купальник-бикини. На крошечном треугольнике трусиков — большая желтая маргаритка.

«Что надо сделать, чтобы получше увидеть Вашингтон? Как миновать толпу туристов и набитых битком автобусов?»

Еще по одной маргаритке на двух треугольниках верхней части бикини.

«Сначала искупаюсь, а потом махну-ка я в музей. Ходить, смотреть, впитывать впечатления. Существовать!»

В легких брючках и рубашке навыпуск, в темных очках, защищающих глаза от солнца, она выходит из номера.

В холле Анук сразу направляется в комнату, где находится сейф. Открыв одну из ячеек, она кладет в нее деньги, оставляет себе на расходы шестьдесят долларов, которые получила от Роберта.

— Мадам, не потеряйте ключ.

Она вновь открывает ячейку сейфа, чтобы положить паспорт.

Анук возвращается в холл. Оставив в надежном месте документы и деньги, она испытывает некоторое облегчение. Теперь можно идти на все четыре стороны, куда глаза глядят.

Пройдя гостиничный коридор, она, наконец, выходит на воздух.

Улица встречает ее несусветной жарой. Вот счастье-то! И тут же пот льется градом по ее спине. Вот еще удовольствие! Выцветшее небо. Воздух, пронизанный солнечным светом.

Она видит, что вокруг бассейна имеются свободные лежаки. На занятых же лежат, уткнувшись в газету, бизнесмены. В большинстве своем это толстяки с животами, вываливающимися из слишком тесных для них плавок. И почти все читают «Вашингтон пост». Маленькая девочка ныряет в бассейн. Ее каштановые волосы развеваются в прозрачной воде. Девочка выныривает и трет глаза руками.

Анук чувствует, что за ней наблюдают. Она смотрит по сторонам. На первый взгляд никто не обращает на нее внимания.

И все же чувство, что ее разглядывают, не покидает ее. Надо показать, на что она способна. Заправив волосы под голубую купальную шапочку, она спускается в воду и плывет на спине. У нее отточенные и четкие движения. Она знает, что в воде ее стройное гибкое тело выглядит еще более привлекательным. Она рассекает воду с изяществом балерины, крутящейся в пируэте.

Анук ударяется с размаху головой о стенку бассейна. От досады и боли она негромко вскрикивает.

Расстроенная неудачей, девушка вылезает из воды и присаживается на край бассейна. Она снимает шапочку и распускает по плечам волосы, чтобы немного подсушить их на жарком солнце. Несколько минут спустя Анук направляется к свободному лежаку под красным зонтиком, по пути замечая молодого человека, который, вероятно, разглядывал ее. Она окидывает его беглым взглядом: блондин двадцати пяти или двадцати шести лет. Анук вытягивается на лежаке. Она чувствует на себе взгляд незнакомца. Она прикрывает глаза.

— Вы ударились головой…

Он склоняется над ней.

Анук отвечает вполголоса, делая вид, что не расположена к разговорам…

— Ничего страшного…

— Бассейн небольшой, а вы поплыли слишком быстро… — говорит молодой человек.

Он присаживается на соседнем лежаке и, скрестив руки на груди, поворачивает голову в ее сторону.

Что могут прикрыть две узкие мокрые полоски ткани вокруг ее бедер и груди? Под его взглядом она чувствует себя почти голой. Сквозь черные очки она незаметно наблюдает за молодым человеком.

— Я привыкла купаться в большом бассейне.

— Я приметил вас еще вчера. Вы разговаривали с мужем у стойки регистратуры. Я знаю французский.

И он продолжает на французском языке:

— Ваш муж уехал куда-то?

— У него совещание в Бостоне.

— И он оставил вас в одиночестве…

— Да. Он вернется поздно вечером.

Зачем она сказала «поздно»?

— Это ваша первая поездка в Вашингтон?

— Да. Но я уже ухожу. Я хочу посетить Национальную картинную галерею.

— Музеи открываются не раньше десяти утра. А сейчас еще нет и половины десятого…

— У меня всего три дня. Мне дорога каждая минута. А вы надолго сюда?

— Я приехал на сутки. Из Нью-Йорка.

— Что это? Такой длинный шрам? — спрашивает Анук.

— Удар приклада между ребрами. Вьетнамский сувенир… Могло бы окончиться и хуже.

Он протягивает руку и слегка касается ее шеи.

— Хиппи?

Она чувствует, как кровь пульсирует в том месте, где его рука коснулась ее татуировки.

— Нет.

— Что же тогда?

— Что тогда?

Он на секунду задерживает ладонь на шее Анук.

— Женщина, которая делает себе татуировку… И такой знак…

Она негромко произносит:

— Уберите руку…

Он повинуется.

— Вы знаете, как вытравить татуировку?

— Нет, — отвечает она. — Понятия не имею.

— Для этого нужно женское молоко… Его вводят в каждую инкрустированную точку на коже… Так говорят…

Анук встает и окидывает взглядом молодого человека. У него стройное гибкое тело и интеллигентное лицо. Он поднимается, в свою очередь. Она убеждается в том, что он гораздо выше ее ростом. Молодой человек держится на таком близком от Анук расстоянии, что она чувствует запах его пропитанной солнцем кожи.

— Я здесь с восьми утра и уже успел вдоволь наплаваться, — произносит он. — Вчера я арендовал машину, чтобы навестить друга, который живет в сорока километрах отсюда, в Мэриленде. До трех часов я полностью свободен. Я бы мог проводить вас до музея…

Она раздумывает, как ей поступить. Вдруг этот человек станет обузой для нее?

— Я мог бы показать вам Вашингтон…

— Не стоит тратить на меня время, — отвечает она на всякий случай.

— Я встречаюсь с другом в четыре часа. Затем сразу же полечу обратно в Нью-Йорк.

Она решительно не знает, как ей поступить.

— Я хотела бы не торопясь побродить по музею, — говорит Анук.

Девушка поднимает голову и заглядывает ему в лицо.

— И я вовсе не являюсь легкой добычей.

Американец качает головой:

— Ох уж, эти французы! Все у них сводится к сексу… Если у американца есть несколько свободных часов, чтобы показать вам свой родной город, то вы уже воображаете, что он пристает к вам с непристойным предложением. Сегодня вечером я расскажу своей жене, как водил по музею туристку из Франции. И сыну тоже расскажу об этом. Правда, он еще слишком мал.

Она сверлит его взглядом.

— Так вы женаты? У вас есть жена и ребенок?

Она направляется к входной двери в отель.

— Средний американец рано женится, — говорит он.

— Сколько же вам лет?

— Двадцать девять. И я уже шесть лет как женат. Мою жену зовут Дороти. Славная девушка.

Она представляет, как этот средний американец укладывает тарелки в посудомоечную машину; в кухню врывается малыш и кричит: «Папочка, папочка, я написал в штанишки!»

— Я прекрасно обойдусь без вашей помощи, — заявляет Анук.

А про себя думает: «Да пошел ты к черту! Отправляйся покупать памперсы своему засранцу».

Он не сводит с нее глаз.

— Вы мне не доверяете, — говорит он.

— Нет, не доверяю, — честно признается она. — И обхожу стороной женатых мужчин.

— Итак, — говорит американец, — вы не представляете, что между мужчиной и женщиной могут существовать какие-то иные отношения, кроме сексуальных?

Смутившись, Анук отворачивается.

— Это вовсе не так… господин.

— Не господин. Просто Стив. Мое имя Стив Дейл. А как зовут вас?

— Анук.

— А… А… Анжук.

— Да нет же. Просто Анук.

— Анук, — повторяет он. — Никогда не слышал такого имени. Звучит не очень благозвучно. Впрочем…

— До свидания, Стив.

— Не уходите… Вы не ответили на мой вопрос. Можете ли вы себе представить, что между мужчиной и женщиной могут быть какие-то другие отношения, помимо сексуальных?

— Ну да, — с досадой отвечает она.

И добавляет по-французски:

— Платоническая любовь — это все брехня…

— Брехня — это что?

— Я ухожу. Стив, передайте привет Дороти и малышу. Кстати, как его зовут?