Ходили упорные слухи, что есть люди, на которых электричество не действует вообще, и они могут пользоваться им без всякой опаски. Все о них слышали, но лично с ними не встречался никто.

– Все, спать, – скомандовал Глеб. – Лампу не тушим, при свете веселее.

По дороге сюда они смогли разжиться почти полной канистрой бензина, и оставалось только добавить в него достаточно соли, чтобы пользоваться им вместо керосина без опаски.

– Первыми заступают Егор с Киреевым, следом Поликарпов и я. Иначе два этих мушкетера на полночи заведутся, рассуждая о высоких чувствах, – улыбнулся Чужинов.

Дежурить придется по двое, пусть сон теперь сокращался у каждого: свежа была в памяти картина каюты круизного теплохода. По-прежнему непонятным оставалось и то, каким образом туда смогли проникнуть твари. Чья-то беспечность? Не тот Игнатьев человек, чтобы дать кому-то расслабиться хоть на секунду.

Чужинову все не давала покоя мысль, высказанная самым молодым из них – Егором.

– Только не сочтите за бред, – сказал тот, когда они еще были на теплоходе. – Вдруг появились и такие облудки, которые могут влиять не только на себе подобных, но и на людей? Допустите на мгновение, что они все же существуют. Тогда все становится ясным: кто-то из своих же дверь и открыл, сам того не желая.

Двое дежурных для того, чтобы приглядывали друг за другом, и Глеб об этом заявил в открытую. Если, конечно, твари не способны взять под контроль сразу обоих. Но не бодрствовать же всем вместе? Да и дежурить по трое – это уже перебор.

– Эх, Сема, как я теперь тебя понимаю! – ворочался в спальном мешке Денис.

– Ты о чем? – сразу же откликнулся Поликарпов, ожидая услышать в свой адрес какую-нибудь очередную колкость, коими Войтов был переполнен доверху.

– Это я о твоей любви к парилкам, – ответил тот. – Вернемся, сутки из нее не вылезу.

– Я – неделю, – сказал Рустам. – Даже если без девочек. А вообще надо было в библиотеку наведаться.

– Чего ты там забыл?

– Какую-нибудь книжку интересную перед сном почитать. Чтобы с драконами и магией, я вообще любитель подобного чтива.

– Откуда там подобное, любитель драконов? Здесь медицинское учреждение, научный центр. Да и врешь ты все: поди анатомический атлас прихватил бы, чтобы на какие-нибудь gluteus полюбоваться.

– Чего? – Рустам протяжно зевнул.

– Ягодичные мышцы на латыни. Что тебя еще может заинтересовать?

– А ты-то откуда название знаешь? От своих знакомых медичек набрался?

– Я – человек образованный в отличие от некоторых, – фыркнул Войтов.

– А скажи тогда… – Рустам некоторое время помолчал, вероятно, собираясь поставить Дениса в тупик. – Ладно, можешь не говорить: все равно не знаешь. Gluteus, – хмыкнул он. И через некоторое время, как будто бы в полудреме: – Как только вернемся, так сразу Войтова и убью, достал уже.

– А это для чего? – Семен Поликарпов вертел в руках инструмент, похожий на огромный пинцет, но с рукояткой, очень напоминающей пистолетную, и с винтовым зажимом.

На миг оторвавшись от окна, сквозь которое он наблюдал за улицей, Войтов взглянул в его сторону.

– Для удаления гланд, – пояснил Денис.

– Изуверы – таким в глотке ковыряться, – пробормотал Семен, после чего взял следующий экспонат, выглядевший еще более зловеще.

– Во, цепная пила! – Он покрутил ручку сбоку, отчего цепь со скрежетом провернулась. – А ею что делали? Кости пилили?

– Да, Сема, именно кости. Причем черепные: пила для трепанации, – снова посвятил его Войтов.

– Дёня, и откуда ты все знаешь? – изумился Поликарпов.

– Семен, там же написано, взял бы и посмотрел. Музей это, без объяснений нельзя.

– Денис, что там? – Чужинов рассматривал два микроскопа, выбирая из них тот, который стоит взять с собой. Оба выглядят не новыми, непонятно, что у них с линзами, и вообще, рабочий ли хотя бы один из них. Возьмешь не тот, а потом окажется, что, рискуя жизнью, пер на себе ненужную вещь, которой место на свалке.

– Как будто бы больше не было, – откликнулся тот.

Мелькала на горизонте парочка зимних тварей, затем они куда-то исчезли.

– Подойди, Денис, ты ведь у нас главный специалист по оптике. Семен, подмени его.

Сам Чужинов последний раз пользовался микроскопом еще в школе на уроке биологии. Как пользовался – смотрел вместе со всеми по очереди на предметное стеклышко, а что на том было, он и забыть-то давно уже успел.

Они находились в музее, вернее, в зале экспозиции, посвященной истории развития медицины. Некоторые экспонаты представляли собой такую древность, что, глядя на них, Семен Поликарпов невольно вздрогнул. Но сейчас, когда в мире отсутствовало электричество, именно они оказались востребованными и именно за ними и пришли люди в Однинск по просьбе Старовойтовой.

– Чужак – это не та оптика, которой я привык пользоваться, – начал объяснять Денис, после того как осмотрел оба экземпляра. – Ты бы у меня еще о телескопах проконсультировался. И вообще, что тут соображать: давай оба захватим. Не такие уж они и тяжелые, допрем.

– Я и сам так думаю, – кивнул Чужинов. – Но упаковывать сам будешь, не отвертишься.

Подошел Киреев, взвесил на руках один из микроскопов.

– Допрем, чего уж там. Плохо, что они разные, один сломается – другой на запчасти пошел бы.

Войтов скептически усмехнулся:

– Андреич, это тебе не движок к трактору «Беларусь». Тут настройки тонкие, вероятно, еще и специального оборудования требуют. Хотя русский Ваня при нужде из пылесоса и бензопилы компьютер соберет.

– Все, подхватили, – кивнул Глеб на отобранные инструменты и оборудование.

Куча получилась приличная, а с учетом заказанной Старовойтовой литературы, вес выходил еще тот, и нести его предстояло на себе. Глеб вздохнул, заранее смирившись с неизбежным.

– Сема, понравилась тебе эта гландовыдиралка, с собой захвати. Применение найдем: глядя на нее, любой язык развяжется, все, что знает, выложит, – шутя предложил он Поликарпову.

– Особенно если не гланды, а кое-что другое ей зажать, – добавил от себя Прокоп. – Вообще соловьем запоет.

– Тогда уж лучше пилу для трепанации, – хохотнул Поликарпов. – От одного взгляда на нее жутко становится. Так, по-моему, мы опять влипли, – внезапно заявил он, щелкая предохранителем автомата.

Одним прыжком Глеб оказался у окна. Осторожно выглянул из него, ожидая увидеть тварей. Судя по изменившемуся голосу Семена – много тварей.

– Что? Где? – успел спросить он, когда обнаружил вдали группу людей, направлявшихся в сторону медицинского центра.

«То, что мы влипли, еще не факт, – мысленно не согласился с Семеном Чужинов. – Возможно, это банда мародеров. Хотя сомнительно: существует множество других мест, где значительно спокойнее, а хабара[19] нисколько не меньше. Ясно одно: они обязательно должны наткнуться на следы от наших лыж: ни ночью, ни днем снегопада не было. И все же будем надеяться на лучшее: попробуем договориться, если понадобится. Им нужна добыча, а не проблемы, а их мы этим людям может устроить в полной мере».

– С чего ты взял, что мы влипли?

– Это сектанты как пить дать, – ответил тот. – Вспомни слова Санеева, что окрестности Однинска кишмя ими кишат. Еще мне говорили, что где-то в этих местах у них и алтарь находится, на котором они свои жертвы приносят. А тут как раз мы.

Чужинову и самому доводилось слышать нечто подобное. Сектанты – это проблема. Люди с непонятной психологией и мотивацией, поведение которых очень сложно просчитать. Сталкивался Чужинов с ними, было дело, и каждый раз не обходилось без стрельбы. Такое впечатление, что с головами у них полный непорядок: убить человека ради того, чтобы просто убить, – на такое даже не все бандиты способны, а уж среди них отморозков хватает. Да и как можно признать их нормальными, если они поклоняются тварям? К тому же приносят им жертвоприношения. Что еще хуже – человеческие. Глеб не верил рассказчикам, считая все домыслами, пока свидетельств не перевалило за десяток. Причем некоторые – от людей, счастливым образом этой участи избегнувших. В любом случае, договориться с сектантами не удастся.