– Это тоже вплети.

– Не лезь! – одернул меня от окна Большой Змей, я даже вздрогнула от неожиданного окрика. Но Цезарь успокаивающе поднял руки:

– Постой, Роберт. – И перевел взгляд на Вову, который задумчиво крутил между пальцев пахучий стебель. – Что думаешь, ботаник?

– Мм… – пробормотал тот невнятно, словно прислушиваясь к внутреннему голосу. – Чеснок может усилить развоплощающую силу шнура, если носитель принадлежит огненной стихии… – И недоверчиво покосился на меня: – Ты травница?

– Вот еще. Просто показалось, что так будет лучше. – Я сама удивилась своему порыву.

Роберт недовольно качнул головой.

– А зачем гороскоп нужен? – полюбопытствовала я у Вовы.

Тот ответил охотно:

– Подходящих для изгнания демона трав довольно много, если из всех плести, то удавка получится толщиной с канат. Только самый сильный охотник сможет орудовать таким. А ведь среди вас хрупкие женщины… – Вова бросил на меня смущенный взгляд и быстро отвел глаза. – К тому же давно замечено, что разные травы у разных охотников действуют по-разному. Много пробовали, экспериментировали… оказалось, имеет влияние и собственная стихия охотника, и его биотоки, сформированные в момент рождения. Получается, намного эффективнее плести шнуры только из трав, соответствующих природе не только демона, но и охотника. Подходящие его характеру. Ну или ее… – он снова застенчиво посмотрел на меня и протянул влажную еще удавку: – Держи, должно хорошо сработать, я старался. И это… удачи тебе.

– Заканчивайте! – велел Роберт. – Скоро полночь. Анна, тебе все ясно?

– Да мне еще никто ничего не объяснил! – возмутилась я, но они уже не слушали. Вова сгреб свой гербарий и ушел, сутулясь, несколько раз с непонятным выражением оглянувшись на меня. Цезарь вернул на место кровать, теперь вокруг нее стояли свечи и курильницы. Роберт самолично обошел их, поджигая золотой зажигалкой, Цезарь выключил электричество – и комната наполнилась весьма, надо признать, романтичными отблесками теплого пламени. Слабый аромат заструился в воздухе.

– Пусть немного пропитается, – пояснил Цезарь. – Ну, ложись, а я проинструктирую. И не бойся, я буду рядом. – Он открыл и закрыл дверь в ванную. Он что, собирается подглядывать?

Роберт ткнул в меня пальцем:

– Если с Артуром что-нибудь случится…

И в его холодном голосе не было ни капли юмора – только реальная, весьма многообещающая угроза. Я невольно поежилась. Дело становилось все серьезнее.

– Не переживай, учиться в бою – лучший способ, – утешил Цезарь.

Я слабо фыркнула. Легко говорить! Ведь это не ему предстоит нос к носу столкнуться с демоном, будучи абсолютно неопытной. Конечно, меня проинструктировали, но как поспешно и сбивчиво! Все боялись, что Артур вернется с минуты на минуту, особенно упирая на то, что скоро полночь. И что? Уже и час миновал, а инкуба не было.

– Спокойно, девочка, – сказал Цезарь в который раз. Из приоткрытой двери ванной лился свет, заглушая мерцание свечей.

– Хватит успокаивать, лучше повтори самое главное. – Я лежала на кровати, накинув на голые ноги край покрывала, оставшись в своей одежде. Я заикнулась было о сексуальном белье или чем-то в этом роде, но на меня нашикали, мол, инкубы любят естественность, и вообще нет времени посылать в магазин. Позволили только по-быстрому принять душ. Теперь Цезарь сидел на стуле у дверей ванной, готовый в любую минуту выключить свет, я раскинулась на кровати, чередуя позы, которые казались мне сексуальными, и мы вполголоса переговаривались.

– Демоны есть теплой и холодной природы, – терпеливо объяснял Цезарь. – Четыре стихии: вода, земля, воздух, огонь. Я тебе еще много раз буду повторять, чтобы ты запомнила, с первого раза никому не дается. Огонь и земля – теплые стихии, вода и воздух – холодные.

– Что непонятного? – удивилась я.

– Видишь ли, демоницы всегда или вода, или земля. То есть суккуба может быть или теплой, или холодной. А инкубы, соответственно, огонь и воздух, и тоже: или теплые, или холодные.

– Так, подожди, – я стала загибать пальцы. – Значит, женские – это вода и воздух…

– Земля.

– Да, пардон. Но мне это же не надо знать, чего я парюсь? Давай я запомню только инкубов, о’кей? Значит, инкубы бывают огненные и воздушные. Первые теплые, вторые холодные, так? И теплые изгоняются теплыми травами, а холодные – холодными?

– Ровно наоборот. Огненные демоны купаются в теплых испарениях, как в ванне, они им приятны.

– Подожди, тогда зачем эти курительницы? Они же только мешают! Я с трудом кашель сдерживаю от дыма. И глаза ест.

– Не торопись. Ты заметила, что по периметру пентаграммы и другие травы?

Я вспомнила откляченный зад Вовы, когда он запихивал свои букеты под ковер, и хихикнула.

– Так это холодные? Чтобы не промахнуться, любого демона задержать, даже если не определил заранее его природу?

– Ловишь на лету, – одобрил Цезарь. – Частенько нет времени на подготовку, поэтому у охотника под рукой всегда полный набор. Да ты видела у меня – под потолком пучки высушенных трав?

– Да, помню. Слушай, хотела спросить, когда ты привез меня к себе, там все уже было готово к извлечению. У тебя что, дома круглосуточно жаровни дымятся, свечи горят?

– С чего ты взяла? – удивился он. – Конечно нет. Я разжигаю их только перед тем, как отправиться на охоту, как в тот вечер. Думаешь, я просто так в баре пиво тянул? Нет, я высматривал суккуб, ну и приманкой работал. Мы так работаем, когда нет прямых заказов: перемещаемся из бара в бар, по клубам разъезжаем…

– Ну хорошо, а оружие? Удавка и дротик?

Цезарь кивнул и поправил покрывало у меня на коленках.

– Именно. Шнур – для теплых духов, это трава высушенная, холодная. А дротик – для холодных, потому что это теплое дерево, пропитанное горячими вытяжками соответствующих растений. Испарения от курительниц или запах от высушенных трав по периметру пентаграммы запирают демона в ограниченном периметре, не дают ему сбежать от охотника. Соприкосновение с концентрированной субстанцией травяных эссенций – в виде шнура или дротика – развоплощает демона.

– Убивает?

– Как тебе сказать… Мы не знаем точно. Есть теория, по которой демоны не исчезают окончательно, а переходят в низшее энергетическое состояние. И как бы просачиваются обратно в свое измерение.

– В осадок выпадают, короче.

Он усмехнулся:

– Вроде того. Но для нас важно, что из нашего мира они исчезают.

– Но могут вернуться? И… отомстить?

– Не думай об этом.

– А о чем думать? Давай ты еще раз все повторишь. Когда нервничаю, все забываю. Слушай, а ты уверен, что свет из ванной не виден через окно? Может, из-за этого он не приходит?

– Не отвлекайся. – Цезарь в который раз принялся загибать пальцы, уже не объясняя, только напоминая: – Ты должна потянуть время, чтобы травы успели создать нужную концентрацию эфирных масел в воздухе – раз…

Я старательно внимала, прислушиваясь к тишине, царившей в коридоре за дверью. Вот-вот раздадутся шаги, которые я так жду – и так боюсь услышать.

– Курительницы чадят, голова кружится, – пожаловалась я.

– Не обращай внимания. Самое главное – это поцелуй. Как я учил. Все запомнила? Может, повторить?

– Хватит! – Мы целовались до онемения губ, кажется, я больше никогда не смогу получить удовольствие от поцелуев. Невозможно было сосредоточиться на ощущениях, потому что Цезарь все время отодвигался, прерывая процесс на самом интересном месте, и делал замечания. Слишком торопишься, не высовывай язык, не криви губы, слишком мягко, слишком твердо, закрой рот, открой рот… Ну разве так можно?! Что бы ему стоило на некоторое время отвлечься от работы и просто поцеловать меня? Правда, напоследок, когда я наконец уловила фишку, Цезарь позволил расслабиться и поцеловал меня так, ммм… что я теперь лежала и ерзала, даже желая, чтобы Артур наконец появился.

Надо же было позволить Цезарю втянуть меня во все это! Страшно ведь. И при этом я чувствовала волнующую дрожь возбуждения. Чтобы подольше побыть рядом с Цезарем, готова и не на такое.