Усилием воли я старательно стал гасить гнев и возмущение, но прошло не менее пяти минут, пока мне не удалось окончательно взять себя в руки.
«Стрела ушла с письмом. Так! Спустя время они получат ответ. Сегодня? Нет. У них нет времени для подготовки. Значит, завтра. Тянуть не будут. Побоятся. Что делать? Гм! Вычислить, кто сейчас на посту – проще простого! Утром взять их и допросить, как положено. Подожди. А как они собираются совершить свое грязное дело? Скорее всего, ночью или на рассвете, предварительно убив меня, Джеффри и Игнацио, включая Черного Дика и Томаса, если те, конечно, не входят в число заговорщиков. После чего откроют ворота, поднимут решетку и опустят мост. Все так. Но для этого мало трех человек, стоящих сейчас на посту! Нужно, как минимум, вдвое, а то и втрое больше, – при этой мысли меня прошиб холодный пот. – Бля! Если бы не пришла графиня… Может не зря меня счастливчиком называют! Не зря! Так, а это что? Арбалетный болт. Пришел ответ. Ишь, суки, как двор оглядывают! Кто из англичан? Кто этот сученок? Ага! Так. Решили у факела письмо почитать. Значит, ты гнида. Джон из Рамсея. А второй? Ха! Ничего удивительного! Антонио Брачелла. Если тогда тебя по моему приказу выпороли, то теперь с живого кожу снимут! И что дальше?».
Впрочем, как я и думал, в сторону врага ушла еще одна стрела – письмо, после чего наступило затишье. Я продолжал ждать, тем более что было чем заняться – обдумывал пришедшую в голову идею. Прошло около часа, пока не прошла смена караула, но ничего подозрительного при этом я не заметил. Выждав для очистки совести еще некоторое время, отправился обратно, но не к себе в спальню, а в комнату Джеффри. Разбудив, я коротко обрисовал ему обстановку и отправил за Игнатом. Когда они пришли, мы сели за проработку моего плана. Набросав его в общих чертах, легли спать тут же, не раздеваясь, с оружием под рукой.
В это самое время лег спать командующий армией герцога, маркиз Агостино ди Петро. Сомнения и тревоги командующего армией были схожи с моими, только с точностью наоборот, зато причина, которая свела нас в своеобразном поединке, была одна и та же. Нехватка продовольствия.
На пятые сутки, после того как Джеффри с отрядом объехал ближайшие деревни и скупил у крестьян излишки продовольствия, в этих селах появились солдаты герцога. Крестьяне ничего не могли предложить солдатам, но офицер, стоявший во главе отряда фуражиров, усмотрел в их действиях прямое сопротивление власти герцога, после чего начался грабеж. Продовольствия хватило на несколько дней. Новый отряд, посланный за продовольствием, нашел в близлежащих деревнях только пустые дома. Крестьяне, попрятались по лесам, забрав продовольствие и угнав скот. Еды катастрофически не хватало, солдаты стали роптать, и маркиз горько пожалел о том, что не отдал приказ идти на штурм еще на прошлой неделе. Все это проклятый Мазуччо Торре, любимчик герцога, который отговорил его, утверждая, что они и так сдадутся. Теперь отрядам, посланным на поиски провианта, приходилось забираться так далеко, что те возвращались через четыре, а то и через пять дней. А тут еще в последние дни пошли проливные дожди. Сырая одежда, невозможность нормально выспаться и половинный паек озлобляли солдат все больше. Маркиз, опытный офицер, все это видел и понимал, что при появлении мало-мальски серьезного противника его армия просто разбежится, не вступив в сражение. Эта мысль не просто так пришла ему в голову. Офицер отряда, только что вернувшийся в лагерь, помимо продовольствия привез плохие новости. Дошли слухи, что недалеко от городка Алессандро, входящего в состав владений графини, закончил формирование многочисленный отряд ее вассалов, который не позже чем через неделю может явиться под стены замка. Положение казалось ему безвыходным, и поэтому он ухватился за возможность захватить замок такой ценой, хотя как дворянин и честный солдат всей душой ненавидел предателей.
Хотя я проспал не больше двух часов, будить меня не пришлось. Вскочил сам, когда еще только начало рассветать. Еще раз проинструктировал своих людей, после чего мы отправились на поиски предателей. Путем осторожных расспросов Джеффри уточнил, кто дежурил в те ночные часы, после чего сообщил мне. Теперь я знал имя третьего часового.
Замок не город и даже не деревня – все у всех на виду, так что следить за передвижениями ренегатов не составляло особых проблем. Главное в другом: себя не выдать. Прошло два часа, но ничего подозрительного мы так и не заметили. Было позднее утро, когда я созвал своих командиров на совещание. Это обычное совещание, поэтому подозрение не могло ни у кого вызвать. В ожидании прихода командиров меня раздирали сомнения: говорить или не говорить? Но к моему облегчению все разрешилось само собой.
– Сэр! У меня к вам важный разговор, – при этом лучник бросил взгляд на Черного Дика, стоящего в шаге от него. – Я не знаю…
– Наверно ты хочешь сказать, что среди нас завелись предатели.
– Как?! Как вы узнали, сэр?! Мне только недавно сказали!
– Дик, убери руку с рукояти меча! – я проследил взглядом исполнение своего приказа, а затем взглянул на Томаса Егеря. – Какая сейчас разница? Говори!
– Около часа тому назад ко мне подошел мой двоюродный брат, Дик Хопкинс, и сказал, что ему срочно надо со мной поговорить в спокойном месте. Я сразу подумал, что этот придурок опять проигрался в кости, и будет клянчить у меня денег в долг. Хотел послать его куда подальше, но взгляд у него был такой… даже не знаю как сказать. Жалобный,… что ли. Ну, я и согласился. Мы расстались и затем встретились с ним за конюшней. Там он мне и рассказал о заговоре.
От командира лучников я узнал, что заговорщиков девять человек. Шестеро итальянцев, а трое – английские лучники. За предательство им было обещано пять тысяч золотых монет. За что они обязались открыть ворота замка, а перед этим зарезать меня вместе с телохранителями, и Черного Дика с Томаса Егеря. Когда тот узнал, что к смерти приговорен и его двоюродный брат, он решил отколоться от предателей.
– А что мятежники не знали, что вы родственники?
– Мы дальние родственники, но не друзья. Почти не общаемся. Как тут заподозришь в нас братьев? Еще он сказал, что сбор назначен в замковой часовне. Перед обедом.
– Ясно. Схватим их там! Правда, у них должен быть часовой. Не хотелось бы излишнего шума.
– Я зарежу его так быстро, что он даже понять ничего не успеет.
– Не сомневаюсь в твоих способностях, Дик, но зачем шум поднимать? Народ всполошиться. Слушай Томас, а твой брат не сможет стать этим самым часовым?
– Сэр, чтобы не попасть на виселицу, он теперь станет кем угодно!
Заговорщики выбрали хорошее время и место для встречи. Я стоял у замковых ворот и делал вид, что разговариваю с Джеффри, а сам осторожно наблюдал, как люди заходят в часовню помолиться. Одни долго не задерживались, а другие оставались там надолго. Никто не хотел сидеть в сумрачном помещении в теплое солнечное утро. Правда, лица людей, гревшихся на солнце, были далеко не такими безоблачными, как небо. Пустой суп не давал сытости, зато наполнял черной желчью их сердца. Полуголодное сосуществование, неопределенность положения и страх отравлял их души, оставляя на лицах осадок недовольства и злости. Если раньше все они радовались моему малейшему знаку внимания, то теперь меня старались не замечать. Раньше во дворе было шумно и весело, теперь люди все чаще сбивались в кучки, где вполголоса перебрасывались словами. Я знал, что они говорят о сдаче замка, о том, что пройдет день – другой и нам нечего будет есть. И именно сегодня я должен был заплатить им недельное жалованье. Правда, сейчас забрезжил луч надежды и я надеялся, что если все пройдет хорошо, то… В этот самый момент из часовни вышел Дик Хопкинс и сел на ступени часовни. Спустя минуту он снял сапог и стал осматривать подошву. Это был для нас сигнал, что заговорщики собрались. Неспешно, делая вид, что гуляем, мы, с Джеффри, подошли к двери часовни. Остановились. Затем я дождался, пока вокруг меня не соберутся с полдюжины латников, которых Дик лично отобрал, после чего кивнул головой Хопкинсу. Того со ступеней, как ветром сдуло. Выхватив из ножен меч, я открыл дверь и ворвался внутрь. За мной в помещение часовни вбежали солдаты. Решительные лица и обнаженные мечи в наших руках все сказали заговорщикам без слов. Только у двоих из предателей хватило духу схватиться за ножи, но, увидев у своего горла мечи, сразу сдались. Остальные же, как только пришли в себя от неожиданности, бросились на колени и начали кричать, умоляя о пощаде. Под их истошные вопли, предателей связали, а затем препроводили в подземелья замка. Выйдя из часовни, я увидел ожидавшего меня Тома Егеря.
