— Что?

— Быть может, мне тоже следовало быть там, — быстро сказала Мэнди, в свою очередь решив сменить тему. Она не любила обсуждать любовные похождения отца, в особенности — обсуждать с Райаном.

— Где — там? — уточнил он, не сумев справиться с желанием еще раз уколоть Мэнди.

— В Нью-Йорке, с ним, — отрезала она.

— Что ж, если ты хочешь…

— Не хочу. — Мэнди бросила на мужа еще один недовольный взгляд. — Ты ведь только этого и добиваешься, признайся! Ты был бы только рад, если бы я уехала, а ты смог поразвлечься с какой-нибудь длинноногой соплячкой!

Ну и ну, подумал Райан. Насколько он помнил, Мэнди еще никогда не говорила ему ничего подобного. Почему же сегодня она решила изменить себе и обвинить его в том, чего — как ей было достоверно известно — он никогда не совершал, да и не мог совершить. Райан и Мэнди были женаты уже семь лет — семь очень долгих лет, если говорить откровенно, но за все это время он ни разу не изменил ей, и вовсе не потому, что у него не было такой возможности. Напротив, возможностей у Райана было хоть отбавляй. Ему было только тридцать девять, и выглядел он совсем неплохо. Можно даже сказать — лучше многих. Высокий, подтянутый, со светло-каштановыми волосами, с синими глазами и небольшой горбинкой на носу, который он сломал, играя в футбол еще в двенадцатилетнем возрасте, Райан был очень хорош собой. Многие женщины находили его похожим на Кевина Костнера, а значит — почти неотразимым. Модели, актрисы, молоденькие ассистентки, чужие жены влюблялись в него дюжинами, но он отвергал все их предложения, как скрытые, так и вполне откровенные. Все дело было в том, что Райан Ричардс принадлежал к редкому, ныне почти исчезнувшему виду: он был мужчиной, который искренне верит в институт брака. Раз он женат на Мэнди, считал Райан, значит, так тому и быть. И тот факт, что их брак оказался не слишком удачным, вовсе не означал, что теперь он должен — подобно многим своим друзьям — изменять Мэнди направо и налево. Райан был человеком твердых принципов, и верность была одним из них.

А начиналось все, надо сказать, совсем неплохо. Мэнди — юная, свежая, любящая, какой она была семь лет назад, — казалась ему подходящей женой. Вернее, это она сумела подать себя так, что из всех претенденток Райан выбрал именно ее, но об этом ему суждено было узнать далеко не сразу.

Познакомились они на премьере второго фильма, который Райан снял как независимый продюсер. Это была довольно жесткая, полная невыдуманного драматизма лента о женщине, сидящей в камере смертников и ожидающей исполнения приговора. Тогда Райану было чуть за тридцать, но он уже был сыт по горло многочисленными романами с молодыми девицами, стремящимися (с его помощью) пробиться в модели или на большой экран. Таких женщин Райан изучил довольно хорошо и считал их скучными, эгоистичными, амбициозными и пустыми. Многие из них были очень красивы — этого у них было не отнять, но все их рассуждения, мысли, интересы вертелись вокруг их собственных персон.

И тут появилась Мэнди. С самого начала она обратила на себя внимание Райана тем, что ее замечания, касающиеся его нового фильма, были не только не банальными, но и довольно глубокими. Его приятно удивило, что Мэнди способна поддерживать интеллигентную беседу, что она неплохо разбирается в вопросах производства фильмов — да и во многих других вопросах тоже. Еще одним ее плюсом было то, что, несмотря на свою очевидную красоту, Мэнди не собиралась стать актрисой. «Больше всего на свете мне хотелось бы иметь свою семью, завести детей и быть хорошей матерью», — сказала она ему как-то в одном из доверительных разговоров, которые происходили между ними все чаще и чаще. Эти ее слова окончательно покорили Райана.

Тогда он еще не знал, что Мэнди — родная дочь Гамильтона Гекерлинга, живой легенды Голливуда, одного из последних киномагнатов столетия. Разумеется, такая девушка не могла не знать, что следует сказать начинающему режиссеру или продюсеру, чем ему польстить, как покритиковать его так, чтобы сама критика была воспринята как похвала. Яблочко от яблони недалеко падает, а Мэнди к тому же была способной ученицей. Одним из первых навыков, которые она переняла у своего могущественного отца, было умение манипулировать людьми, направляя их в нужную сторону.

К тому времени, когда Райан выяснил, с кем имеет дело, они с Мэнди уже несколько раз поужинали наедине, причем каждое свидание неизменно заканчивалось в постели. В этой области его новая знакомая тоже оказалась на редкость компетентной. Несколько минетов, которые она ему сделала, оказались поистине сногсшибательными — ничего подобного Райан прежде не испытывал, а между тем опыт у него был богатый, и никто не мог сказать, будто свои холостые годы он провел в монастырском уединении.

Узнав, что Мэнди — дочь того самого Гамильтона Гекерлинга, Райан поначалу не придал этому обстоятельству особого значения. Напротив, он решил, что это никак не может повлиять на его с Мэнди отношения. Не прислушался он и к друзьям, которые не советовали ему связываться с семейкой Гекерлинг. Он уже твердо решил, что женится на Мэнди. Так Райан и поступил.

И свалял дурака.

Выяснилось это, впрочем, не сразу. Поначалу Райан был по-настоящему влюблен в Мэнди. Так, во всяком случае, ему казалось.

Незадолго до свадьбы несколько друзей решили устроить Райану прощальную вечеринку. Уговорили его слетать в Вегас. Но частный самолет, которые наняли его друзья, доставил всю компанию в Амстердам, где они провели долгий, разгульный уик-энд. Программа была обычная: женщины, вино, рестораны, наркотики. Райану не особенно хотелось во всем этом участвовать, но он боялся испортить настроение друзьям. Кроме того, это действительно были его последние холостые денечки.

В конечном итоге эти четыре дня и вправду запомнились Райану на всю жизнь, но по совершенно иной причине.

Когда Мэнди прослышала, что Райан летал в Европу без нее, она не на шутку разозлилась. Если бы ей стало известно, чем ее будущий супруг занимался в Амстердаме, она, наверное, пришла бы в еще большую ярость. Но замуж за него она все-таки вышла. Мэнди была из тех женщин, которые всегда добиваются того, чего хотят, а она хотела заполучить именно его — Райана.

Прием по случаю свадьбы прошел на частном пляже рядом с поместьем отца Мэнди в Пуэрто-Вальярта. Райан предпочел бы отметить их бракосочетание более скромно, в семейном кругу, но Мэнди упросила его пойти ей навстречу. «Папа не стал бы настаивать, — сказала она с таким видом, словно ей самой было неприятно, что их свадьба превращается в событие, о котором напишут во всех газетах, — но я его единственная дочь. Естественно, ему хочется, чтобы этот день запомнился всем нам надолго. И я думаю — эту малость мы вполне можем для него сделать».

И Райан уступил.

На прием было приглашено шестьсот человек. Восемьдесят из них были друзьями и родственниками Райана. Остальных он не знал, но Мэнди уверила его, что все эти гости — люди, на которых держится современная киноиндустрия.

«Ну что ж, — подумал тогда Райан, — придется потерпеть. К счастью, нам с Мэнди придется пройти через это всего лишь один раз».

И опять он просчитался. Гамильтон Гекерлинг каждую неделю устраивал в своем городском особняке в Бель-Эйре «небольшую» вечеринку на двести-триста персон. Естественно, он рассчитывал, что его дочь с зятем непременно будут на них присутствовать.

— Это просто идиотство какое-то! — пожаловался Райан после того, как они провели в особняке тестя четвертый уикэнд подряд.

— Вовсе нет, — возразила Мэнди.

— Терпеть не могу эти сборища! — воскликнул он. — Ты как хочешь, но подобное времяпрепровождение не для меня.

— Папа считает, что такое общение весьма полезно, — заметила Мэнди. — Ты должен благодарить его за то, что он дал тебе возможность познакомиться с такими влиятельными людьми.

— А зачем мне с ними знакомиться, если они мне неприятны? — удивился Райан, начиная заводиться.

— Затем, что это необходимо для твоей карьеры, — парировала Мэнди. — Никогда ведь не знаешь, когда тебе понадобится чья-то протекция.