Выбрав стол в глубине зала, я сел за него. Снова огляделся. Зал был длинным, уставленным длинными столами и лавками, в дальнем конце которого пылал очаг, где кипел большой котел. Рядом с ним стояла полная женщина и разливала по деревянным мискам, стоявшим перед ней в ряд, похлебку. Закончив, тут же стала разносить ее по столам. Там же, в глубине зала, находилось некое подобие стойки, за которой находился хозяин гостиницы. Судя по телодвижениям, в этот момент, он, похоже, наполнял кувшины из бочки с вином, стоявшей за стойкой. Поставил наполненный кувшин и взял другой, пустой. У него над головой, прямо в тяжелые балки потолка, было вбито не меньше десятка крюков, на которых висели окорока, колбасы, связки лука и чеснока.

Подошел к столу и сел напротив меня Джеффри, который задержался, устраивая наших лошадей на конюшне. Тут же к нам подошла хозяйка.

– Что господа будут есть?

– А что есть?

– Похлебка мясная. Свинина жаренная. Капуста тушеная с салом и оладьи с медом. Есть пиво и вино.

– Похлебка. Свинина. Вино.

– Мне тоже самое, – одобрил мой выбор телохранитель.

– Сейчас все будет, добрые господа. Я быстро, – и женщина поспешно отошла от нашего стола.

Действительно, не прошло и несколько минут, как она уже вернулась с двумя объемистыми кувшинами и кружками. Я почти одновременно с Джеффри налил и жадно, крупными глотками выпил вино, тут же снова налил, но теперь стал пить не торопясь, наслаждаясь прохладой, ароматом и чуть резковатой кислинкой, придававшей особое очарование его вкусу. Не успели мы закончить смаковать вино, как перед нами появились тарелки с густой мясной похлебкой. При виде горячего варева у меня тут же заурчало в желудке, и только когда ложка заскребла по дну тарелки, снова почувствовал себя человеком. Тушеную свинину ел уже неторопливо и несколько лениво, чувствуя приятную сытость в желудке. Только я положил очередной кусок мяса в рот, как дверь неожиданно распахнулась и порог перескочила юная девушка. Именно перескочила и побежала между столами легко и грациозно, как олененок. Судя по проступившей радости на лицах мужчины и женщины, хозяев гостиницы, это была их дочь. Когда она пробегала мимо стола, за которым сидели наемники, один из них схватил ее за руку и притянул к себе. Девушка попыталась вырваться, но тот силой усадил ее к себе на колени, при этом крепко держал ее за талию, чтобы не убежала. Второй солдат, сидевший напротив, стал совать ей в лицо кружку с вином. Картина была мне знакомая и поэтому совершенно не представлявшая интереса. К столу солдат подбежала хозяйка и стала просить, чтобы отпустили ее дочь. Наемники, смеясь, и совершенно не обращая внимания на женщину, теперь пытались насильно влить в девушку кружку вина. Грубая шутка закончилась тем, что девушка резко оттолкнула кружку, и часть вина выплеснулось на наемника, который ее держал. Тот разозлился и отвесил девушке оплеуху. Та от боли и испуга завизжала. На ее вопль в помещение ворвался молодой крестьянский парень, очевидно ожидавший свою подружку на улице. Недолго думая, он подскочил к наемнику, сбросил его руку с талии девушки, после чего рывком выдернул ее из-за стола. Та, зарыдав, уронила голову на грудь своей матери. Может, все бы и утряслось, если бы парень, вместо того чтобы разыгрывать героя, убежал, а он сдуру решил выказать свою храбрость и остался на месте. Наемник, с побагровевшим от дикой злобы и выпитого вина лицом, вскочил на ноги. Рука его уже упала на рукоять ножа, как я приподнялся над столом и запустил пустой кружкой в спину наемника. В тот самый момент, когда луч солнца упал и разбился брызгами на лезвие длинного ножа, кружка врезалась меж лопаток наемника. Удар в спину заставил того резко развернуться в нашу сторону. Я помахал ему рукой.

– Эй, приятель! Остынь!

Если до этого ярость кипела внутри него, то теперь она вылилась в злобном оскале, исказившем его лицо и крике:

– Убью!! На куски порежу!!

– Не горячись, приятель! – но мой миролюбивый призыв остался без ответа.

Отшвырнув молодого крестьянина со своего пути, тот рванулся в мою сторону. Судя по его бешеным глазам, вино и ярость, похоже, полностью подчинили себе его разум. Ему в спину полетел крик его приятеля: – Остынь, Гийом! Не уподобляйся бешеному псу, парень! – но того уже могла остановить только пролитая кровь. Своя или чужая. Я не стал терять время и пока тот огибал столы и лавки, быстро вскочил со своего места. Рукоять кинжала привычно легла в ладонь. Сомнений и страха не было. Подстегиваемый азартом в предвкушении схватки, я чувствовал, как мое тело наливается силой и желанием победить. Это было восхитительное ощущение.

Когда между нами осталось три ярда чистого пространства, наемник резко рванулся вперед. В его вытянутой руке тускло сверкнул нож с длинным узким лезвием. Из-за того своего неадекватного состояния, граничащего с тупым бешенством, выпад получился слишком глубоким. Я успел качнуться вбок и перекинул нож в другую руку. Среагирует? Не успел! Перехватив запястье нападающего, я потянул его руку с ножом в сторону, крутнутся на месте, пропуская разбойника перед собой. Не сумев затормозить, бандит пролетел мимо, тем временем лезвие моего кинжала вонзилось ему в спину, но оно вошло не туда, куда я метил, из-за его рывка в сторону. Клинок вошел не под лопатку, а в плечо. Удар развернул его, а боль прибавила ему злости. Взвыв, он извернулся и тут же выбросил руку с ножом в мою сторону. Мне чудом удалось увернуться от мелькнувшего у живота клинка. Ударить второй раз головорезу не удалось – качнувшись в сторону, я первым нанес ему удар. Теперь лезвие попало точно в цель, меж ребер, уйдя почти до самой рукояти. Ударив, я тут же отпрыгнул. Наемник захрипел, а затем слепо и вяло попытался ударить ножом, после чего пошатнулся, а затем завалился на спину. С полминуты он еще дышал, а потом затих, глядя застывшим навсегда взглядом в закопченный потолок. Я стоял над ним некоторое время, тяжело дыша, затем тщательно вытер кинжал об одежду мертвеца и сунул его в ножны. Оглядел посетителей, которые сейчас стояли на ногах и наблюдали за схваткой и, найдя среди них хозяйку, стоявшую рядом с мужем, крикнул: – Эй, хозяюшка! У меня там, наверно, свинина на столе остыла! Не мешало бы подогреть!

Люди, до этого, с любопытством, следившие за схваткой, тут же снова сели на свои места. Бросил взгляд на товарища наемника, продолжавшего сидеть за столом. Тот встретил мой взгляд, затем слегка развел руками, как бы говоря: «Ты ж видел, я пытался его остановить. А к тебе ничего не имею».

Несмотря на равнодушную маску, которую я специально поддерживал на своем лице, внутри меня билась радость, причем не все поглощающая, как после жестокого и кровопролитного боя, а вроде веселого колокольчика, звеневшего в моей душе.

Сев за стол, я налил себе вина и, под веселый звон внутри меня, с удовольствием выпил. Переглянулся с телохранителем, поглядывавшим на меня с хитрой улыбкой на губах. Он смотрел на меня так, будто что-то хотел сказать. Только я открыл рот, чтобы спросить его об этом, как хозяйка принесла мне порцию горячей свинины. Вместе с горячим мясом я получил вместе с благодарностью хозяйки, ее заверение: что этот обед за счет заведения. За едой я и думать забыл о странном взгляде Джеффри, если бы он сам мне не напомнил, когда я уже хотел подниматься, чтобы идти в отведенную нам комнату:

– Томас, ты сегодня не такой, как обычно.

– Не такой? Как тебя понять?!

– Ты его убил, словно таракана прихлопнул. Походя.

Я замер от неожиданно пришедшей мысли. Когда-то я боялся, что могу в определенный момент перейти грань и стать убийцей, которому просто нравиться убивать. Слова моего телохранителя неожиданно напомнили эти давнишние сомнения.

«Сегодняшний случай – это как? Гм! А впрочем, какая, к черту, разница?! Что я себе голову ерундой забиваю! И вообще, я тот, кто я есть, а судить меня будут по делам моим, Бог и моя собственная совесть. И никто более».

Я стоял у развалившейся стены некогда мощного замка и мысленно задавался вопросами: